Уильям Кинг - Кровь Аэнариона

— Как прикажете, сир, — ответил Юриан.

Малекит сложил руки вместе, и зеркало потемнело. Аудиенция была закончена. Юриан был этому рад. Он вытер холодный пот со лба и налил себе вина. У него была своя работа.

— Похоже, готовится пиршество, — сказал Тирион Лизелль. Утреннее солнце освещало двор, освещая также и суету вокруг них.

Его кузина была одета в дорогое платье из зелёного катайского шелка и наблюдала, как слуги развешивают фонари на деревьях во дворе. Над дверными проемами были развешаны дубовые ветки и венки из дубовых листьев. Во дворе были расставлены столы на козлах. Украшенные резьбой деревянные статуи энтов охраняли каждый вход.

— Скоро будет Праздник Освобождения. Мой дед дает бал, чтобы отпраздновать это событие, а также тот факт, что вы с братом находитесь среди нас.

— Вы, конечно, делаете это с шиком, — сказал Тирион. — Заявляете о себе, так сказать.

— Да и еще раз да, — улыбнулась Лизелль.

Праздник был посвящен возвращению детей Аэнариона, Морелиона и Иврейны из самого сердца леса. Даже отец считал их мертвыми, хотя на самом деле они находились под защитой энта Сердцедуба. Он спас их от сил Хаоса и спрятал в глубине леса, тем самым сохранив жизнь будущей Вечной Королеве и ее брату. Тирион происходил от Морелиона, как и все остальные выжившие дети рода Аэнариона, за исключением Малекита, Короля-Чародея Наггарота. Он видел, что Дом Изумрудов напоминает всем об их связи с Кровью, демонстративно устраивая этот пир. Если окажется, что он и Теклис прокляты, это будет потенциально очень рискованный шаг.

— Похоже, это будет очень большая вечеринка, — сказал Тирион. — Когда именно она произойдет?

— Меньше чем через неделю, в Ночь Радости, — это была традиционная ночь, когда в храмах устраивались балы, вечеринки и приношения. — Хотя, возможно, в этом году радоваться особо нечему.

— Что ты имеешь в виду?

— Ходят слухи, что Ултуан подвергся нападению. Отдаленные особняки были разорены поклонниками Тёмного Принца Наслаждений. Целый город был разграблен армией, возглавляемой демоном, — в ее голосе звучала легкая тревога, но она не воспринимала это всерьез.

— Откуда ты это знаешь?

— Вчера вечером посыльный принес известие от моей матери. Ее вызвали во дворец. Рейнджер нашел тела в особняке в горах. Похоже, маг пережил нападение на Тор Аннан и сумел отправить сообщение. Другие места подверглись нападению. Король-Феникс созвал совет, чтобы обсудить случившееся и решить, что с этим делать.

— Город, разграбленный демонами, это звучит очень серьезно. Возможно, у короля не будет времени посещать вечеринки.

— У вас, очевидно, не было большого опыта жизни в Лотерне, принц Тирион. Светский раут продолжится, даже если наступит конец света. Это живая кровь этого города. В любом случае, я сомневаюсь, что Финубар собирается пристегнуть меч и отправиться охотиться на демонов сам. Вот для чего у него есть такие люди, как Корхиен.

Тирион помолчал, обдумывая ее слова. Культисты нападают на отдаленные особняки. Города, разрушенные демоном-полководцем. Все это звучало очень неправдоподобно в этом шумном дворе, при ярком свете дня. И все же он полагал, что именно так эти вещи всегда должны казаться тем, кто не имеет к ним прямого отношения. Это не имело к нему никакого отношения. В этом он был уверен.

— Я слышала, ты по ночам куда-то ускользаешь, — сказала Лизелль. Она улыбнулась. — Тебе не потребовалось много времени, чтобы найти тайную любовь.

Тирион улыбнулся в ответ. Он должен был знать, что его приезды и отъезды не останутся незамеченными. За особняком наблюдали не только стражники, но и другие наблюдатели.

— Нет никакой тайной любовницы, — сказал Тирион. — Я просто хотел посмотреть город без свиты слуг.

— Воспользуйся входной дверью, — сказала она. — Это самый простой способ.

— У меня есть эльфийская страсть к тайнам и интригам, — сказал он.

— Хорошо, — сказала она. — От этого всегда становится интереснее.

Прежде чем он успел спросить, что она имеет в виду, она зашагала прочь, остановившись в дверях, чтобы обернуться и улыбнуться ему. Это было специально сыграно, но она все равно была прекрасна.

Жизнь в Лотерне, безусловно, была интересной. В этом не было никакой ошибки.

Тирион никогда не видел такого людного, грязного, вонючего и чудесного места, как квартал иностранцев. Он был рад, что снова надел свою старую одежду и улизнул из Изумрудного Дворца.

Он был свободен и только на этот вечер снова почувствовал себя прежним. Дело было не только в его старой одежде. Его не сковывали бесконечные формальности и ритуалы дворцовой жизни.

Он уже начал скучать. Практика с оружием была забавной, но бесконечные уроки протокола — нет. Ему нравились уроки танцев и флирт с хорошенькими родственницами, но он не любил, когда ему указывали, как себя вести. Он чувствовал себя так, словно находился на испытательном сроке, не просто гостем, а чем-то вроде заключенного.

Слуги следили за каждым его движением. Телохранители следовали за ним повсюду, якобы для его же собственной защиты. Сегодня ночью он спустился с балкона своих покоев на улицу и ускользнул туда, где никто и не подумал бы его искать. Он понимал, что ведет себя по-детски, что ему следовало бы просто последовать совету Лизелль и воспользоваться входной дверью, но ему это нравилось.

Это было именно то приключение, о котором он мечтал с самого детства.

Впервые в жизни Тирион увидел существ другой расы, и их было много. Они суетились в квартале чужеземцев, как будто были здесь хозяевами, и обращали на него меньше внимания, чем он на них. Он предположил, что они, должно быть, привыкли видеть эльфов. Он вообще не привык видеть людей.

Они были меньше его ростом, ниже почти всех эльфов, и все тяжелые, раздутые от жира и мускулов. Они выглядели неуклюжими и безжалостными, а их голоса звучали как визг и рев зверей в джунглях. Их было так много разных типов: высокие, бледные и нарядно одетые люди из Мариенбурга и Империи; смуглые, с ястребиными чертами лица, с саблями в руках арабы из южных земель; катайцы, одетые в шелковые одежды.

Он понимал, почему некоторые эльфы делают вид, что презирают их. В них чувствовалась грубость, грубая прямота речи и жестов в сочетании с грязью и зловонием, которые отталкивали. И все же он не был обескуражен — он находил различные акценты, голоса, одежду и язык тела волнующими, такими же занимательными, как любая прочитанная им книга или стихотворение.

Их одежда была грубо сшита, а еда пахла жиром, солью и специями. На вертелах шипели сосиски какого-то неописуемого мяса. Рыба чернела на жаровнях. Повсюду сновали продавцы с подносами со сладостями, привязанными к груди, маленькие, но злобные на вид собачки щелкали у них на пятках.