Алексей Штейн - Грудь в крестах

А происходит уже интересное — всего-то секунд пятнадцать прошло, а как все поменялось. Пехота сгрудилась у речки, как потом рассказали — влипли, в прямом смысле слова, в заболоченный берег. Но этот-то берег и драгунам не дал вперед идти! Побоялись, что кони увязнут, замешкались — а тут и командиры опамятовались, заорали про штыки. Выстроились остатки роты, ощетинились — тут-то и стало видно, что конных не так и много. Драгуны, тоже не будь дурни, давай гарцевать поодаль, да с пистолетов и карабинов лупить — ан не то уже — в ответ несколько винтовок стрельнуло, револьверами кто-то из офицеров побаловался, свалился один драгун, остальные и поняли, что не светит тут особо удачной охоты.

Мы-то, правда, все это только потом узнаем. А пока — видим, что началась у речки суета и перестрелка — и пара винтовочных пуль над нами и пропели — ну, да и понятно — все перелеты теперь наши. Хотел я приказать дать залп, помочь нашим — да вовремя сообразил, что наши-то перелеты-промахи аккурат в них и приходятся. Медвежья, стало быть, услуга выходит. Уйти по-тихому? Ну, вообще-то, так и надо бы… И пусть хоть кто из этих горе-вояк упрекнет — сами-то сбегли, только пыль стояла! Но, с другой стороны, как-то не получается мне вот так приказать драпать. А, чорт с вами со всеми!

— Отделение, слушай мою команду! Залпом, поверх, цель на пол-неба, чтоб в наших не попало… по моей команде! Огонь! Огонь! Огонь! Огонь! Огонь! — все пять, беглыми залпами, в белый свет… Но должно, должно подействовать — нет такого солдата, которого бы не нервировала стрельба в тылу. Да еще и залпами — залпами тут только пехота, в основном, лупит. Ага, задергались драгуны, разворачивают… Ага, мои все зарядились, без команды, даже селюки, хорошо… — Отходим! Ставь прицел на сто! Цель в лошадь! Пошли, «землемеркой»(так тут называют то, что у нас зовется «караколь» — наступление или отход волнами-перекатами, под прикрытием огня товарищей), как учились, Хумос, Басс, Петер, Бруно — пошли! Остальные — со мной, прикрывать!

Едва они отходят — как мы чуть не пристреливаем пару зашевелившихся солдатиков, валявшихся у телег. То ли раненные, то ли просто от страха обосравшиеся, до того они прикинулись ветошью, а сейчас, вскочив, возопили, чтобы и их с собой мы забрали. Очень хотелось пристрелить. Но жалко патронов.

— Винтовки взяли! Ты! Ящик с патронами подхвати открытый! И пошли с нами, мерзавцы! Под суд отдам! — навязались на мою голову… Один и впрямь ранен, на рукаве расплылось темное пятно, и прихрамывает… Интересно, из валяющихся — кстати, не так и много, десятка два, пожалуй, от силы — сколько еще просто надеются отлежаться? Ну, да, не до того сейчас… Нет, этот и впрямь ранен, с него толку никакого… Да и второй нахрен сдался — Вы, оба! Вон отсюда, назад пошли! Ты! Винтовку за спину! Пошли, я сказал, бля, бегом! Остальные — за мной, отходим!

Откатились землемеркой на два переката — метров на пятьдесят — и пришло время и пострелять. Драгуны, бросив терзать остатки роты, собрались в цепь, и целенаправленно рванули в нашу сторону. Однако, и чуть, но в горку, и лошади уже малость подустали — идут не очень чтоб быстро. Эх! Сейчас бы роте в атаку пойти, в штыки ударить! Тогда, глядишь, не только обоз спасем, но и этих всех положим, если не сообразят сбежать! Но рисковать своим отделением, оставаясь у обоза, не стану. Пусть лучше потом судят. Драгун втрое минимум больше, и эти уже могут и не попасться так по-глупому. А если навалятся скопом, да с умом — то пока рота подойдет — нас всех порешат. Да и то сказать. Не было у меня надежды, что пойдет в атаку рота. И наперед сказать, и правильно я не надеялся. Никуда рота не пошла.

