Александр Нагорный - Грегорианец. Четвёртый [СИ]

Парень был смущен, что добыл так мало для компании, завтрак у священника мог сойти разве что за недоразумение, в благодарность за пиршества, предоставленные Шоссом, Басс и Росс. Он считал, что становится обузой, в своём юношеском простодушии забывая, что кормил всю компанию в течение месяца.

Озабоченный ум деятельно заработал. Он подошёл к заключению, что четверо молодых, смелых, предприимчивых и решительных друзей должны ставить себе иную цель, кроме прогулок в полупьяном виде, занятий фехтованием, стрельбой из разгонных ускорителей и, более или менее, остроумных проделок.

И в самом деле, четверо таких отважных, как они, четверо людей, готовых друг для друга пожертвовать всем, от кошелька до жизни, всегда поддерживающих друг друга и никогда не отступающих, выполняющих вместе или порознь любое решение, принятое совместно, четыре кулака, угрожающие вместе или порознь любому врагу, неизбежно должны, открыто или тайно, прямым или окольным путем, хитростью или силой, пробить себе дорогу к намеченной цели. Не обращая внимания, как бы отдалена она ни была или как бы крепко ни была она защищена. Удивляло Дартина только то, что друзья его не додумались до этого сами.

Паренёк размышлял об этом, и даже весьма основательно, ломая голову в поисках путей, по которым должна была быть направлена эта необыкновенная, четырежды увеличенная сила, с помощью которой он в этом не сомневался, возможно, словно опираясь на рычаг, перевернуть мир, как вдруг послышался осторожный стук в дверь. Дартин позвал Праща и приказал ему впустить визитёра.

Пусть читатель из этих слов, «позвал Праща», не делает заключения, что уже наступила время отдыха биотехноса или еще не занялся день. Ничего подобного. Только что пробило четыре часа. Два часа назад Пращ пришёл к своему господину с просьбой дать ему пообедать, и тот ответил ему пословицей: «кто много ест, тот мало живёт». И Пращ заменил сном еду. Киборг ввёл в комнату человека, скромно одетого, по-видимому горожанина.

Биотехносу очень хотелось, узнать, о чем будет речь, но посетитель объявил Дартину, что ему нужно поговорить о важном деле, требующем тайны. Парень выслал Праща и попросил посетителя присесть. Наступило непродолжительное молчаливое оцепенение. Хозяин и гость вглядывались друг в друга, словно желая предварительно составить себе первоначальное представление о собеседнике. Наконец Дартин поклонился, показывая, что готов внимать.

— Мне говорили о вас, как о мужественном человеке, — произнес посетитель. — И эта слава, которая вполне заслужена, побудила меня доверить ему мою тайну.

— Говорите, милейший, я весь превратился в слух, — произнес юноша, чутьем уловивший, что дело обещает некие выгоды.

Посетитель снова на мгновение умолк, а затем продолжил:

— Жена моя служит кастеляншей у императрицы. Моя женщина красивая и умная. Меня женили на ней вот уже года три назад. Хотя приданое у нее было и небольшое, но зато господин де Лау Орт, старший камердинер императрицы, приходится ей крестным и покровительствует…

— Давайте чуточку ближе к основной теме? — вежливо перебил исповедь грегорианец.

— Так вот, — вздохнул визитёр, — дальше то, что мою жену похитили вчера, когда она выходила из бельевой.

— И кто же мог это учудить?

— Я, разумеется, ничего не могу утверждать, но у меня на подозрении только один.

— Кто же?

— Человек, который уже давно преследует её.

— Твою дробину в сопло!

— Но, осмелюсь сказать, что мне представляется, что в этом деле замешана не так любовь, как политика.

— Не так любовь, как политика? — задумчиво повторил Дартин. — Что же вы предполагаете?

— Не знаю, могу ли я сказать вам, что я предполагаю…

— Н-да, заметьте, что я вас ни о чем не спрашивал. Вы сами заявились ко мне. Сами сказали, что собираетесь доверить мне тайну. Поступайте же как вам угодно. Вы еще можете удалиться, ничего не открыв. Пока не поздно, — но самого юношу уже распирало.

— Нет! Вы кажетесь мне честным молодым человеком, и я доверюсь. Я думаю, что причина тут не собственные любовные дела моей жены, а любовные дела одной дамы, много выше её статусом.

— Хм! Не любовные ли дела госпожи Бу Аси? — прошептал Дартин, желавший показать, будто он хорошо осведомлен о придворной жизни.

— Выше, много выше!

— Лау Дильён?

— Ещё выше.

— Госпожи Лау Шез?

— Выше, много выше.

— Но ведь не?

— Да, именно так, — чуть слышно, в страхе прошептал гость.

— С кем? — уточнил юноша, рассматривая клинок своего палаша.

— С кем же, как не с герцогом?

— С герцогом?.

— Да, — ещё менее внятно пролепетал гость.

— Но откуда вам это известно? — с этими словами Дартин активировал плазменный контур оружия.

— Ах… Откуда известно?..

— Именно? — парень подбросил в воздух платок и рассёк его. — Полное доверие, или… вы сами понимаете…

— Я знаю об этом от моей жены, от моей собственной жены.

— А она сама от куда знает?

— От господина Лау Орта. Не говорил я вам разве, что она его крестница, доверенного лица императрицы? — затараторил гость. — Так вот, господин Орт поместил мою супругу у её величества, чтобы наша бедная императрица имела возле себя хоть кого-нибудь, кому могла бы довериться, бедняжка, которую покинул император, преследуют и предают все.

— Н-да, положение становится понятнее, — констатировал парень, откладывая палаш в сторону.

— Жена моя, четыре дня назад приходила ко мне. Одним из условий её службы разрешалось навещать меня пару раз в неделю. Как я имел уже честь разъяснить вам, супруга очень любит меня, и вот пришла ко мне и под страшным секретом рассказала, что императрица сейчас в большом ауте.

— Да ладно?

— Честно. Господин кардинал, по словам моей жены, преследует и притесняет императрицу больше, чем когда-либо. Он не может ей простить какую-то историю. Вам ведь известна эта история?

— Еще бы! Мне ли не знать её! — подтвердил Дартин, не знавший ничего, но желавший показать, что ему всё известно. — В мельчайших подробностях.

— Так что, сейчас это уже не ненависть, а банальная месть! — выдал гость.

— Хм-м? — парень сделал вид что задумался.

— И императрица предполагает…

— Что же предполагает величественная особа?

— Она предполагает, что герцогу Леггу Ашеру, Роклэндскому, отправлено письмо от её имени.

— От имени самой императрицы?

— Да, чтобы вызвать его в Гранж. А когда уважаемый прибудет, заманить в какую-нибудь ловушку.

— Твою дивизионную мантру!.. Но ваша жена, какое отношение имеет ко всему этому?

— Всем известна её преданность императрице. Её либо желают убрать подальше от высокопоставленной госпожи, либо запугать и выведать тайны её величества, либо соблазнить деньгами, чтобы сделать из нее шпионку.