Роберт Маккаммон - Граница [litres]

– Что это? – спросил Дейв. – Как…

– Сядьте, – сказал Дерримен. – Через минуту он начнет выступление.

Он указал на висящие над стеклянной перегородкой и отсчитывающие секунды цифровые часы.

Один из сидящих за пультом нажал на кнопку.

– Кэти, нос у него еще немного блестит, – сказал он усталым, безжизненным голосом, словно понимал, что проделывал это уже сотню раз, но такова его работа, и он должен исполнять ее по мере сил и возможностей.

Женщина кивнула и снова взялась за кисточку.

Дерримен сел в первом ряду рядом с Дейвом, а с другой стороны между Дейвом и Джефферсоном сидел Этан. В конце этого же ряда расположилась жена президента, которая не удостоила их ни единым взглядом. Она прихлебывала из стакана какой-то напиток с кубиками льда. Дейв поводил носом и учуял алкоголь.

– Ну что, теперь все в порядке? – спросил Биль, глядя вверх, где, должно быть, находилась закрепленная на стене с его стороны акустическая колонка.

– Да, все замечательно, сэр, – ответил сидящий за пультом.

– Мэнди! Я в порядке?

Голос Биля был тонкий и ломкий, совсем не тот, что Джефферсон с Дейвом помнили по прежним его выступлениям… впрочем, Дейв слушал его нечасто, политиков он недолюбливал. До того как пришли инопланетяне, он считал, что политики простым народом гнушаются, а заискивают и льстят только в том случае, когда им нужны голоса избирателей.

– Да, все нормально, – не глядя на него, отозвалась первая леди и сделала очередной глоток.

– Этому критику я доверяю больше всего, – объявил Биль всем, кто его слушает, и нервно хихикнул.

На нем был все тот же темно-синий костюм, в котором Джефферсон недавно его видел, с белой рубашкой и галстуком с красным узором. В этом наряде и после умелой работы визажистки он выглядел безукоризненно. Однако дело в том, что можно спрятать и круги под глазами, и глубокие морщины, но никакой мастер макияжа не спрячет внутреннее чувство трагического отчаяния, которое – Этан прекрасно это понимал – ощущали все, кто присутствовал в помещении.

– Сэр, – сказал сидящий за пультом оператор, – посмотрите, телесуфлер не отсвечивает?

Вопрос прозвучал холодно, механически-рутинно.

– Нет-нет. Все хорошо.

– Перед началом записи, как всегда, даем обратный отсчет. Кэти, заканчивай. Джордж, у тебя все в порядке. Освещение в норме.

Визажистка мгновенно прекратила работу, а осветитель спустился с лестницы и, сложив ее, отнес к дальней стене.

Джефферсон наклонился вперед.

– Что здесь происходит? – спросил он Дерримена.

– Президент выступает с обращением к нации. Он делает это два раза в месяц.

– К нации? К какой нации?

– К той нации, которая, по его мнению, где-то там еще существует.

– Он что, не знает всей правды? Думает, что у людей есть электричество и кабельное телевидение?

– Джентльмены, я нажимаю кнопку записи, – сказал человек за пультом, желая предостеречь их, чтобы они аккуратнее выбирали слова.

– Давай, – сказал ему Дерримен. – Мы пришли просто посмотреть.

– Камера один, приготовиться. Камера два, приготовиться. Господин президент, начинаем обратный отсчет… пять… четыре… три… два… один… вы в эфире.

В лучах прожекторов Джейсон Биль выпрямился во весь свой рост. Он не стал улыбаться, глядя в камеры, но и отчаяния в его лице больше заметно не было. Он был политиком до мозга костей и сумел выразить на своем худом желтоватом лице глубочайшую и самую искреннюю решительность и твердость.

