Александр Верт - Пекло 3

– Он хочет, чтобы я это сделал через отдел обеспечения, а это сутки, может двое. Разве у нас есть на это время? – заискивающе спросил Говард, склоняя голову так, будто тяжкий груз ложился ему на плечи.

– Нет, – отвечал один из членов совета. – Я скажу, куда отправить данные, и через час у вас будут верные расчеты.

– Благодарю, – буквально кланяясь, сказал Говард, все так же не замечая робота-уборщика, что слишком медленно убирал кофейную лужу с пола, пока Люкс проверял каналы связи и бережно отправлял через Байрона все данные по этому звонку Франку Стелбахеру в отдельную папочку, в которой каждый час появлялись новые файлы с уликами.

Контрабанда, наркотики, корпорация «Вилборн», заводы Майкана и многое другое. Даже о том, что данные были отправлены на одну из военных станций, где уже успели получить «Азазеля» в обход бумаг, и с нетерпением ждали испытаний.

О данном звонке Люкс доложил и Симону ранним утром.

– Сволочь, – только и сказал тот, тяжело вздыхая.

– Возможно, – сказал Люкс, не спешивший с оценками, – но что мне делать дальше? Условия изменились.

– Нет тут никаких перемен, – спокойно сказал Симон. – Любой ценой отправь ему работу обратно.

– Вы же понимаете, чем это может обернуться? – уточнил Люкс.

Симон понимал, но с ответом не спешил. Он снова вводил код и проверял работу самого важного для него иммунного чипа.

Оливер Финрер был все еще жив. Чип продолжал работать, и потому пальцы Симона сами собой сжимались в кулаки.

– Любой ценой не дай начать испытания «Азазеля», назови это моим приказом, но не позволь так уничтожить людей, которые мне дороги.

«Если жив Оливер – там можно выжить, а значит Лотар и Витур тоже могут быть еще живы», – думал он, не понимая, как можно разбрасываться подобными интеллектуальными ресурсами, как можно уничтожать планету, на которой точно есть те, кого туда даже не ссылали, уничтожить, только чтобы испытать какую-то нелепую бомбу. Для последнего подошла бы любая необитаемая планета, но им нужно было взрывать именно ЗиПи3. Это явно была политика. Это явно была машина, против которой нельзя восставать, но Симон точно знал, что никогда не простит себе подписи на проекте «Азазель» с резолюцией «испытания разрешаю».

Шеф умел просыпаться в нужное время. Для этого ему не нужны были будильники. Еще до своего ареста он научился вставать рано. Ему до школы надо было успеть сходить на пробежку, в душ и полноценно позавтракать. Понять тех, кто утром обходился сэндвичем или яичницей, он не мог. Ему всегда казалось, что если бы он так питался по утрам, то к полудню умирал бы от голода и ничего не соображал.

После ареста он тоже вставал рано и пытался заставить себя делать хоть какие-то упражнения. Привычка спорила в нем с отчаянием и все чаще проигрывала после двух-трех взмахов руками, но спать он не мог. Засыпая под утро, он открывал глаза на рассвете, потому что не мог иначе.

Все это осталось в прошлом.

В Пекле от режима не осталось и следа. Здесь нельзя было спать, когда тебе угодно. Нет смысла вставать на рассвете, да и без зарядки с пробежками научишься быть в форме, ну или пойдешь на корм людоедам. У Ястребов у него вообще не получалось спать. Вместо сна был вязкий бесконечный дурман. В нем Олли не заметил даже, когда эти дикие люди успели его клеймить; просто, очнувшись однажды на полу под ящиком-кроватью своего так называемого хозяина, понял, что на нем нет штанов, а кожу невыносимо жжет боль. Вернее даже не понял, а почувствовал что-то такое надоедливое, от чего хотел отмахнуться, а потом засопел от боли, прикоснувшись к тому самому месту.

Пальцами он не мог разобрать, что это какой-то знак и что он значит. Ему нестерпимо хотелось найти штаны. Он попытался приподняться, тем самым дергал цепь и будил своего хозяина. Он был тогда прикован к нему, и всем казалось это смешным, а ему было совсем не до смеха. За одно вот такое движение его распластали на полу и в очередной раз насиловали. Ему никто не затыкал рот, просто били, если он позволял себе слишком громкие стоны, а тогда он не только стонал, но и плакал – совсем не от члена, таранящего зад, а оттого что пряжка на штанах Ястреба билась о свежее клеймо.

Там спать можно было лишь украдкой, не то в бреду, не то без сознания. Там все смешивалось, а потом с трудом собиралось из осколков у Демонов. Он учился у них заново отличать день от ночи и вставать на закате вместо рассвета. Поначалу он не понимал, как они встают в нужное время, много раз просыпал свое дежурство, за что получал по уху, зато потом внутри стали работать какие-то незримые часы.

Он стал понимать, сколько еще Зена будет катиться к горизонту, и без ошибки мог сказать, сколько часов проспал: три или пять. Больше пяти никогда не получалось. Меньше трех – бывало часто.

Наверно, именно поэтому он открыл глаза еще до рассвета и смотрел перед собой. Спал он не в кровати, а на полу у окна, еще и сидя, потому что вытянуть ноги поперек комнаты было невозможно, а места между кроватями для них с Кирком не хватило бы. Под кровать же лезть не хотелось. И так сойдет.

Сидя даже спалось как-то привычней, а разум вспоминал все то, через что он прошел сам, только чтобы доказать, что с этим можно справиться, а значит и Карин должна все вынести.

«Она сильная», – мысленно говорил себе Шеф, ожидая, когда появятся первые лучи Зены и можно будет заставить всех вставать и быстро собираться. Кто улетает и кто остается – было уже решено. Провизия была погружена на корабль. Завтрак будет уже там. У них на него час. В процессе можно будет быстро обсудить план. Берг знал, что именно стоит делать, а Шеф ему верил. Тот не предаст Карин.

Нужно отправить ее отсюда, а там уже и ЗАП не страшен.

Внезапный выстрел, глухо ударивший в стену ангара, заставил его застыть и тут же вскочить на ноги.

– На нас что напали? – спросил Кирк, мгновенно вскакивая и хватая в руки автомат, бережно оставленный на мягкой кровати.

– Не видно, – ответил Шеф, успевший выглянуть в окно, и бросился к ангару.

Вместе с ним выбежал Кирк, а следом Вильхар и Ярван. Успели вскочить Мартин и Дориан. Несколько освобожденных Камней первыми вбежали в открытые ворота ангара и застыли там в тишине.

Шеф тоже не нашел что сказать.

– Да ёба мать, хули вы все молчите?! – возмутился Кирк, оттаскивая одного из Камней в сторону: тот закрывал ему вид на тело, осевшее между двумя бочками.

Крупный мужчина, уронив голову, сидел на полу, расставив широко ноги. За его затылком на стене ярким пятном распласталась вся его жизнь. Кровь с комочками практически взорванных мозгов нелепо расплывалась по стене и скатывалась вниз.

В руке еще дымился револьвер.