Уильям Кинг - Кровь Аэнариона

— Не думаю, что все, кого я убил, заслуживали смерти, — сказал Корхиен. Он, казалось, тоже относился к этому серьезно, и Тирион любил его за это даже больше, чем обычно. Он чувствовал, что у него есть что-то общее с обоими этими эльфами, и это было неплохо. Они были одинаково великими воинами в своем роде, и он мог чему-то научиться у них обоих. Ему придется это сделать, если он хочет стать таким бойцом, каким хочет быть.

— Ты слишком много думаешь, мой друг, — сказал Илфарис.

— Не думаю, что ты когда-нибудь сможешь это сделать, — сказал Корхиен. — Слишком многие убивают бездумно в этом мире.

— По крайней мере, в этом мы с тобой согласны, — сказал Илфарис. — Но пойдем. Давайте отпразднуем тот факт, что наш юный друг жив. Мы все можем согласиться, что это хорошо, и поднять бокал за это.

— Давай не будем слишком напиваться. Сегодня днем состоится еще один совет. Ты же не хочешь опозориться перед Королём-Фениксом?

Юриан сделал еще один глоток очень хорошего вина, которым Король-Феникс снабдил своих советников. В нем был какой-то неуловимый наркотик, что-то такое, что обостряло ум и притупляло усталость. Конечно, он был далеко не так силен, как аналогичный урожай в Наггароте, но это не обязательно было плохо. Если бы эльфы пили это вино, они, скорее всего, уже вцепились бы друг другу в глотки. Он поставил кубок обратно на отполированный до блеска стол и прислушался к столь же отполированному спору.

На этой стадии разбирательства речь шла не столько о том, чтобы решить, что делать или в чем на самом деле заключается проблема. Речь шла скорее о том, кто будет принимать решения, кто выставит своих соперников глупыми, слабыми или не обладающими достаточными знаниями, кто получит кредит, если таковой вообще будет, и кто будет нести ответственность в случае, если что-то пойдет не так.

Не имело значения, откуда пришли эльфы, из Наггарота или Ултуана, в этом их советы всегда были одинаковы. Конечно, в Ултуане ставки были не так высоки, как в Наггароте. Здесь самое худшее, что могло случиться с теми, кто оказывался на проигравшей стороне в споре, было то, что они могли потерять лицо или какой-то незначительный рост престижа. В Наггароте, где ставки были в пользу Малекита, всегда существовала стимулирующая возможность того, что проигравшего может ждать смерть. Король-Чародей не терпел неудач и не любил дурных советов.

Слушая некоторых из этих болтунов, Юриан подумал, что они могли бы извлечь пользу из железной дисциплины Малекита. Это, конечно, остановит их от бессвязной болтовни. Единственное, что он мог с уверенностью сказать о волшебниках Ултуана, так это то, что они любили звук собственных голосов.

Это вызывало у него почти ностальгию по тем советам, где Король-Чародей казнил тех, кто ему надоедал. Как и все тираны, Малекит любил звук только собственного голоса и был нетерпим к тем, кто мог украсть хоть малую толику внимания, которого он жаждал. Это его законное право, иронически поправил себя Юриан.

В этот момент верховный маг Элтарик наносил отметки на карты Ултуана, разложенные на большом столе в зале Совета. Он в очередной раз подчеркивал, что все нападения происходили вблизи Путевых Камней. Он также называл имена тех, кто жил в районах, подвергшихся нападению и, как было известно, убитых.

Слушая длинный список жертв, Юриан чуть не сел прямо. На мгновение ему показалось, что он уловил закономерность, и он внимательно прислушался к тому, что ему говорили. По мере того, как вечер клонился к ночи, а Элтарик продолжал носить с собой список имен, который он так любовно составил для этой цели, Юриан снова и снова слышал имена, знакомые ему по учебе.

Он задался вопросом, видел ли кто-нибудь еще этот узор, и решил, что нет, потому что они не разделяли его восхищения наследием своего мастера Малекита и его очень могущественного отца.

Он задумался, был ли он действительно прав. Возможно, он просто увидел что-то случайное. Это была природа ума — пытаться создать порядок из хаоса, пытаться увидеть закономерности во всем. Это была опасность, о которой он прекрасно знал. И все же, чем больше он думал об этом, тем больше видел смысла.

Илфарис мысленно вернулся к исследованию, которое проводил для своей монографии о потомках Аэнариона. Все до единого места, подвергшиеся нападению, были местом, где обитал один из них и, скорее всего, все еще жил бы, если бы демон не напал. И казалось весьма вероятным, что такое злобное существо, как Н'Кари, захочет отомстить потомкам Короля-Феникса, который причинил ему столько неудобств и убил его дважды.

«Да, — подумал он, — я понял. Хранитель Тайн убивает потомков Аэнариона одного за другим. Он намерен стереть эту линию с лица земли». Юриан улыбнулся тайной улыбкой, зная, что на этот раз он действительно опередил всех остальных эльфов в комнате.

Вопрос был в том, что он собирается делать с этим знанием? Было бы очень опасно скрывать это от своего хозяина. Если Н'Кари убивал всех потомков Аэнариона, то сам Король-Чародей наверняка возглавлял список потенциальных жертв. Было бы интересно посмотреть, что произойдет, когда древний и могущественный демон столкнется с могущественным правителем Наггарота.

Для Юриана вопрос заключался в том, будет ли награда, которую даст ему хозяин за то, что он узнает эту информацию, более ценной для него, чем удовольствие, которое он получит, позволив этой борьбе произойти.

Леди Мален заметила, что он улыбается. Она кисло посмотрела на него и сказала:

— Принц Илфарис, может быть, вы поделитесь с нами этой шуткой? Я действительно не вижу ничего, что могло бы вызвать улыбку в этом длинном списке мертвых.

— Простите меня, леди Мален, но сегодня у меня в голове порхают бабочки. Я был просто доволен вкусом этого прекрасного вина. В этом каталоге ужасов действительно нечему улыбаться. А теперь, если позволите, мне кое-что пришло в голову, и я должен просить позволения вернуться в свой особняк и ознакомиться с моими книгами.

— Твоя гипотеза очень интересна, Юриан, — сказал Малекит. Даже на протяжении всех долгих лиг между двумя сообщающимися зеркалами Юриан слышал гнев в голосе своего учителя. — И это согласуется с некоторыми сведениями, которые моя мать сочла нужным передать мне.

— У нее было одно из видений, сир? — Юриан вдруг обрадовался, что решил поделиться своей информацией с Малекитом. Если бы он этого не сделал, а потом Король-Чародей даже заподозрил бы его в подобном поведении, это было бы неизбежно фатально.

— Именно так, Юриан, или она хочет, чтобы я поверил. Правда и то, что у моей матери есть свои источники в культах удовольствия Ултуана, некоторые из которых скрыты даже от меня.