Уильям Кинг - Кровь Аэнариона

— Как ты думаешь, он действительно так выглядел? — спросил Тирион, — в его голосе звучало неподдельное любопытство.

— Говорят, эта статуя была сделана по образцу из рисунков и картин, сохранившихся до его падения. Те, кто знал его, говорят, что это было точно. Даже Морати заметила, что он имеет сходство с жизнью, по крайней мере так утверждает историк Эргеон.

— Я не вижу предполагаемого сходства, — сказал Тирион, — он казался задетым.

Теклису потребовалось мгновение, чтобы понять, что сказал брат. Он перевел взгляд со статуи на Тириона, а затем снова на статую.

— Ты действительно похож на него, — наконец сказал Теклис. — Очень похож.

— Я этого не вижу, — Тирион выразительно покачал головой.

— Значит, ты единственный такой.

— Его подбородок совсем не похож на мой, а уши совсем другой формы.

Теклис рассмеялся:

— Это очень маленькие различия.

— Не для меня. Они ясны, как день.

— У тебя есть великая привилегия смотреть на себя в зеркало часами каждый день — таково твоё тщеславие, конечно, — ты можешь заметить небольшие различия, которые могут быть невидимы для глаз меньших и менее красивых смертных, таких как я.

— Это не маленькие различия, — сказал Тирион. — Теперь он казался искренне обеспокоенным. Теклис гадал, что же на самом деле его тревожит.

Конечно же, это не могло быть чем-то настолько простым, как тот факт, что между ним и первым Королём-Фениксом было физическое сходство? Это было то, что могло бы понравиться большинству эльфов, и даже должно было бы понравиться ему. Именно он всегда мечтал стать легендарным героем, как Аэнарион.

Возможно, так оно и было. Возможно, он столкнулся с реальностью того, что на самом деле означало высеченное в камне в сто раз больше человеческого роста.

Аэнарион не был похож на обычное представление о герое. Его лоб был задумчиво нахмурен, а в глазах застыло затравленное выражение, которое скульпторы каким-то образом уловили. Он не выглядел просто смелым или самодовольно самоуверенным или просто храбрым. Он выглядел одиноким, немного потерянным и обремененным тяжестью страшной ответственности.

Глядя на это гордое красивое лицо, Теклис сразу все понял. Это был эльф, который нес бремя, слишком тяжкое для любого смертного, чтобы нести его дольше, чем кто-либо мог ожидать, который столкнулся с демонами внутри себя, а также снаружи, который продолжал жить, когда все казалось потерянным, и который, в конце концов, отдал свою жизнь, чтобы спасти мир и свой народ. Возможно, Тирион впервые столкнулся лицом к лицу с реальностью того, что значит быть героем, и обнаружил, что это не совсем то, чего он ожидал.

— Это и есть Меч Каина? — спросил Тирион.

«А может быть, Тирион и не чувствовал ничего подобного», — мрачно подумал Теклис. Теперь он казался просто любопытствующим по поводу меча. Взглянув на брата, он понял, что тот все еще пребывал в задумчивом настроении и решил сменить тему разговора, чтобы отвлечься.

— Нет. Этот клинок никогда и нигде не был представлен, — сказал Теклис. — Этот меч — Сунфанг, Солнечный Клык.

— Первый клинок? Тот самый, что Каледор выковал для него в огне Наковальни Ваула? Тот, что полыхал огнем и мог стрелять струями пламени, как дракон?

— Тот самый.

— Как ты думаешь, это точное изображение?

— И снова историки говорят «да». В те дни эльфы заботились о таких вещах.

— А что с ним случилось?

— Этого никто не знает. Говорят, Аэнарион отдал его Фуриону, одному из своих любимых командиров. Он оставался в его семье на протяжении многих поколений. Говорят, что Малекит жаждал его и много раз строил козни, чтобы его заполучить. Говорят, что его унес Натанис, последний из рода Фуриона, на своем огромном корабле «Дальний ветер», и больше никто его не видел, потому что корабль так и не вернулся. Они думают, что он был потерян где-то на берегах Старого Света, но никаких следов его так и не нашли.

— Ты думаешь, что клинок все еще существует?

— Вполне возможно.

— Его сделал Каледор. Конечно же, заклинания, которые он соткал, будут существовать так же долго, как и Вихрь, по крайней мере.

— Может быть, он лежит на дне моря. Или в каком-нибудь драконьем кладе. Или в сокровищницах Малекита, насколько нам известно.

— Но ведь было бы неплохо его найти, не так ли? — голос Тириона звучал возбужденно, и мрачное настроение, охватившее его, когда он смотрел на статую Аэнариона, постепенно рассеивалось.

— Так и есть. Если он все еще существует, то это будет один из немногих полностью функционирующих артефактов, созданных Каледором в мире. Это была бы вещь, достойная изучения.

— Я больше думал о том, чтобы использовать его как оружие.

— Естественно! Какая может быть польза от изучения творений величайшего из когда-либо живших магов? Лучше уж бить им людей по голове вместо этого.

— Такова его цель. Он был создан для этого.

— Абсолютная буквальность твоего ответа неопровержима.

— Во всяком случае, я больше думал о том, чтобы взорвать их своим пламенем. Это была бы полезная сила на поле боя.

— Возможно, в этом есть что-то такое, что позволит нашему отцу завершить свою работу. Если заклинания на мече все еще действуют, они могут дать какой-то ключ к тому, как переделать доспехи. Оба они были сделаны одним и тем же эльфом. Они оба будут обладать одним и тем же типом магии.

Теклис видел, что эта мысль действительно захватила воображение Тириона. С этим задумчивым выражением лица он больше, чем когда-либо, походил на Аэнариона, хотя и был более ярким, более жизнерадостным Аэнарионом, далеко не таким мрачным. Возможно, подумал Теклис, именно так выглядел Аэнарион в молодости.

Они продолжали смотреть на статую молча и с удивлением, пока не вошли в воды за ней. В какой-то момент девушка-морячка Карая спустилась вниз и присоединилась к ним. Казалось, она тоже не была вынуждена ничего говорить.

По краям гавани стояло еще много гигантских статуй, все в том же масштабе, что и у Аэнариона, и все они разделяли что-то от силы, гордости и достоинства его статуи.

На западном краю дока возвышалась новая массивная статуя. Его по-прежнему окружали строительные леса. Каменщики трудились не покладая рук. В данный момент оно было безликим и несколько бесформенным, но Тирион знал, что в течение следующих нескольких десятилетий оно примет облик Финубара. Статуя только начала подниматься в начале его правления, всего десять лет назад. Пройдет еще некоторое время, прежде чем она будет завершена.

«Но какое это имеет значение?», — подумал Тирион. Если и было что-то, в чем эльфы не испытывали недостатка, так это время.

Суда, стоявшие на якоре, переполняли гавань. Многие из них были привязаны у длинных пирсов, принадлежащих крупным торговым домам. Флаги их владельцев развевались как над кораблем, так и над складом. На западе, на окруженном стеной комплексе островов, отгороженном от остальной части города и доступном только через ряд мостов, стен и небольших фортов, находился квартал иностранцев, единственная часть города, где людям разрешалось жить и свободно бродить без специального разрешения Короля-Феникса или его представителей.