Андрей Валентинов - Нестор [litres]

Значит, снова вверх… Соль наскоро прикинула маршрут. Если лететь – ползти! – по диагонали, то не так и далеко.

Ползи, муха!

Ползи!..

На войне случается всякое, солдат. Иногда приходится отступать. Не беда!

…Дверь вырубки, знакомо заскрипев, неспешно отворилась. Войти Соль не успела – чья-то рука, ухватив за плечо, втащила внутрь. Желтый свет фонаря, карабин, прислоненный к каменной стенке…

– Фройляйн?

Незнакомый парень в меховой горной куртке смотрел сурово.

– Извольте предъявить документы, фройляйн!

Соль, облегченно вздохнув, попыталась улыбнуться бдительному гному.

– Сейчас. У меня карточка… На поясе… Покажу… Сейчас.

Не получилось, пальцы свела судорога.

– Аппарат новый, толком даже не испытанный, – вздохнула Соль. – А пилот я неопытный. Ветер слишком сильный, не учла. Что тут говорить? Виновата!

Докладывать пришлось лежа, даже встать не разрешили. До комнаты в толще горы как-то дошла своими ногами, даже попыталась присесть к столу, чтобы по свежей памяти сочинить рапорт, но поняла, что не сможет. Расстегнула комбинезон да так и упала на кровать. Потом появился очень сердитый дядюшка с аптечкой, за ним парень в куртке с котелком пахучего отвара, тоже сердитый и немного растерянный. А затем она спала, долго-долго, без снов и видений.

Лейтенант Кюш, напротив, не сердился, слушал спокойно, хотя время от времени поглядывал очень выразительно. Сразу видно, сын директора!

– Вы, само собой, виноваты, волонтер, – резюмировал он, выслушав. – Но куда больше виноват я. Кто командует, тот и отвечает. Плохо то, что теперь разведку придется надолго отложить.

Соль привстала, пытаясь возразить. Ничего страшного с ней не случилось, кости целы, даже сотрясения нет. А что все болит от макушки до пяток – не беда. Поболит и перестанет.

Лейтенант говорить не дал, разрезал воздух ладонью.

– …От-ло-жить, волонтер! Кстати, сегодня получил ответ от оберсткомменданта Гизана. Карточка подлинная, но получал ее мужчина средних лет крепкого телосложения, говоривший по-немецки с незнакомым акцентом. Давайте догадаюсь. Отец?

Соль кивнула.

– Папа. Он ранен, пришлось мне. Больше аппарат доверить некому. Приказ!

Гном-комендант усмехнулся.

– А еще в послании говорится, что ни о какой разведке долины Эйгера речи не шло. Ваша инициатива, волонтер?

Она отвела взгляд. Самое время солгать, прикинуться непослушной девочкой, которой очень захотелось полетать.

Нельзя! Лгать нельзя!..

– Отец поручил мне узнать, что случилось с одним человеком – и по возможности встретиться с ним. Агент Германского сопротивления установил, что его могли привезти сюда, в отель «Des Alpes». У меня имелась ваша карточка, ее тоже дал отец. Остальное – не моя тайна.

Лейтенант Кюш размышлял долго. Смотрел, что-то прикидывал, наконец кивнул.

– Понял. Передайте руководству разведки, которая вас сюда направила, что посылать детей в бой – последнее дело.

Она ответила честно:

– Некому передавать. Я и есть – последняя.

Лекарства вместе с черным варевом из котелка отогнали боль. Она никуда не исчезла, притаилась, выжидая, но думать уже можно. Мысли накатывали, словно тучи в горах – белая, черная, снова белая и опять черная…

Черная… Не то плохо, что не вышло из нее, ученицы седьмого класса, феи-спасительницы. И толкового волонтера тоже не получилось. Формально ничей приказ не нарушила, но… Думать же все-таки надо, особенно когда включен аппарат «С»! И другое плохо. Ничего она не увидела, ничем не помогла. Допустим, охрана. Лейтенант Кюш сказал, что отель охраняют не СС, а горные егеря. И где они, егеря эти? Ни одного не заметила. А людей сколько в отеле, в обоих корпусах? Гном-комендант считает, что за сотню, а она и двух дюжин не насчитала. А что внутри? Только про камеры в Северном корпусе и узнала. Да, ее разведка слишком быстро закончилась, но просиди она на крыше хоть неделю, много бы узнала? Даже если всякую осторожность забыв, вошла бы в отель? Проще у швейцара спросить, вдруг он правильный швейцар, швейцарский, и немцев не любит?

Плохо… Но вслед за черной иная туча спешит, белая. Комендант понял, что она не из Швейцарии и в Армии Гизана не числится. Понял, но не прогнал и работать не запретил. К отелю подпольщики приглядывались давно. Вначале считали, что там будут отдыхать нацистские бонзы, а значит, самое время готовить диверсию. Потом узнали об арестованных и «стапо». Думали узники свои, местные, однако тех, как выяснилось, увозят в Рейх, сюда же везут каких-то иных, особо секретных. Оберсткоммендант Гизан дал приказ на проведение тщательной разведки. А дальше по результату. В идеале – взять штурмом, подгадав к приезду какого-нибудь начальства из СС.

А еще лейтенант Кюш дал добро на подготовку побега из Северного корпуса. Первый и главный кандидат, конечно же, Хинтерштойсер. Оставлять у нацистов скалолаза «категории шесть» слишком опасно.

Значит, фея старалась не зря!

Белой тучи нет, снова черная, грозовая. Про Гюнтера Нойманна она так ничего и не узнала. Связи с Берлином у гномов нет, да и захочет ли Харальд Пейпер делиться тайной? Что за тайна, он, конечно же, не знает, но Колдун, брат Крабата, служитель Черного бога, очень умен. Сообразит!

А ей только четырнадцать. Ничего не умеет, ничего не может, парня не завела, даже курить ни разу ни пробовала. Посылать детей в бой – последнее дело. И дома, на родной Клеменции, так и не довелось побывать!

Тучи клубились, наползая одна за другой, путались мысли, и Соль так и не поняла, что уже спит, но почему-то совсем не удивилась, услыхав голос отца.

– Монсегюр еще не пал, – молвил приор Жеан.

Александр Белов, положив список вопросов на стол, придвинул чернильницу поближе.

– Про побег и как к границе ехали, напишу. Про Фридриха не буду.

Хельтофф кивнул, словно иного не ожидая.

– Могу поинтересоваться почему?

Замполитрука взглянул удивленно.

– Потому что вы – гестапо. Фридрих, он, может быть, и фашист, но меня спас. А вам рассказывать о человеке ничего нельзя.

– Поляков-то вы топили! Любо-дорого читать, почти Салтыков-Щедрин.

Белов пожал плечами.

– Дурак был. Да и вы, господин следователь, удачно сработали, признаю. Расслабился, вспомнил про межимпериалистические противоречия, про которые нам в каждой лекции твердили. Вот, думаю, их и надо использовать.

Хельтофф, встав со стула, прошелся по кабинету, без всякой нужды заглянул в окно.

– А сейчас уже не думаете? Между прочим, Польша ультиматум отвергла, в Варшаве – массовые манифестации, польские офицеры точат сабли о ступени советского посольства. Это война, Белов! А мы с СССР – эвентуальные союзники, если вам знаком этот термин.