Уильям Кинг - Кровь Аэнариона

— Ты проснулся, маленький эльфлинг. Не притворяйся, что это не так, — голос был невероятно сладким и невероятно злым, и все же он имел странное сходство с голосом его матери.

— Иди к черту, — сказал он. У него пересохло во рту, и потребовалось огромное усилие, чтобы выдавить из себя эти слова, но теперь он чувствовал необходимость компенсировать свою прежнюю трусость демонстрацией неповиновения, даже если это не принесет ему никакой пользы.

— Рано или поздно я это сделаю, — ответило существо, похожее на его мать. — И я с величайшей благодарностью покину это скучное место. Но есть несколько вещей, которые мне нужно исправить, прежде чем я уйду. Ты мне поможешь.

— Никогда.

— О, но ты же сделаешь это. Ты поможешь мне своей смертью. В конце концов.

Сардриан судорожно сглотнул. Ему совсем не понравилось, как это прозвучало. Он слышал рассказы о том, на что способны культисты Хаоса, и эта тварь была хозяйкой такого культа. Судя по более ранней резне, рассказы об их жестокости не были преувеличены.

— Ты собираешься убить меня… так сделай это.

— Я сделаю это в конце, но сначала ты будешь умолять меня не делать этого, а потом, когда я сломлю твою волю и твой рассудок и заставлю тебя поклоняться МНЕ и любить меня, я убью тебя. Может быть, я даже скажу тебе, почему.

— Мне все равно.

— Это просто извращение, которым я восхищаюсь. Только не говори мне, что тебе нисколько не любопытно, почему я вырезал твой маленький городок, убил всю твою семью и все же оставил тебя в живых.

— У меня были другие мысли.

Смех демона был мягким и насмешливым. Он протянул свою мягкую руку и погладил его по щеке. Трепет развратного наслаждения исходил от соприкосновения, магическая искра прыгала от одного к другому.

Мгновение спустя кончик когтя большого пальца вырвал ему глаз. Он не чувствовал особой боли, только странное рвущее ощущение, а затем ощущение сырости, когда пустая глазница наполнилась кровью. Демон что-то пробормотал, поднял руку и изогнулся. Мозг Сардриана конвульсировал от того, как он пытался справиться с последствиями того, что происходило. Один глаз парил в воздухе над ним. Он смотрел на него снизу вверх, не отрывая глаз от глазницы. Казалось, что тонкая натянутая веревка из нервных волокон соединяла его с головой. Другим глазом он смотрел на себя сверху вниз и плакал кровавыми слезами. Демон протянул руку и выколол его здоровый глаз, так что теперь он, казалось, смотрел только на свое тело. Его зрение успокоилось, и он увидел, что лежит на груде ободранных трупов, удерживаемых на месте веревками из внутренностей.

— Да, — ответил голос, теперь уже просто злобный. — Это то, что ждет тебя в конце, хотя, признаюсь, я испытываю искушение оживить трупы и вновь разыграть Маскарад Бесплотных. Возможно, позже…

Он протянул руку и коснулся лба Сардриана. Пока эльф смотрел, он увидел, как его собственная кожа треснула и начала раздвигаться, а демон очистил его тело, как виноградину. Он попытался проглотить собственный язык, но этого ожидали, и демон помешал ему.

— Нет, Кровь Аэнариона, — сказал он. — У этой игры еще есть время, чтобы начаться.

Сардриан умирал долго. Все, что обещал демон, сбылось.

В этот вечер Н'Кари носил форму могучего, мускулистого человеческого воина с головой быка и нижней частью тела лошади. Это позволяло ему двигаться быстро, и он наслаждался ощущением себя четвероногим. Было в этом что-то такое, что он всегда находил возбуждающим.

Теперь было легче удерживать форму дольше. Он постепенно привык к этой реальности и ее ограничениям. Он учился использовать потоки ее магии почти по своему желанию.

Позади него его армия ждала дальнейших указаний.

Это была не такая впечатляющая сила, как ему хотелось бы, но она росла. Теперь она состояла из нескольких десятков связанных демонов и нескольких сотен культистов. Некоторые из них были набраны из крестьян и мелких землевладельцев, встреченных по пути в Тор Аннан. Многие другие присоединились к нему после разрушения их города.

Души тех, кто отказывался подчиняться экстатическим дисциплинам культа наслаждения, быстро отправлялись в преисподнюю — приманку и пищу для демонов, которых Н'Кари использовал для их призыва. Как правило, в этом не было необходимости более чем в половине случаев. У большинства эльфов была сильная тяга к удовольствиям, и, учитывая выбор между смертью и жизнью, наполненной наркотиками, эзотерическими удовольствиями, значительное число их сделали правильный выбор.

Все остальное представляло собой интересное развлечение.

Иногда преданность семей разделялась, и Н'Кари требовал, чтобы новобранцы доказывали свою преданность, принося в жертву тех, кто отказывался присоединиться. Иногда это вызывало сомнения у новобранцев, иногда — у непокорных новообращенных. Во всяком случае, это принесло ему некоторое облегчение от скуки. Он наслаждался вкусом любой сильной эмоции, и эти эльфы были хороши, по крайней мере, для этого.

— У вас есть приказ для нас, Великая Госпожа? — спросил Элрион. Он уже начинал выглядеть изможденным, когда на него обрушилось бремя ночей наслаждения и дней ужаса. Он дергался, вспенивался и иногда разражался слезами. Иногда он разглагольствовал о других культистах, произнося устрашающие, хотя и несколько лишенные воображения проповеди о природе Хаоса и целях их господина.

Н'Кари наслаждался рассказыванием историй и приукрашиванием фактов, и до сих пор не видел причин ему противоречить. Если уж на то пошло, некоторые из самых дальновидных высказываний Элриона сделали остальных его культистов еще более набожными. Эльф обзавелся собственным маленьким гаремом среди впечатлительных почитателей, но, похоже, не получал от этого особого удовольствия.

Действительно, типичный смертный. Так трудно угодить. Дайте им то, что они утверждают, что хотят, и они неизбежно обнаружат, что это не то, чего они ожидали или желали. Даже слуге Повелителя Извращений это иногда казалось слишком извращенным.

Он думал о тех, кого убил в Тор Аннане.

Н'Кари почувствовал, как в нем нарастает жажда мести. Его желание к ней росло с каждой смертью. Питаясь душами Крови Аэнариона, он жаждал большего. В этих духах было что-то такое, что давало ему больше пищи и силы, чем все остальные, которые он когда-либо употреблял. Он нуждался в этом, потому что его план приближался к самой трудной стадии.

Ему потребовалось больше времени, чем он хотел бы, чтобы найти это место из-за ограничений, которые эта реальность накладывала на его способность путешествовать. Даже странные пути Вихря позволяли ему двигаться быстрее, когда он был пойман в их ловушку, и он привык к свободе, которую они предлагали. Именно этот факт послужил зародышем его первоначального плана и причиной, по которой он выбрал место для своего бегства, куда теперь вернулся.