Владимир Корн - Волки с вершин Джамангры

Голос был иным. С одной стороны, по-юношески звонким, и в тоже время проскальзывали в нем интонации, которые присущи куда более зрелым людям. Нет, не хрипотца, и уж тем более не глухость — что-то другое.

— Не самое урочное время для визита, — сказал я, берясь за бутылку вина. Затем, передумав, наливая воду в бокал из кувшина: не хотелось возиться с сургучом.

— Когда я еще здесь буду! Ровно через год.

— Тоже прибыли взглянуть на видение Пятиликого?

— Можно сказать и так. Кстати, почему сами проигнорировали?

— Слишком устал. К тому же, уверен, даже он не настолько всесилен, чтобы исполнить желание каждого, а у меня особых причин обращаться к нему нет. Пусть уж лучше тот, кому действительно необходимо.

Видел я среди собравшихся в Ландаре людей, которые точно приехали сюда не за богатством, или удачной женитьбой-замужеством.

— Не настолько, — кивнул незнакомец. — И все-таки, наверняка и у вас есть что-то такое, о чем незазорно было бы попросить.

«Незазорно. Но невыполнимо, потому что мертвых уже не вернуть».

— Мертвых вернуть невозможно, — согласился он. — Да и стоит ли?

Дискуссионный вопрос. И еще подумал: «Неужели произнес последнюю фразу вслух?»

— Пожалуй, вино я попробую.

Не знаю, когда он успел откупорить бутылку, к тому же, не издав ни малейшего звука. А они обязательно должны быть — звяканье стекла, хруст сургуча, хлопок от вынутой пробки. Но вино лилось в бокал так, как ему и положено литься.

— Вам налить, сарр Клименсе?

— Если вас не затруднит.

— Ну что вы, нисколько. Ваше здоровье!

Которое обязательно бы поправилось, если бы ко мне перестали являться видения. Одно благо — некоторые из них не пытаются меня убить.

— Надо же, за столько времени вкус нисколько не изменился!

За сколько времени в его-то возрасте? Год, два, пять? Но я в очередной раз промолчал.

— Вот уже и время моего визита подошло к концу, — незнакомец поднялся на ноги. — Наверное, вам можно только позавидовать, сарр Клименсе: редко встретишь человека, у которого никаких просьб нет.

Он подошел к двери, мягко прикрыл ее за собой, и вскоре стали слышны удаляющиеся шаги по пустынному, и потому гулкому коридору.

Мгновенье подумав, я залпом выпил вино, и одним скачком оказался возле дверей сам. Наемник сидел все в той же позе, а длинный коридор был безлюден.

— Когда он ко мне зашел?

— Вы о ком, сарр Клименсе? — выражение его лица было настолько убедительным, что в ответ я лишь махнул рукой.

Светало, пора было привести себя в порядок, собрать вещи, и наконец-то убыть из проклятого Ландара, где галлюцинации мучают меня на каждом шагу. И еще отчаянно надеяться — они не последуют вслед за мной, а здесь и останутся, причем навсегда.

— Ну так что, Клаус, удалось тебе увидеть самого Его?

Не то чтобы ответ на вопрос особенно меня интересовал, но за разговором дорога красится. К тому времени Ландар остался далеко позади. Путь наш теперь лежал не посреди почти безжизненной пустыни, чередовавшейся со степью, но в краях, где хватало растительности. Луга, радующие своим многоцветьем. Перелески, в которые дорога то и дела ныряла. Даже воздух, настоянный на пряном аромате трав, казался теперь густым. Никакого сравнения с тем, что мы видели последние несколько дней пути, перед тем как попасть в Ландар. Претерпел некоторые изменения и наш отряд.

Прежде всего, фельдъегеря наконец-то избавились от вызывающей окраски кареты, и теперь везли свой, нисколько не сомневаюсь, бесценный и важный груз в обычной повозке. Пришлось настоять, поскольку они никак не желали расставаться с казенным имуществом. И только после уверения сар Штраузена, что в конечной точке нашего путешествия получат точную копию, неохотно, но согласились.

Прибавились к нашему отряду и новые участники. Прежде всего, настоятель Дома Истины Игнатиус с одним из своих послушников. Тем самым молодым парнем, которого я встретил, когда впервые нанес туда визит.

— На этот раз тебе не повезло, — с самым серьезным выражением лица заметил Клаус.

А когда я недоуменно на него покосился, пояснил.

— У Корнелиуса Стойкого была ученица. Приятной наружности, со славной фигурой, с которой, как мне удалось понять, вы быстро нашли общий язык. Так ведь оно все и было?

В ответ я лишь пожал плечами, не собираясь не подтверждать, ни опровергать его заявление. Подтвердить — это бросить на Сантру тень, в то время как отрицать — глупо.

— Но зато появилась возможность начать охоту на прелестную Терезу сар Самнит, — продолжил Клаус. — Думаю, все шансы есть: смотрит она на тебя заинтересованно.

Тереза теперь действительно была среди нас. Заявив, что в таком обществе вернуться в Гласант ей будет куда безопаснее. Хотя те несколько молодцов, которые и сопроводили ее в Ландар, вполне смогли бы обезопасить девушку и без чьей-либо помощи. Сама Тереза большую часть пути проводила верхом, несмотря на карету, в которой ей было бы куда комфортнее. И должен признать — как наездница она ничего кроме похвалы не вызывала.

— Главное, не начни охоту ты. Ни на Терезу, ни на других прелестниц.

— Это еще почему?

— О крестьянах беспокоюсь.

— И в какой связи?

— В связи с чередой разрушенных стогов сена по дороге в Гласант. Чтобы ты до конца понимал степень ответственности, поясняю. Именно в стогах сено сохраняется наиболее хорошо. Но стоит их разворошить, атмосферные осадки попадут внутрь, сено начнет гнить, и в пищу скоту уже не сгодится. Как следствие — весенняя бескормица, и крестьянам придется пустить своих кормилиц-коров под нож. В результате поголовье резко сократится, если не исчезнет совсем, и тогда наступит голод. А виноват в нем будет Клаус сар Штраузен, неспособный обуздать свои страсти!

— Даниэль, ты теперь до конца жизни мне будешь припоминать?! — возмутился он, поскольку нотации я читал нарочито менторским тоном. — Да и что наша жизнь, если мы хотя бы иногда не будем поддаваться ее соблазнам? Маленьким, ни к чему не обязывающим, но таким сладким! — и сам ответил. — Без них она — ничто, дорожная пыль под лошадиными копытами. Кстати, у тебя самого когда-нибудь случалось в сене?

— Ни разу! И причины ты знаешь.

— Ну и зря! Рекомендую, словами это не передать.

Но все это было чуть раньше, а сейчас я терпеливо дожидался ответа на свой вопрос о Пятиликом. И не получая его, напомнил.

— Так видел или нет?

— Думаю, как бы точнее все описать. Как будто и видел, но не глазами, а непосредственно в голове, и в тоже время видел. А самое главное, подобное говорят все, у кого бы не спрашивал.

— Успел о чем-нибудь попросить? Или хотя бы покаяться в грехах?

Несмотря на мой шутливый тон, Клаус ответил серьезно.