Уильям Кинг - Кровь Аэнариона

— У тебя какое-то странное выражение лица, брат, — сказал Теклис.

— Я как раз думал о тебе то же самое, — сказал Тирион, делая из этого шутку.

— Я подумал, что в один прекрасный день все эти небольшие изменения, которые мы претерпеваем, могут превратить нас в совершенно незнакомых людей.

Тириону не нужно было объяснять ему, что он думал точно так же. Тогда он понял, что его близнец уже понял это. Теклис всегда был более проницателен в таких вещах, чем он.

— Для этого потребуется нечто большее, чем смена одежды и прическа, — сказал Тирион.

— Это только начало, — ответил Теклис. — Они уже начали учить нас хорошим манерам, как себя вести, что мы должны делать. Они хотят переделать нас для своих собственных целей.

— Весь фокус в том, чтобы выяснить, каковы эти цели на самом деле, — сказал Тирион.

— Я уверен, что они расскажут нам об этом в свое время.

Тирион вовсе не был в этом уверен. И все же, по крайней мере, сейчас они были в безопасности. Не похоже было, чтобы их жизни угрожала непосредственная опасность.

Выглянув в окно, леди Файель подумала, что сегодня чудесная ночь. Луна была яркой. Сияли звезды. Не в силах усидеть на месте, она принялась мерить шагами комнату. Она была очень взволнована. Вскоре она должна была выйти замуж. Скоро она навсегда покинет отчий дом. Она была опечалена перспективой оставить своего престарелого родителя одного в его мрачном старом дворце.

Она попросила его приехать и жить с ее новым мужем в Лотерне. Он отказался, сказав, что слишком стар и сейчас слишком зациклен на своих привычках, чтобы двигаться. И он действительно любил это старое место. Она это прекрасно понимала. Он провел здесь большую часть своей долгой жизни, вырастил детей и похоронил жену на его территории. И это было все, что ему оставалось, это и его гордость за свое древнее происхождение.

Иногда ей казалось, что он чересчур горд. Он считал, что ее новый муж ниже ее достоинства. Его родственники были купцами из Лотерна, и его семья была всего лишь фригольдерами, в то время как ее предки правили королевством и женились на кровниках самого Аэнариона.

Ее отец был горд, но нельзя было ни питаться гордыней, ни ремонтировать ею древние здания, ни платить требуемое количество слуг, если только они не были такими же старыми, как ты, и им больше некуда было идти.

Она знала, что ее отец понимает эти вещи, но он был слишком твердо настроен на перемены. Ей выпало на долю улучшить благосостояние своего дома, удачно выйдя замуж, и, по правде говоря, она не испытывала никаких трудностей. Она достала свой медальон, открыла его и уставилась на его фотографию. Моралис, ее будущий муж, был самым хорошим и добрым эльфом, какого только можно было встретить, и к тому же очень красивым.

Более того, он привез с собой частичку бесшабашного авантюриста, поскольку был морским капитаном и побывал во многих дальних странах, помогая своей семье сколотить состояние. Она любила его, и он любил ее, и там была любовь, которую она никогда не думала найти, когда росла в этом отдаленном месте, вдали от центров цивилизации.

Она считала благословением Иши то, что он купил землю рядом с их поместьем. Это оказалось еще большим благословением, которое он принес ей, когда впервые увидел ее.

Ей показалось, что она услышала какой-то шум где-то в темноте. Она подошла к окну и снова посмотрела в ночь. Она вообще ничего не видела. Но она не испугалась. В этой части Ултуана не было ничего по-настоящему угрожающего. Здесь не рыскали волки. Никакие чудовища не спускались с гор. Ни один мародер не забирался так далеко вглубь страны за последние два столетия. Самое худшее, о чем она когда-либо слышала, были слухи о распространении старых культов роскоши в этом районе, и это, скорее всего, были просто Элрион и его друзья, играющие в декадентство и пугающие себя мыслью о старой темной магии.

Она услышала, как камень ударился о ставни ее окна. Она знала, кто это был, даже не глядя. Только один эльф когда-либо делал это. Она открыла ставень. Словно вызванный мыслью о нем, Элрион вышел из мрака. В его внешности было что-то дикое. Он выглядел по-другому, хотя она не могла точно сказать, как именно, и она знала его с детства.

— В чем дело, Элрион? Что не так? — спросила она. Ей показалось, что она услышала какое-то большое животное, рычащее в темноте позади него. Возможно, какая-то дикая тварь все-таки забрела сюда, и он бежал раньше нее. Это могло бы объяснить дикость его внешности.

— Во имя Иши беги вниз и открой дверь, она идет за мной, — сказал он, но сказал это тихо, как будто не хотел, чтобы кто-нибудь услышал. Возможно, он боялся привлечь внимание этого существа. Она подумала, не позвонить ли в колокольчик, чтобы позвать слуг, но поняла, что будет быстрее, если она сама спустится вниз и откроет калитку, как делала, когда они были моложе. Она сбежала вниз по лестнице, задвинула засовы на воротах и открыла их.

— Быстро входи, — сказала она, заглядывая ему за плечо, чтобы убедиться, что он все еще там. Ей показалось, что она заметила светящиеся глаза, сверкающие в темноте. В них было что-то пугающее. Он шагнул прошел мимо нее во двор. Как только он это сделал, из дома вышел старый Петеор. В старой руке с синими прожилками он держал лук, а стрела была уже заряжена и приготовлена.

— Мне показалось, что я слышал, как кто-то задвигал засовы, — сказал он. — А что это такое? Кто бы мог прийти сюда в такое позднее время?

— Это всего лишь Элрион, — сказала Файель. — Какой-то ночной зверь преследовал его здесь.

— Это странное время для ночных визитов, — сказал Петеор. Он никогда не любил Элриона, и его симпатия стала еще меньше по мере того, как рассказы о распутном образе жизни Элриона и его диких вечеринках становились общеизвестными в округе.

— У меня срочные новости для принца Фалдора, — сказал Элрион. Он подошел к Петеору с протянутыми руками. — Это касается свадьбы. Её не будет.

— Произошел несчастный случай? Что-то случилось с Моралисом? — спросила Файель.

— Что еще могло привести его сюда в такое позднее время? — спросил Петеор. — Новости, принесенные после наступления темноты, обычно плохие.

— Боюсь, что Петеор прав, — сказал Элрион. Он хлопнул Петеора по спине. Старый эльф закашлялся и наклонился вперед. Из носа и губ у него потекла красная жидкость, а в груди что-то забулькало, отчего ему стало трудно дышать.

— Ты заболел, Петеор? — спросила Файель. Петеор попытался что-то сказать. Он потянулся и попытался схватить Элриона, который прислонился к нему и снова пошевелил рукой. Петеор согнулся пополам, и из его груди вырвалось еще больше красного.

Файель подбежала к нему:

— Что случилось? — спросила она, протягивая руку, чтобы дотронуться до него. Она была потрясена тем, насколько он был мокрым и как покраснела ее рука, но вдруг в спешке поняла, что происходит. — У тебя кровь идет, — сказала она. Когда Петеор попытался заговорить, изо рта его вырвались пенистые красные пузыри. Его глаза широко раскрылись, и он резко наклонился вперед.