Кристофер Паолини - По ту сторону звезд [litres]

Ветер ощутимо задувал сбоку. После стольких месяцев на кораблях и станциях движение воздуха и неровность почвы под ногами были непривычны.

Кира прикинула в уме: прошло почти шесть месяцев с тех пор, как она покинула Адрастею. Шесть месяцев при свете ламп, в замкнутых помещениях, пропитанных запахом пота.

Под подошвами ее ботинок хрустел черный мох. Здесь была и другая растительность; близлежащие скалы обвивал плющ с мясистыми стеблями (хотя кто знает, возможно, это не растения). На лицо камня словно ниспадали сальные волосы. Кира машинально отметила другие особенности флоры: растения с листьями в сети прожилок, наподобие земных двудольных. Ветвятся неравномерно, на стеблях крупные утолщения. Не видать ни цветов, ни плодовых растений.

Пищи для глаз хватало, но больше всего ей хотелось взять образец клеток какого-нибудь растения и изучить его биохимию. Вот где таилась истинная магия. Совершенно новый биом, требующий изучения, но Кира не смела остановиться, чтобы что-нибудь о нем узнать.

Они обогнули склон горы – и, не сговариваясь, все девятнадцать участников экспедиции замерли на месте.

Перед ними, в низкой ложбине в устье долины, предстал город инопланетян. Несколько километров в поперечнике – больше, чем Хайстоун, столица Вейланда (хотя Хайстоун был не особо крупным городом по меркам Лиги; в тот год, когда Кира его покинула, там проживало всего-навсего восемьдесят четыре тысячи человек).

Высокие веретенообразные здания тянулись ввысь, белые, словно кость, покрытые слоем мха, проникшего во все щели и трещины. Кое-где стены обрушились, и были видны помещения, побольше и поменьше, теперь изгвазданные грязью, увитые всепроникающим плющом. Между башнями теснились домики с коническими крышами и стрельчатыми окнами, лишившимися стекол. Прямых линий мало; преобладали кривые и извилистые, словно в природе.

Даже в полуразрушенных зданиях чувствовалась утонченная элегантность, которую Кира видела лишь на рисунках или видео заранее спланированных роскошных поселений на Земле. Все в городе казалось продуманным, от изгиба стен до расположения улиц, которые вились, словно ручьи, по всему поселению.

Несомненно, колония была заброшена. И все же в лучах нескончаемого заката, под грядой пылающих облаков казалось, что город не вымер, а просто дремлет, словно ждет побудки, чтобы ожить и вновь взойти на вершины былой славы.

Кира выдохнула. Благоговение лишило ее слов.

– Туле, – сказал Фалькони, разрушая чары. Он был не менее взволнован.

– Куда нам идти? – спросил Койич.

Кире не сразу удалось собраться с мыслями, чтобы ответить:

– Не знаю. Взгляд ни за что не цепляется. Нужно подойти ближе.

– Вперед марш! – рявкнул Койич, и они продолжили спуск по склону в сторону города.

Энтрописты, шедшие рядом с Кирой, сказали в унисон:

– Мы поистине рады созерцать это великолепие, узница.

Пожалуй, и она была рада.

Башни вздымались все выше по мере того, как отряд приближался к краю города. Здания были преимущественно белыми, но синие панели то там, то здесь вносили разнообразие и слегка оживляли пустынный городской пейзаж.

– Они умели чувствовать красоту, – сказала Нильсен.

– Откуда нам знать, – сказал Фалькони. – Возможно, все это так устроено ради какой-то практической цели.

– Вам вправду так кажется?

Капитан ничего не ответил.

Когда они вошли в город с юга по широкому проспекту, Киру охватило острое чувство узнавания. Она будто бы переместилась во времени. Она никогда не бывала в этом сумеречном городе, в отличие от Кроткого Клинка, но его воспоминания были столь яркими, что казались ей почти своими. Она вспоминала…

…жизнь. Живые существа и машины сновали по земле и в воздухе. Прикосновения к коже, звуки голосов, и ветер доносит сладкий аромат цветов… и на мгновение она увидела город таким, каким он был раньше: полный жизни, встающий во весь рост, полный надежды и гордости.

Не теряй самообладания, сказала она себе. Не теряй самообладания. И мысленно усилила контроль над Кротким Клинком. Что бы ни случилось в этот день, она была полна решимости не дать чужи вырваться на волю и разбушеваться. Она совершила уже достаточно ошибок.

– Как ты думаешь, когда его построили? – спросил Триг. Он с неприкрытым восхищением смотрел сквозь забрало скафандра.

– Столетия назад, – ответила Кира, прислушиваясь к ощущению древности в воспоминаниях Кроткого Клинка. – Еще до того, как люди покинули Землю. Возможно, даже раньше.

Койич оглянулся на нее через плечо:

– Где нам искать Посох? Все еще никаких идей?

Она колебалась:

– Пока нет. Давайте направимся в центр.

Они продолжили углубляться в лабиринт зданий. Колонну возглавляли двое морпехов в бронескафандрах. Над их головами между сужающимися кверху зданиями вихрился ветер, будто бы пытался нашептать секреты, но сколько Кира ни вслушивалась, она не различала слов, разлитых в воздухе.

Она продолжала пристально всматриваться в здания и улицы, ожидая хоть проблеска воспоминания. Дома стояли теснее друг к другу, чем в городах людей; они были и тоньше, и выше, что соответствовало пропорциям Канувших.

Впереди путь перекрывала груда булыжника; ее пришлось обходить. Веера и Джоррус остановились и наклонились, чтобы поднять осколок, отвалившийся от стены одной из башен.

– Не похоже на камень, – сказала Веера.

– И на металл, – добавил Джоррус. – Этот материал…

– Плевать, сейчас не до того, – отмахнулся Койич. – Двигаемся дальше.

Их шаги эхом отдавались от стен, громкие, вселяющие тревогу в пустом городе.

Кхркр .

Услышав шум, все повернули головы. Там, у пустого дверного проема, мерцала искусственным светом прямоугольная панель: что-то вроде экрана, сине-белого, растрескавшегося. Он просто сиял бледным светом; ни текста, ни изображений.

– Откуда здесь электричество? – спросила Нильсен преувеличенно спокойным голосом.

– Наверное, здесь кто-то был до нас, – предположил Триг.

Кира сделала несколько шагов к экрану, но Койич вскинул руку, преграждая ей путь:

– Обожди. Целее будешь.

– Не переживайте, – сказала Кира и двинулась дальше.

Вблизи светящаяся панель слабо гудела. Кира приложила к ней руку. Ничего не произошло.

– Алло? – выдавила она, чувствуя себя немного глупо.

И вновь ничего.

Стена рядом с панелью была покрыта грязью. Она потерла стену: вдруг там что-то есть под грязью.

И правда есть.

На поверхности был вырезан какой-то символ, и при виде его она замерла на месте. Линии фрактала, свитые в тугую спираль.

Кира не могла расшифровать скрытый смысл, но она узнала язык: тот же наиважнейший узор определял существование Кроткого Клинка. Не в силах отвести взгляд от символа, она сделала несколько шагов назад.