Юрий Нестеров - Профессионариум. Антология фантастических профессий [сборник litres]

– А Мишку Ерёменко и Витьку Сизова тоже лишили, – сообщил Вовка.

– Тоже за это ?

– Нет. Ты что, не знаешь? Они же подрались на губе!

– Фу ты… А чего не поделили?

– Этаж на нарах. У Мишки третий ранг, а Витьке недавно второй кинули. Заважничал. Желает спать только на нижних. А Мишка толстый, ему наверх лезть неохота.

– Мир вам, отроки, – раздался хорошо поставленный баритон. И на край столика опустил свой поднос служивый первого ранга, заместитель мэра по ЖКХ Валентин Грибцов, в просторечии – Валька Грибец.

– Об чём хохот? – спросил он.

– О драке на губе, – ответил Кузякин.

– Да, знаю. Мои парни… А меня сегодня порют.

– Как плохого начальника?

– Если бы! Самоволка.

– В женскую казарму?.. – подмигнул Вовка.

– Нет, у меня же в городе.

– Ну-у, Валентин! Бьют-то не за то, что бегал, а за то, что попался.

– Так оно… – вздохнул Валька.

– Интересно, – сказал Кузякин, – а наши бабы в самоволку бегают?

– Да нет, – усмехнулся Грибец. – У них кураж не тот. Не мужики.

– Да их и не порют, – завистливо сказал Вовка. – Как же, женщины…

– Порют, – засмеялся Валька. – Хотя и не так, как нас. Другим способом, другим орудием…

Перерыв заканчивался. Хохлов и Грибцов ушли в кабинеты, Кузякин задержался на площадке третьего этажа. Не было особого смысла идти к себе – всё равно через полчаса совещание у мэра. Лестничная клетка имела сплошное – сверху донизу – окно. Кузякин видел почти всю территорию служебного городка. По периметру, чередуясь с участками бетонной стены, шли офисы. Парадные входы открывались в город. Они были для посетителей. Служивые пользовались чёрным ходом. Даже в увольнение ходили не через офисы, а через ворота с проходной… Всю глубину городка занимали ротные казармы, аккуратное здание штаба и плац. В сторонке, над особым забором, виднелась крыша небольшой женской казармы. Возможно, она и притягивала чьи-то воспалённые взоры. А у Кузякина были нормальные отношения с женой. Им обоим хватало его воскресных увольнений. Больше всех скучал по отцу двухлетний Генка.

Непростое решение они с женой принимали совместно. После двадцати лет государственной службы человек выходил на весьма приличный пенсион . Особенно если демобилизовался в звании служивого первого ранга. Кроме того, получал от государства неслабое единовременное вознаграждение, среднего престижа иномарку и участок земли с коттеджем. Но… отслужить надо было не менее двадцати лет. Кто оставлял госслужбу раньше или выгонялся за недостойное поведение, тот не получал ничего.

Вспомнив мэра и Вальку Грибца, которым уже светил «дембель», позавчерашний новобранец Кузякин только вздохнул. И тут же улыбнулся: приближалась его собственная ежегодная побывка.

На совещании, кроме служивых, присутствовали офицеры городка. Мэр говорил о внимательном отношении к посетителям, особенно к ветеранам. Потом привстал майор Строганов.

– Вы позволите, Михаил Петрович?..

Мамаев кивнул. Майор выпрямился во весь свой внушительный рост.

– Вы что же это, раздолбаи, делаете? Старухи от вас плачут, жалобы пишут. Только что уважаемый мэр, господин Мамаев, с этаким олимпийским спокойствием упомянул заявление бывшей учительницы Нестеровой. Она собрала все документы на субсидию по оплате услуг ЖКХ, но на два дня опоздала подать их. Ну там, хвори всякие возрастные, старческая рассеянность… И была вынуждена уплатить за апрель по полной! Тысячу восемьсот рубликов! А пенсия у неё, между прочим, и двух тысяч не достигает. Она, бедняга, ходила по вашим кабинетам, а вы все тыкали её носом в закон: документы сдаются до пятнадцатого… Вместо того, чтобы снизойти и списать этот нечаянный долг. Она так и написала в жалобе: «Нашей власти пальца в рот не клади! А положил по нечаянности, по оплошности, по нездоровью – с громадным удовольствием откусят!» Мы в штабе с этим делом разобрались. Учительнице её апрельскую пенсию вернули. Виновники – Ерёменко и Сизов – были высечены и пошли на гауптвахту, но и там ухитрились передраться. Их начальник, уважаемый Валентин Николаевич, вместо того, чтобы разобраться по-человечески, не доводить до жалобы, бегает, извините, по бабам! Не стану уточнять, какого пошиба. Я приказал его высечь. Вы понимаете, что вы позорите государство? Народ перестаёт доверять! Тот самый народ, заработавший деньги, на которые страна вас содержит! Вы же государственные служащие! Как говорили раньше – чиновники. Если вы не смирите ваши жестокие и равнодушные нравы – помните! К вашим услугам гауптвахта, воскресенье на службе, нагайки наших казаков и другой сервис. От тех, кто вообще не способен работать с людьми, госслужба будет, как обычно, избавляться…

После совещания Кузякин попался на глаза Селиванову. Прапорщик ткнул его пальцами в живот.

– А, Пузякин! Брюхо сыто, жопа не бита! Ну ничего, дела поправимые…

– Я Кузякин, товарищ прапорщик.

– Кузякин будешь, когда похудеешь. Что, любишь поесть?

Собственно, обжорство тут было ни при чём. Все мужчины в кузякинском роду были ниже среднего роста, зато с солидными в меру животиками. Как шутили в роду – запасец на чёрный день. И все отличались живостью характера и здоровым оптимизмом.

Спорить с помкомроты по поводу фамилии Кузякин сейчас не собирался. Бесполезно, да и опасно…

– Беги к воротам, – распорядился Селиванов. – Поможешь ребятам жалобы принести. В штаб, в жалобный отдел, капитану Мурову.

– Есть, товарищ прапорщик!

За воротами он увидел двух лейтенантов, снимающих жалобные ящики. Это были обыкновенные ящики, позаимствованные у почтовиков и выкрашенные в оранжевый цвет. Первый лейтенант взял оба опечатанных ящика и взвесил на руках.

– Накидали!..

– Нашкодили, – ответил второй. – Вот на них и накидали.

– Ну, опять по кому-то губа и нагайка плачут.

Заметили Кузякина.

– Служивый, чего глазеешь? Марш в расположение!

– Меня прапорщик Селиванов послал, вам помочь.

– Ну, тогда тащи.

Они отдали полные ящики, повесили пустые и пошли не спеша через улицу, к пивной. Кузякин, вздохнув, повернулся к воротам. Не в первый раз прочитал вывеску: «Госслужебный городок № 1 города ***». И внизу помельче, в три строки: «Аппарат главы администрации. Жилищно-коммунальный отдел. Земельно-территориальный отдел».

Капитан Муров, маленький, мрачноватый, подозрительно глянул на Кузякина, внимательно осмотрел печати.

– Всё, свободен.

У входа в офис, негромко пересмеиваясь, стояли Костя и Лена – подчинённые Кузякина.

– Александр Ильич, – спросил Костя, – а на государственную службу очень сложно оформиться?

– Нет, – ответил он. – Оформиться не сложно. А сложно выдержать эти двадцать лет. Нужен характер. Да ещё в начале – «камча».