– Мои дорогие соотечественники, – читал он с экрана телесуфлера, – граждане великой страны, которую не под силу сломить никакому агрессору, откуда бы он к нам ни пришел… Сегодня я обращаюсь к вам с вестью, которая вселяет в нас новую надежду. Согласно последним военным сводкам, наша армия, армия Соединенных Штатов, и наши Военно-воздушные силы уничтожили оплот так называемых сайферов к западу от реки Миссисипи, в районе города Александрии, штат Луизиана. Наш славный флот Военно-морских сил в настоящее время сражается против твердыни горгонцев в районе Сиэтла, штат Вашингтон, и глава моей администрации сообщил мне, что, не выдержав нашего натиска, горгонцы отступают.

Президент Биль сделал паузу. Левое веко его задергалось, и по всей щеке прошла дрожь. Он склонил голову.

– Простите меня, – глухо проговорил он в микрофон, – не могу сдержать своих чувств… как и все мы, я в этом не сомневаюсь… каждый из нас… в эти тяжелые дни выпавших на нашу долю испытаний.

Таких слов на экране телесуфлера не было, это был приглушенный крик исстрадавшейся души. Секунд десять или даже пятнадцать президент молчал, хотя все это время шла запись. Когда же Биль поднял голову и снова посмотрел в объектив камеры, веко его продолжало дергаться, но уже не так заметно, что демонстрировало: у этого человека еще есть воля держать себя в руках. Дальше он снова начал читать бегущую строку телесуфлера:

– Я счастлив с удовлетворением сообщить, что, несмотря на тяжелые потери, на пороге освобождения от этой невиданной прежде угрозы находятся следующие города нашей страны: Шарлотт, Северная Каролина; Балтимор, штат Мэриленд; Провиденс, Род-Айленд; Чикаго, штат Иллинойс; Сидар-Рапидс, штат Айова; Омаха, штат Небраска; Денвер, штат Колорадо; Феникс, штат Аризона, и Портленд, штат Орегон. Рекомендую всем, кто сейчас находится в этих городах, оставаться в своих убежищах до тех пор, пока не будет подан сигнал отбоя… дата и время сигнала будут определены позднее. С прискорбием должен сообщить, что, как информировал меня глава администрации, из столиц и от лидеров других стран никаких вестей нет, но мы будем продолжать отслеживать связь со всеми спутниками, рассылать всем слова нашей поддержки и двадцать четыре часа в сутки продолжать молиться о жителях нашей планеты.

Дерримен поерзал в своем кресле. Этан понял, что весь этот спектакль был придуман только для того, чтобы вселить в президента надежду и не допустить, чтобы он наложил на себя руки. Какой глава государства мог бы выдержать на своем посту, видя страну, за которую он несет ответственность, растерзанной, разгромленной и покоренной?

– Мы все еще здесь, – продолжал между тем Биль мужественным, настоящим президентским голосом, хотя его и выдавало подергивание левой стороны лица. – Мы все еще остаемся Соединенными Штатами Америки. Каждые несколько часов я получаю свежие сообщения со всех фронтов действующей армии. Как я уже говорил в прошлый раз, мы потеряли немало доблестных воинов, как мужчин, так и женщин, но не меньше их остается в строю, и все они продолжают служить своей родине. Мы шлем наши самые искренние пожелания успехов всем другим странам мира и надеемся, что это телеобращение до них дойдет. Хочу повторить еще раз то, что уже говорил неоднократно: оставайтесь в своих убежищах, пока не услышите сигнал отбоя. Вооруженные силы продолжают драться за вас, и я верю, что они сумеют предотвратить угрозу, нависшую над нашей страной, нашим образом жизни. Я хочу обратиться к моим детям, Джеймсу и Натали: оставайтесь в своем безопасном убежище и твердо верьте, что совсем скоро над нами взойдет солнце нового дня. Я обращаю эти слова и ко всем детям мира, ко всем семьям, которые еще крепче сплотились, чтобы выстоять перед вражеским нашествием. Я обращаю их к каждому воину на полях сражений, к каждому матросу на море, да хранит вас всех Бог в вашем полном опасностей ратном труде: помните, что вы – гордость нации, вы – лучшие из лучших; мы верим, что вы никогда не сложите оружия, что бы ни случилось. И каждый из нас, находясь в этом безопасном месте, продолжит борьбу.