Юрий Нестеров - Профессионариум. Антология фантастических профессий [сборник litres]

И она пришла, вновь в густой вуали, скрывающей глаза, в чёрном траурном платье.

– Вы носите траур по маркизу? – как бы невзначай спросил Лука, когда они неспешно прогуливались у пруда.

– Нет, – в голосе Вероники задрожали горькие нотки, – по отцу. Он пропал без вести в свой последний рейс на «Элейн».

– Так корабль затонул? – Лука резко остановился и забарабанил пальцами по набалдашнику трости – подобного поворота он не ожидал.

– Это неизвестно. – Его спутница чуть пожала плечами. – Возможно, затонул. Или был захвачен пиратами.

– То есть вы не располагаете сведениями о его судьбе и тем не менее носите траур? – Лука лихорадочно пытался понять, как быть.

– Вестей нет уже год, поэтому… – Девушка замолчала.

– А подскажите, – пытался подобрать подходящие слова Лука, – на борту корабля имелся груз маркиза?

– Если вы о его бесценном окоматографе, том, с которым он прославился, то да, корабль перевозил и его. Как раз после крушения «Элейн» маркиз и занемог. – Вероника медленно пошла вперёд. Глядя на её ладную фигуру, на расправленные плечи и приподнятый подбородок, на алые губы на бледном лице и скрытые вуалью тайны глаза, Лука ощутил необычайный трепет. Но желание разыскать незаменимый предмет пересилило.

– А вам известен маршрут корабля? Возможно, я мог бы что-то узнать о его судьбе, – осторожно предложил Лука, догоняя спутницу и теребя меж пальцев цепочку от часов.

– Конечно, – обернулась Вероника, – я с удовольствием расскажу вам всё, что знаю.

Всё же осень пахла сыростью и грустью. Лука, стоя на палубе корабля, отправлявшегося по тому же маршруту, что и пропавшая «Элейн», разглядывал город, по достоинству оценивший его талант. Смотрел на чаек, перекликающихся в небесах, на цеппелины среди облаков и ощущал всю важность события – отплытие ради поиска реликвии.

Когда капитан скомандовал отдать швартовы, Лука последний раз взглянул на флюгера, венчающие шпили, на алую и жёлтую черепицу крыш и покинул палубу.

«Святая Эрида» бросила якорь через две недели после отплытия из жарких земель. В лицо мужчине, спускавшемуся по трапу, дохнула осень, наполненная грустью и сквозняками.

Зябко поведя плечами, он покрепче ухватил за ручку саквояж и поспешил к самоходной двуколке, ожидавшей его внизу.

Несмотря на поздний час, город не спал. Ярко освещённый газовыми фонарями, он гудел, точно растревоженный улей.

Лука, пять лет проведший вдалеке отсюда, удивлённо разглядывал знакомые улицы. Вот кучер затормозил у крыльца родного дома.

Поднявшись по ступеням, Лука робко повернул в замке ключ и облегчённо вздохнул, услышав щелчок.

Войдя в пустой, замерший дом, он, оставляя следы на пыльном полу, прошёл в гостиную и, скинув белую ткань с мебели, со вздохом облегчения и счастья опустился в любимое кресло.

Утром, утром он поедет к Веронике, покажет ей окоматограф, он станет знаменитым и сделает ей предложение.

Во сне он снова гулял с ней по парку. Любовался тонкими чертами лица, нежно касался тёмных локонов.

– Я хочу увидеть твои глаза, – прошептал Лука, приподнимая тонкую вуаль.

– Как пожелаешь, – ответила девушка. – У меня глаза цвета моря. – И улыбнулась, демонстрируя мелкие острые зубы.

Лука в ужасе закричал и проснулся.

Прежде чем встречаться с Вероникой, Лука решил посетить контору окоматографа.

К его удивлению, в холле вместо витражей, которые изображали лучшие сцены из фильмов, теперь висели бумажные плакаты с разноцветными рисунками.

Недоумённо разглядывая их, Лука подошёл к секретарю:

– Добрый день, я хотел бы видеть господина Ларуа.

Секретарь, молодой человек с клацающим щипцами протезом вместо руки недоумённо взглянул на Луку:

– Господин Ларуа здесь не работает.

– Ну хорошо, тогда мне к тому, кто сейчас за главного, – согласился Лука, теряя терпение.

– Подождите, я уточню, могут ли вас принять. Как вас представить?

– Лука Тьери.

Секретарь снова странно покосился на него, но послушно покрутил ручку аппарата и тихо произнёс в раструб его имя. В ответ раздалось невнятное бормотание и наконец тонкий писк, точно некто наступил на хвост мыши.

– Проходите, вас ждут, – с уважением и интересом произнёс секретарь.

На лифте Лука поднялся к кабинету, который некогда занимал Ларуа, а до него Креньи, и, чего греха таить, Лука надеялся, что однажды на табличке появится его фамилия.

Дверь в кабинет была приоткрыта, и Лука осторожно заглянул:

– Можно? – уточнил он.

– Войдите! – Звонкий женский голос пронзил его в самое сердце. Голос Вероники он не мог спутать ни с чьим другим. Как часто ночами в странствиях он вспоминал их прогулку по парку и прокручивал в голове разговор, наслаждаясь тембром её голоса!

– Вероника? – ахнул он, увидев её тёмный силуэт на фоне окна. – Что вы здесь делаете?

– А вы? – спросила девушка.

– Я пришёл засвидетельствовать своё почтение главе гильдии окоматографов. Хотелось бы поскорее вернуться к работе. Но я даже не знаю, кто сейчас за старшего.

– Я, – просто ответила Вероника, – но у меня для вас плохие новости, Лука.

– Какие? – тихо спросил Лука, чувствуя озноб, точно при лихорадке, перенесённой им в джунглях.

– Окоматограф умер, он более никому не интересен. – Она всё так же смотрела в окно, даже не обернувшись к посетителю.

– Этого не может быть! – Лука замотал головой.

– Помните, на кладбище я говорила про синемацию? Вот именно она и вытеснила ваш жуткий вид искусства. Теперь не нужны жертвы и глаза, не нужна даже магия!

– Вероника, вы наверняка шутите. – Лука потёр висок пальцами. – Я не понимаю, зачем.

– Я не шучу, Лука, я создала синемацию, я уничтожила окоматограф, и я возглавляю новую гильдию.

– Но я не понимаю, зачем? Как? В конце концов будьте добры смотреть мне в глаза, когда говорите то, что уничтожает всю мою жизнь! – Лука почувствовал, как в нём закипает гнев, он быстрым шагом двинулся к Веронике, коснулся её плеч и повернул к себе. Очередной вопрос застыл на его устах.

Вероника смотрела на него одним глазом. Не русалочьим, а голубым, а вместо второго на лице располагалась бархатная повязка, расшитая блестящими камушками.

– Затем, что ваш окоматограф испортил мне жизнь! Видите, видите это? – Она указала пальцем на повязку. – А когда-то у меня было два глаза, два прекрасных голубых глаза! И знаете, кто забрал у меня один?

Лука замотал головой.

– Креньи, – выдохнула Вероника, – его всемирно известный фильм о феях. Люди смотрели его моим глазом! И я постаралась, чтобы его реликвия, его окоматограф сгинул.

– Тогда зачем вы рассказали мне о том, как его найти? – непонимающе спросил Лука.

– Потому что надеялась, что вы исчезнете: чем меньше окоматографистов, тем лучше людям.