Роберт Маккаммон - Граница [litres]

– Да? Пожалуй… Хорошо, не буду, – кивнул он. – Ты права, я ни за что не смог бы стать им.

– Ты ведь пришел ко мне не просто так?

– Да. Через пару часов Дейв, Оливия и я улетаем. С президентом Билем, на его вертолете, в квадрат пятьдесят один. Там есть один объект… называется S-4. Где исследуют всякие штуки с других планет. – Он старался объяснить все как можно проще. – Которые сняли с потерпевших крушение летающих тарелок. Я думаю… точнее, надеюсь… найти там что-нибудь такое, что пригодится для нашей цели.

– Типа… лучевого пистолета, что ли?

– Не уверен, что лучевым пистолетом можно прекратить войну, но я возьму все, что можно.

– Гм… – хмыкнула она и продолжила не сразу, но Этан услышал ее слова, как они складывались у нее в голове. – Вообще-то… вроде идея клевая.

Этан не знал, на чем остановить взгляд своих серебристых глаз. Он понимал, что они пугают ее. Один глаз – еще куда ни шло, даже «клево», как говорит она, но когда оба… это уже слишком.

– А что означают эти буквы у тебя на груди? – спросила она. – И почему они появились? И как получается, что, когда тронешь тебя пальцем, кожа в этом месте серебрится?

Это все высшая сила, подумал Этан. Она постоянно напоминает ему, что он ей служит, и, хотя сейчас он находится в чуждой ему оболочке из плоти и крови, ему ни на секунду нельзя забывать, что он не такой, как они.

– Генерал Уинслетт носит на груди разноцветные планки; там обозначены сражения, в которых он участвовал, или медали, которыми его наградили, – сказал миротворец. – Что-то вроде этого и у меня. Каждая литера имеет свой смысл, а сложенные вместе, они обозначают мое назначение: на вашем языке это «страж».

– Я и раньше видела подобные руны. Разве они не земные?

– О, они очень древние. Не знаю, каким образом они попали на вашу Землю; возможно, оказались на потерпевшем крушение инопланетном корабле, а может, их вам подарили. Я уверен, что это касается и других символов, которые теперь считаются либо очень древними, либо принадлежащими каким-то неизвестным языкам. Прости… я понимаю: все, что я говорю, может показаться… – он помолчал, подыскивая слово, и наконец нашел одно, которое его устроило, – жутковатым. А что касается моей кожи… точнее, не моей, а Этана… которая серебрится, если дотронешься… думаю, тут просто какая-то химическая реакция.

«Реакция живой ткани на ту ткань, которую я собственной жизненной силой искусственно поддерживаю в живом состоянии», – подумал он, но говорить вслух об этом не захотел, потому что для Никки подобные рассуждения выходят далеко за рамки понятия «жутковатый».

– Понятно, – сказала она и нахмурилась. – Наверное, вроде того. Круто! Интересно, что сказали бы на это мои подружки по боулинг-клубу.

– Они бы просто не поверили, даже если бы я стоял рядом с тобой. Подумали бы, что меня нарочно сделали для того, чтобы… – Он пожал плечами.

– Для того, чтобы сниматься в фильмах ужасов, – сказала Никки.

Он усмехнулся:

– Неужели я такой страшный?

– С твоими глазами? Еще бы, страшный, как черт, – сказала она, не желая скрывать правду.

– Будем надеяться, что я так перепугаю всех горгонцев с сайферами, что они сразу прекратят воевать.

– Да, – согласилась она, – будем надеяться.

И снова ему пришлось искать о чем говорить и как говорить. Общение в этом мире предполагало умение понимать, какой набор слов меньше всего уязвит собеседника.

– Ты прости, что я так неожиданно для тебя отправил его, – наконец проговорил он.

– Ты сказал, что ему было уже пора, и мне кажется, он тоже это понимал. И не надо просить у меня прощения. В конце концов… ты ведь – нечто такое… я хочу сказать, ты существо особенное, не такое, как все. Высшее, что ли. А я… кто я такая, чтобы в чем-то винить тебя?

– И высшие существа совершают ошибки. Ты ведь пошла с нами потому, что верила в него. А я у тебя его забрал. У всех вас забрал. Стоило бы дать ему больше времени.

– Ну что поделать? – сказала она. – Он ведь сейчас где-то от нас далеко, да?

– Да.

– Значит, я должна за него радоваться… хотя… на самом деле я по нему скучаю. Он был классный парень.

Она улыбнулась ему в ответ ласковой, грустной улыбкой.

– И ты тоже ничего, классный, жаль только, что не он.

– Странный, страшный, но классный, – сказал миротворец. – Чего еще желать высшему существу?

Никки рассмеялась, и звук ее смеха показался ему прекрасным. До полного выздоровления еще далековато, но она явно идет на поправку. Теперь нужно как-нибудь сделать все, что нужно, ради Никки и Оливии, ради Дейва и Джей-Ди, и ради Ханны тоже – словом, ради всех, кто продолжает бороться и жить, несмотря на то что надежда на лучшее почти исчезла. Даже ради памяти о тех, кто выдохся и погиб в бесплодных страданиях, даже ради Джефферсона Джерико, ведь тот прекрасно исполнил свою роль, о которой сам Этан некогда лишь смутно подозревал.

– Тебе принести чего-нибудь? – спросил он.

– Не надо, у меня все есть.

– Ну ладно… думаю, мне уже пора.

– Этан! – вдруг окликнула она, когда миротворец уже двинулся к выходу, и он, услышав свое имя, остановился. – Я простила тебя, если, конечно, для тебя важно услышать это. Ты все сделал правильно.

– Спасибо тебе, Никки, – отозвался он; хотя он был не человеком, а существом, созданным мыслью непостижимого, высшего разума, и никогда человеком не станет, ему действительно важно было это услышать, так же важно, как и всякому землянину в его ситуации.

Он вышел и направился туда, куда звала его судьба.

Штурвал вертолета держали уверенные и твердые руки опытных пилотов. С выключенными бортовыми и опознавательными огнями в сгущающихся сумерках он летел все дальше, и шум его несущих винтов был слабо слышен внутри, за звуконепроницаемыми стенками.

Полет длился уже больше часа. Этан открыл глаза и ощутил на макушке горячую точку – это за ним следил сайферский разведчик. Впрочем, следил он за ним всегда и вел его с той самой минуты, как вертолет оторвался от взлетно-посадочной площадки. Но было еще кое-что. Ему понадобилось всего несколько секунд, чтобы нащупать гармонические сигналы двух горгонских боевых кораблей, одного на востоке, а другого на западе, идущих параллельно их курсу. Они дрейфовали вперед, следуя за устройством, вживленным в шею Джефферсона. До каждого из этих кораблей оставалось еще более сотни миль, но такое расстояние для них – сущие пустяки: прибавив скорость, они преодолеют его меньше чем за десять секунд; но Этан чувствовал, что пока они не торопятся, не хотят подбираться слишком близко. Конечно, они понимают, что Этан чувствует их присутствие. Возможно, на борту каждого корабля есть особый чувствительный элемент, фиксирующий эту информацию. Да, пока они не торопятся. И ведут себя крайне осторожно, потому что знают: Этан «видит» все передвижения сайферских черных лоснящихся боевых кораблей, рыскающих в густой облачности на большой высоте. Всего этих кораблей пять, и двигаются они в V-образном строю. До них тоже более сотни миль, но и они могут покрыть это расстояние почти мгновенно, Этан даже не успеет сообщить Вэнсу Дерримену, что их выследили.