Владимир Корн - Волки с вершин Джамангры

Гостеприимный дом мы с Аннетой покинули еще до завершения вечера, едва только обратил внимание, что ее улыбка стала немного вымученной. Еще бы — столько новых впечатлений. И, по-моему, она не пропустила ни единого тура.

— Как все прошло? — спросил я уже в карете.

— Было так весело! Представляешь, я выиграла конкурс!

— Очевидно на самые красивые ножки?

— Фи, Даниэль! И как тебе такое в голову могло прийти?! Ножки и все остальное — только за золото! На лучшую эпиграмму.

Никогда мне не удавалось придумать хоть что-нибудь стоящее. И потому подобных конкурсов старательно избегал.

— И каков был приз?

— Сначала мы кинули жребий — на кого ее написать. А призом было — тот, на кого он и выпадет, должен исполнить любое желание победителя.

Обычное дело в таких делах.

— И какое оно оказалось у тебя?

— Прокричать петухом. Даже представить себе не сможешь, как все смеялись!

Мне самому едва удалось удержаться от смешка: еще бы нет. Заставить кукарекать потомка какого-нибудь там сар Граасса, знающего свою родословную куда лучше сложения чисел и грамматики, что сплошь и рядом!.. Такого не было в этом доме со дня его основания, честью можно поклясться. Обычно требуют сказать победительнице, если ею окажется дама, изысканный комплимент. Что-то сыграть, спеть, наконец. Особенно в том случае, если проигравший напрочь лишен таланта певца, что всегда вызывает смех. Ну и множество похожих вещей. Но кукарекать! Кстати, у бедняги талант, ведь я действительно принял кукареканье за петушиное. Даже удивиться успел — откуда он тут взялся?

— И как тебе удалось его заставить?

— Еще чего! Никого я не заставляла. Поначалу он отнекивался, но затем на него насели все остальные. «Андреас, вы дали слово, что исполните абсолютно любое желание!» — Аннета удачно изобразила голос человека, который это и заявил.

— И что было дальше?

— Дальше ему пришлось кукарекать. Правда, перед тем как начать, он поцеловал мне руку и сказал: «Леди, я настолько вами впечатлен, что ради вас готов и не на такое безумство», вот!

Андреасом зовут одного из внуков наместника, тот сам упомянул о нем в разговоре. И еще, сейчас он находится в Клаундстоне, и не ему ли не повезло? Если раскроется, что Аннета — обычная девушка, казус начнут рассказывать, как анекдот.

— Даниэль, а где ты был сам? Иногда мне становилось страшно.

Что-то не замечал.

— Разговаривал с хозяином дома.

Гусвит сар Энеже оказался замечательным собеседником, и каких мы только тем с ним не коснулись! И еще я задал ему множество вопросов, а интересует меня всегда буквально все. Что особенно понравилось, он отвечал, даже не пытаясь уклонить тему в сторону, или обратить в шутку. И лишь изредка говорил: «Извините, сарр Клименсе, не моя тайна».

— Но видел я все, будь уверена! В том числе, что ты чересчур много общалась с мужчинами.

— Даниэль, и кто же мне поручил найти тебе замену на тот случай, если уедешь или, когда надоем? Может, вдвоем нам удастся вспомнить?

— И как прошли поиски, удачно?

— Даже не сомневайся!

Меня ревновали множество раз, иногда доходило и до скандалов. Я всегда считал себя выше, но сейчас в полной мере осознал — каково оно, чувство ревности.

— Ой, кто-то из нас насупился!

Пришлось солгать.

— Голова разболелась.

— Сейчас я тебе помогу.

И Аннета, придвинувшись вплотную, запустила пальцы в мои волосы, что практически сразу же перешло в долгий поцелуй.

— Даниэль, пожалуйста, не уезжай как можно дольше! — когда он закончился, сказала Аннета. — И знай, если ты действительно оставишь мне деньги, мы не увидимся уже никогда.

Дальше она замолкла в моих объятиях, и мы ехали молча. Я размышлял о том, что мне категорически нельзя к ней привязываться, а еще лучше будет расстаться. Чтобы не повторилась ситуация с Клариссой. Не ударят ли по мне снова, на этот раз — по самому дорогому?

— О чем задумался, Даниэль?

— Ты, наверное, голодна? Поехали на набережную? Что-нибудь съедим, а заодно полюбуемся морем.

Ужина мы не дождались. Одной из причин покинуть дом, помимо других, была и тревога, что Аннету введет в затруднение множество приборов на столе.

— Поехали.

Время стояло далеко за полночь, но набережная — часть любого приморского города, где жизнь всегда кипит, и затихает лишь к утру, да и то ненадолго. Для нас нашлось местечко, где блюда были вкусны, вино замечательным, а главное, нам никто не мешал. Затем мы смотрели на морскую даль. Спокойное море казалось сонным, и даже волны накатывались на берег лениво.

И в то же время оно предупреждало: «Да, я сплю, но не вздумайте меня будить! Ибо тогда я разгневаюсь, и мало не покажется никому, не успели еще убедиться?!»

— Я не слишком-то люблю море, — призналась Аннета.

— Почему?

— Сначала оно забрало отца, я и не помню его почти. Затем откуда-то издалека привело корабль, он привез с собой заразу, и тогда не стало мамы.

— И где ты сейчас живешь?

— С тетушкой. Она — хорошая женщина. У нее четверо своих детей, но она относится ко мне как будто я ее дочь. А еще она мечтает удачно выдать меня замуж. За достойного человека.

Сына лавочника, например. Но только не за моряка.

— И почему же?

— Море забрало мужа и у нее, и потому она не хочет, чтобы то же случилось со мной. А как она заботится о моей нравственности! Не представляю даже, что ей сказать, когда вернусь домой.

— А сама ты о ней заботишься?

— Еще чего! — сказала она с вызовом. Затем, покосившись на меня, вернее, на мое лицо, которое, я чувствовал, закаменело, добавила. — Прости. Больше так не буду, честно-честно! Даниэль, а почему ты никогда не улыбаешься? Как на афише? На ней у тебя такая обаятельная улыбка!

Благодаря таланту художника.

— Зачастую и рад бы, все дело в нем, — пришлось постучать пальцем по шраму на щеке.

Самое паскудное заключалось в том, меня предупредили, что со временем может начаться нечто вроде нервных тиков, когда лицо будет сводить в той самой гримасе, которая заменяет улыбку сейчас. «Но целоваться он мне нисколько не мешает» — подумал я, привлекая к себе Аннету.

— Ну так что, Даниэль, я прошла все проверки, чтобы стать твоей содержанкой? — сказала она, едва я смог оторваться от ее губ. — Или осталась самая главная — какова я в постели? Боюсь, на этот раз ты разочаруешься.

— Прости.

Наверное, все дело в том, что старательно я искал причину не пустить Аннету в свое сердце. Возможно, для ее блага, возможно, для собственного, а может быть, для блага нас обоих. И не нашел.

За окном моросил дождь, и он мог затянуться надолго. «Если Аннета наденет плащ, накинет капюшон, и скромно потупит глазки, то, проходя через фойе, вряд ли кто-нибудь сможет разглядеть и запомнить, — размышлял я. — Так будет для нее лучше. Пусть «Домашний уют» — респектабельное заведение, где старательно пытаются сберечь даже самые маленькие тайны постояльцев, его придется поменять, причем сегодня же».