Приказал, пробегая мимо прикрывавших, открыть огонь. По цепочке, с фланга. На перебежке — дозаряжать. До всадников метров двести — с соткой на прицеле почти наверняка промажут, в лучшем случае в ноги лошади попадут. Но главное — промахи и перелеты на полверсте — уйдут в землю, не добьют до наших. А драгунам все одно беспокойство. Дали мы два залпа, прикрывавшие нас — три, и как раз успели перевалить за невеликий гребень. Смотрю — раненые впереди ковыляют, смотри-ка — один другого тащит под руку, но винтовку не бросил, и ящик волочет, как приказано. Правильный душара, надо будет похвалить. Если не убьют. А Коля с Сашей уже больше чем полпути прошли, можно сказать, почти добрались до каменоломен. Там выходил на поверхность какой-то каменный отрог, невысокие пологие скалы, от силы в пару метров каменные лбы — и изрыты-изковыряны ямами-проломами, тоже не особо глубокими. Старая каменоломня, кустами поросла. Там, если заберутся — их даже с одним Колиным револьвером взять будет ой как дорого. Ну а пока мы развернулись, держа на прицеле бровку. И дождались — аккурат, как Бруно гаркнул, что кроют мол, и только я собрался команду на старт дать — показались над бровкой силуэты. Так уж вышло, что жахнули мы со всех восьми стволов — нехорошо, конечно, кабы вдруг чего — а все перезаряжаются. Но такой, видать, солидный залп у нас вышел, что никто к нам за бровку не сунулся. Еще два переката мы сделали без всякого противодействия — а потом драгуны решили было по нас стрелять с бровки, залегши. Это они зря — на фоне неба, на лысом пригорочке, на сотне шагов — это не вариант, ребята. В одного я точно всадил пулю — видел, как тот дернулся, и уронил голову. Убил или ранил, не знаю, но попал. Огонь по нас вскоре прекратился, а пара-тройка холмиков так и остались на бровке. У нас только Бассу ногу поцарапало, но именно царапина — кровища, конечно, хлещет, но ничего, не жалуется. В итоге — отходим уже на приличное расстояние, увеличивая дистанцию перебежки — вот уже и не особо нас и достанешь. Догнали раненных, они уже еле ковыляют… ничего, некогда с вами нянчиться, идите, или сдохните.

Да только драгуны грамотные попались. Не стали они нас обстреливать попусту. Они обозом занялись. Пополнили, наверное, свои запасы, потом стрельба была — мы думали, наши в атаку пошли. Оказалось потом, что это наоборот драгуны стали на дурика засыпать наших пулями. Благо патронов — целый обоз. К чести командиров, рота, разжившись немного патронами у побитых заградителей, не побежала, а залегши в болотине у реки, стала вяло отвечать. Тогда драгуны просто запалили обоз и ушли. Они свое дело сделали.

И опять-таки — все это нам рассказали после, а на тот момент у нас были совсем другие интересы. Драгуны, когда поняли, что нас совсем немного, и мы отходим к каменоломням — отрядили дюжину всадников то ли нас перехватить, то ли просто пощипать. Вышли эти засранцы широко по флангам, метров за четыреста — не так просто и попасть, да еще и все время движутся. Вроде как две тройки отрезать нас намеревались от камней, а еще две — подрезать с тыла. Да тут у них оказия вышла. Грохнула с каменоломни винтовка. Коля, музыкант хренов! И где только, сволочь, патронов взял? Не иначе, на лошади какой-то запас был, больше неоткуда. Давай, лупи по ним, Айвазовский! И ведь, гад, умеет! Четвертым или пятым выстрелом спешил всадника — правда, его тут же подхватил на седло товарищ. Но тройки как-то заметались — а тут еще и вторая винтовка присоединилась — Саша, что ли? И хоть бахнула только пару раз вторая — но совсем, видно, погрустнело драгунам — и пошли они в обратку. Решив напоследок отомстить, видимо — пошли сходиться с нами, дав бесполезный залп, слишком издалека. Все же с седла стрелять так далеко — глупое дело. Не долго думая, разделил опять на две волны — и приказал лупануть с прицелом триста на каждый фланг. Два залпа цепочкой отработали — и когда Арно сбил, похоже, наглухо, одного всадника — драгуны окончательно поняли весь волюнтаризм своих действий. И ушли на высоких оборотах к своим, за бровку. Пули защелкали по камням, когда до спасительных каменоломен оставалось метров сто — это драгуны, закончив возиться с обозом, принялись за нас — но кроме абсолютно глупой пули, уложившей прямо в затылок Басса, мы не огребли. Дурная пуля, на такой дистанции только случайно попасть и может. Жаль парня, толковый был. Хотя и дурак. Велел обобрать на патроны и ранец, и идти занимать оборону среди камней. Вырвались, по крайней мере, пока. А дальше посмотрим.