Роб Сандерс - Архаон Вечноизбранный [СИ]

— Нильс… — прорычал Дидерик, снова устремив взгляд на лес над головой.

Что-то происходило. Сквайр слышал, как Оберон с шумом пробивается через деревья. Он прислушался к испуганному ржанию жеребца и глухому стуку испуганных копыт по лесной земле.

— Нильс! — закричал Дидерик. Там, наверху, с ними что-то было. Оруженосец мог различить треск ломающихся веток и шум листвы, когда Оберон повернулся, взбрыкнул и пнул выходящих на него существ тьмы. О Нильсе он ничего не слышал. Ни одно дружелюбное лицо не появилось на краю провала, и больше ни одна веревка, обвитая корнями, не упала вниз, чтобы вытащить его. Все, что он мог слышать — это хруст костей, скрежет ножниц игольчатых зубов и ужасное скольжение плоти по гоблиноидным глоткам. Дидерик почувствовал, как его охватывает промозглый ужас. Нильс не мог спасти его, Оберон последует за ним, а оруженосец останется в яме вместе со своим умирающим хозяином, чтобы встретить медленную смерть от голода или быть разорванным роями подземных демонов, как только облака накроют Луну-Хранительницу.

Губы мальчика сжались в упрямом рычании. Он не умрет здесь, в какой-нибудь заднице Драквальда, в желудках низшего клана гоблинов Сосунков-Тени. Это была не та смерть, которую планировал для него Бог-Король.

Дидерик снова повернулся к Сьеру Кастнеру. Рыцарь все еще цеплялся за Терминус с почти религиозным пылом. Дидерик оглядел мрачную яму в поисках выхода. Он принял решение: ему нужен меч.

— Милорд, — сказал Дидерик, опускаясь на колени в болото рядом с упавшим храмовником. Глаза Кастнера в бреду забегали по глазницам. — Господин, поверьте, что я провожу Терминуса обратно на земли вашей семьи, — оруженосец взялся за огромный клинок, но Кастнер не отпускал его. — Ваш прадед, ваш дед и ваш отец увидят свой почетный клинок. Клинок, который проливал кровь рядом с Магнусом Благочестивым. Он вернётся в Грубер-Маршез. Там, если будет на то воля Зигмара, он однажды найдет службу у одного из ваших людей. У воина, подобного вам, что поклялся служить делу Бога-Короля. Позвольте мне оказать вам эту последнюю услугу, господин. Позвольте его примеру жить дальше. Позволь мне проводить Терминус домой.

Дидерик не мог сказать, слышал ли его рыцарь, но металлические пальцы его латных перчаток внезапно выпустили клинок. Дидерик кивнул, но глаза храмовника дрогнули и закрылись. Он со стоном окончил свою жизнь, долгую жизнь, полную греха и сожалений. Несмотря на все недостатки рыцаря, Дидерик надеялся, что тот сумеет найти свой путь к миру.

Притянув к себе огромный меч, Дидерик прикинул его вес. Он был слишком тяжел, чтобы его можно было выбросить из ямы, как якорь или веревку. Вверху, перед полной фигурой Маннслиб, проплывал клочок облака. У Дидерика было не так уж много времени. Схватив веревку, брошенную ему Нильсом, он пролез через петлю, предназначенную для того, чтобы вытащить Сьера Кастнера обратно на склон лощины. Конец, который Нильс не сумел закрепить на Дидерике, был втройне завязан вокруг рукояти и гарды большого меча. Привязанный к Терминусу цепью вплетенных корней, Дидерик держал тяжелый меч на плече, как пикинер или алебардщик. Шлепая по усеянной костями отмели, оруженосец метнул острие оружия в стену провала, как копье. Широкое лезвие вошло во влажную землю, его вес и острота лезвия с легкостью перенесли его в сторону ямы.

Пятясь вдоль стены, с ужасным шепотом туннельных ползунов в ушах, Дидерик приготовился спасать себя. Он сделал глубокий вдох. С водой, извергающейся из-за его шагов, мальчик бросился на торчащую рукоять двуручного меча. Раскачиваясь вокруг него, как акробат, сквайр вытянул ноги, и кончики его сапог коснулись плоской поверхности клинка. Не дожидаясь потери равновесия, Дидерик согнул колени и оттолкнулся от воткнутого клинка, отчаянно прыгнув к извивающимся в стене корням деревьев. Подобно виноградным лозам, его руки пробирались сквозь толщи черной почвы, хватаясь за все, что могло бы послужить зацепкой. И тут сквайр повис на кончиках указательного и среднего пальцев левой руки, запутавшись в ивовом корне.

Когда измазанный грязью оруженосец пробирался сквозь заросли древнего леса, он слышал, как Оберон топает ногами и фыркает, ржет и бормочет. Конь был атакован темными обитателями леса сверху и снизу.

— Я уже иду! — закричал Дидерик снизу. Он был в ужасе от того, что лошадь вот-вот бросит его. «Почти добрался, мальчик» — Дидерик был измучен, но сумел перетащить свое лоснящееся от грязи тело через край ямы. У него не было времени отдышаться. Он слышал, как конь топает и резко останавливается, окруженный густым лесом. Темнота Драквальда была наполнена шипением скрытых тенями форм. Твари, которые выползли из земли, чтобы попировать.

Дидерик заскользил по краю ямы, купаясь в серебряной безопасности умирающего лунного света. Он выскользнул из корней, обвившихся вокруг него, как упряжь. Добравшись до дальнего края лощины, он начал собирать веревку в охапку. Когда слабина была снята, он потянул за волосатую шероховатость корневой линии. Его ладони горели, а пятки проваливались, пока он боролся со стеной провала, пытаясь завладеть вложенным в нее огромным мечом. Дюйм за дюймом он выскальзывал наружу, пока наконец Терминус не был освобождён из своей земляной тюрьмы, и Дидерик, кувыркаясь, упал обратно в темноту леса.

Лежа на спине в лесу, ожившем от звуков изголодавшегося зла, Дидерик, как моряк, перебирал веревку через руку. Наконец, протащив огромный меч через лесную чащу к нему, оруженосец вскочил на ноги. Терминус был слишком тяжел для мальчика. Кряхтя, Дидерик положил его длинную рукоять себе на плечи. Когда он почувствовал, как что-то приближается к нему в темноте, он использовал свое тело, чтобы нанести удар острием клинка по угрозе, иногда поворачиваясь на каблуках, чтобы ударить своих мучителей разрубающим лезвием оружия.

Это усилие было непосильной работой, но сквозь рычание напряжения Дидерик нашел свой путь к мрачной улыбке. Он не мог видеть их, но чувствовал настороженность гоблиноидов. Даже орудуя таким способом, Терминус мог отрубить тонкую конечность или пронзить сморщенную грудную клетку. Руководствуясь посохом-фонарем, укрепленным на седле Оберона, и тревожным фырканьем жеребца, Дидерик нашел дорогу к коню. Дико раскачивающийся фонарь спас животному жизнь под покрывающей небо темнотой лесного полога. Их страх даже перед таким искусственным светом был ничуть не меньше, чем перед блеском Маннслиб или ослепительной яростью солнца, и ночные гоблины опасались этого зверя. Вместо искромсанной груды лошадиной шкуры, которой должен был бы быть Оберон, конь получил только укусы в живот и царапины вдоль мускулистых боков. Позволив Терминусу упасть с его плеч и вонзиться прямо в лесную почву, забрызганный грязью оруженосец поднял руки, чтобы успокоить жеребца.