Роб Сандерс - Архаон Вечноизбранный [СИ]

Айзенкрамер оглядел их, вверх и вниз по долине. Унижение от нападения все еще было свежо на его лице, и его гнев быстро иссяк. Он посмотрел на Хоррвица, который едва заметно кивнул.

— Как далеко до замка? — обратился Айзенкрамер к воину Хаоса.

— Ратскорн недалеко, — сказал ему Раанок.

Но это было не так.

Хоррвиц с облегчением увидел, что клаустрофобная мгла тумана рассеялась. Позади он слышал скрип одного из колес алтаря, когда священники и оставшиеся лошади тащили его по замерзшей грязи. Он не хотел думать о том, что может привлечь такой шум в горах вокруг них. Храмовник окинул взглядом их поредевшее число. Они заплатили за своё праведное высокомерие, и все же генерал-охотник на ведьм вел их на север. На север, за Архаоном.

Жрецы-воины и охотники на ведьм, казалось, держались поближе к алтарю Бога-Короля. Некоторые хромали рядом с его благословенной формой, чтобы обеспечить ее защиту, в то время как другие оставались рядом, чтобы обеспечить свою собственную. Только рыцари Двухвостого Светила вышли за пределы освященного влияния алтаря, их клинки были обнажены, а доспехи окровавлены проколами и кровоточащими ранами.

Впереди их вел перебежчик Раанок. Воин Хаоса бросил свои цепи к ногам храмовника. Хоррвиц не видел особого смысла в том, чтобы снова надевать на него наручники. С их тяжелыми потерями им понадобился бы каждый здоровый мужчина, чтобы отразить нападение или засаду. Однако ему не удалось снабдить проклятого воина оружием, и вместо этого он шел вплотную за воином, когда тот следовал за ними через Пустоши. Раанок говорил мало, чтобы не вызвать неудовольствие Айзенкрамера или Хоррвица, поэтому, когда он заговорил, это было неожиданностью.

— Скажите мне, милорд, — сказал Раанок, его пропитанные кровью ботинки хрустели по песку. — Почему вы путешествуете на вершину мира в поисках Архаона? Простите меня, но совершенно очевидно, что вы не хотите здесь находиться.

Хоррвиц хотел ответить заключенному жестоким упреком, чем-то, что напомнило бы ему о его месте и его низком положении. Но усталость истощила оставшиеся силы храмовника, и холод пробрал его до костей. Он едва мог сдержать негодование. Он обнаружил, что этот вопрос каким-то образом отвлек его от мучений, связанных с походом в полном боевом доспехе.

— Мы все здесь, чтобы спасти наши души, перебежчик, — ответил Хоррвиц, его дыхание вырывалось, как тонкий туман. — Твою… Мою… Генерал-Охотника на Ведьм.

— Но Архаон — всего лишь один человек…

— Он не просто человек, — печально продолжал Хорвиц. — Неужели ты не понимаешь? Есть сообщения. Есть пророчества. Твой бывший хозяин — не просто какой-то странствующий безумец, ищущий милости еретических богов, избранный какой-то падшей силой. Сам Великий Теогонист верит, что Архаон — это конец всего мира. Он — живой рок, который должен быть уничтожен.

— И вы верите, что вы тот, кто это сделает? — спросил Раанок.

— Если у меня будет такая возможность, я не дрогну, — сказал Хоррвиц заключенному. — Я не подведу. Ты живешь только для того, чтобы предоставить эту возможность, перебежчик, — храмовник задумался. — Но если ты думаешь, что я охотник за славой, то ты ошибаешься. Даже если бы это было так, я бы не стал искать его в этом темном царстве. Нет. Я тоскую по своей постели. Я тоскую по древним лесам Империи. После целой жизни сражений, больше всего на свете я жажду мира.

— Я бы хотел, чтобы вы получили то, что хотите, милорд.

— Не пускай дым мне под кольчужные юбки, заключенный, — сказал Хоррвиц, его голос затих. Это было слишком слабо для предупреждения. Это было печальное заявление.

— И всё же, — продолжал настаивать Раннок, продолжая идти, — вы говорите как человек, который не выбирал свою судьбу.

Хоррвиц хмыкнул.

— Я Мастер Клинков, — сказал он со слабой гордостью. — Слуга Зигмара. Рыцарь Двухвостого Светила. Я не выбирал эту судьбу. Тот, кого мы ищем, выбрал её для меня.

— Как так?

— Мои храмовники и я были выбраны для этого в рамках крестового похода искупления.

— Искупления чего, милорд?

— Грехов другого, — безнадежно сказал Хоррвиц. — За грехи Архаона. Человек, за которым ты следовал, не был северным мародером, не был степным военачальником или извращенным племенным воином. Он был сыном Империи. Набожным зигмаритом, — Хоррвиц покачал головой в шлеме.

— Так вот почему вы его так боитесь? — спросил перебежчик. — Он знает Империю. Он знает вас. Он один из вас.

— Один из нас, — Хоррвиц чуть не рассмеялся. — Да, он один из нас, правильно. Он был храмовником Бога-Короля…

Раанок кивнул.

— Рыцарем Двухвостого Светила.

— Да, — подтвердил Хоррвиц, его слова были пронизаны стыдом.

— Вы здесь, чтобы искупить его падение? — спросил Раанок.

— Все должны искупить его гибель, — сказал Хоррвиц. — Видишь ли, перебежчик, не имеет значения, потерплю ли я здесь неудачу. Ежедневно охотники на ведьм, воинственные жрецы Зигмара и рыцари Двухвостого Светила отправляются в Пустоши, чтобы выследить предателя. Чтобы уничтожить его. Великий Теогонист не остановится, — Хоррвиц вздохнул. — Есть мир, который нужно спасти.

— Мастер Хоррвиц, — обратился к ним генерал-охотник на ведьм, — о чем вы говорите с заключенным?

Храмовник отстранился, но заставил охотника на ведьм ждать ответа.

— Ничего существенного, — наконец отозвался он.

Следуя за Рааноком шаг за усталым шагом, зигмариты шли на север. Когда тропа долины начала спускаться, а температура начала подниматься выше умопомрачительного мороза, мускулистый воин остановился в своих разбитых доспехах.

— Поднимайтесь сюда, — позвал Раанок, но Айзенкрамеру не хотелось подчиняться приказам пленного еретика. Оставив охотника на ведьм позади, Хоррвиц с грохотом побежал вверх по покрытому инеем песку. По их пути бродили две фигуры в доспехах. Они, казалось, учуяли запах Хоррвица и перебежчика еще до того, как увидели их, и направились к паре с хищной скоростью и намерением, которые подчеркивали их тучные формы.

Раанок начал пятиться от их вонючих форм. Когда воины Хаоса приблизились, Хоррвиц увидел, что они стали жертвами какого-то ужасного недуга или чумы. Когда-то они были рыцарями. Их доспехи проржавели до неузнаваемости, в то время как их безволосые черепа сидели на раздутых шеях и многочисленных подбородках, а зубы их разлагающихся пастей были окрашены в красный цвет. Их плоть представляла собой натянутый холст из струпьев, мокнущей инфекции и роющих норы паразитов, в то время как их болезнь, по-видимому, привела к тому, что их животы раздулись от взрывоопасных газов, которые в конечном итоге взорвались.

Рыцари чумы хищно застонали, наткнувшись на Хоррвица и Раанока. Храмовник знал, что с рваными, тянущимися за кишками полостями вместо желудков рыцари никогда не смогут утолить свой болезненный голод. Он видел ненасытность несчастных в их пожелтевших глазах.