Гэв Торп - Предъявление обид [ЛП]

Это золото Барундин окрестил даммазгромти-умгигалаз, что означало золото, которое он находил особенно приятным и красивым, потому что оно было от человека, причинившего Обиду. Он хранил все это в одном сундуке, перевязанном множеством стальных полос и сделанном из самого тяжелого железа. В других сундуках он хранил свое счастливое золото, свое красноватое золото, свое лунное и какое-то серебристое золото, свое водяное золото — взятое из-под Черноводного — и многое другое. Дрожь удовольствия пробежала по спине короля гномов, когда он положил монету на стопку слева от себя и поставил галочку в длинном списке перед собой.

Он взял следующую монету и любовно провел пальцем по ее окружности, его легкое прикосновение обнаружило небольшую царапину. Это была последняя монета, отчеканенная из золота Вессалов, и он слегка поцарапал ее острием скребка, как часть церемонии, во время которой он вычеркнул имя Вессалов из Книги Обид.

Для людей это было лишь отдаленным воспоминанием, но Барундину казалось, что все произошло только вчера, хотя прошло уже больше ста лет. Арбрек тогда еще был жив, и это было до исчезновения Таронина в шахтах Грунганкора Стокрила. Он лениво размышлял о том, что стало с Теоландом. В последний раз он видел его в свои средние годы, когда он был лордом двух баронств и стал важным членом двора графа Стирланда. Но время шло, и старость овладела им прежде, чем Барундин смог снова навестить его. Такова была проблема с дружбой с человечками; она длилась так недолго, что почти не стоила затраченных усилий.

Продолжались воспоминания, он вспоминал о свадьбе Драна с Трудмилой из Карак Норна, когда Барундин прислал старому Воздаятелю серебряный нож для вскрытия писем в форме любимого топора Драна с напоминанием о необходимости поддерживать связь. Сейчас Драну было уже пятьсот лет, и он был отцом двух дочерей.

Судя по последнему письму, он изо всех сил старался обзавестись сыном и получал удовольствие от приставаний женщин.

Барундин криво усмехнулся. Его мать умерла вскоре после его рождения, и он был воспитан другими дворфами, среди которых были его старший брат Дортин и Повелитель Рун Арбрек.

Теперь самым близким родственником Барундина был Хенгрид Драгонфое, с которым он проводил много времени, выпивая и предаваясь воспоминаниям о войнах со скавенами и гроби.

Барундина охватила такая меланхолия, что даже золото не могло его развеселить, и он собрал оставшиеся монеты, не считая их. Когда он использовал свои семь секретных ключей, чтобы запереть дверь в хранилище, он пришел к решению. Выйдя из потайного хода, ведущего в его сокровищницу, он позвал слугу, чтобы тот послал весточку танам.

Сегодня вечером он устраивал обед в честь пятидесятой годовщины смерти Арбрека, и все они должны были присутствовать на нем, так как он должен был сделать важное объявление.

Зал для аудиенций горел сотнями свечей и фонарей, освещая блюда с шипящей свининой и корыта на козлах, в которых поскрипывали цыплята, миски, наполненные горами жареного, вареного и пюре картофеля, и всевозможные другие солидные, но вкусные блюда, которыми любили угощаться гномы. Пиво лилось рекой, но не безрассудно, так как присутствующие гномы знали, что они собрались по торжественному случаю. Барундин носил изображение Арбрека — знак предка — на золотой цепочке вокруг шеи в знак уважения и памяти. Многие другие тоже носили его значок — на ожерельях и брошках, на поясе или на застежках для бороды.

Когда весть о королевском пиршестве разнеслась по холду, она сопровождалась множеством слухов и сплетен, потому что он не устраивал такого пира уже много лет, с тех пор как ему исполнилось двести восемьдесят лет. Некоторые думали, что он, возможно, собирается объявить новую войну, как это было в его обычае в прошлом, или что возникла новая Обида. Другие говорили, что король уже давно не делает таких глупостей и не станет рисковать относительным покоем, которым они наслаждались большую часть столетия.

Тем не менее, мрачное бормотание продолжалось, даже когда повара и служанки королевских кухонь ворчали по поводу такого короткого уведомления, а торговые кланы потирали руки и договаривались с королевскими агентами о лучших ценах на мясо, хлеб и другие продукты, которые они делали или покупали у людей.

Они утверждали, что гроби возвращаются, что на Грунганкор Стокрил нападали в последние месяцы. Известия из отдаленных шахт приходили все реже, и исчезновение Таронина уже несколько недель вызывало переполох. Его клан отрицал, что он мертв, и вовсе не горел желанием обсуждать этот вопрос, так что праздные домыслы продолжались.

Другие, утверждавшие, что они лучше осведомлены, говорили, что на севере собираются армии — темные армии Хаоса. Говорили, что там собирается злое воинство, подобного которому не видели со времен Великой Войны Хаоса против Кислева и его союза с императором Магнусом. Новости из далекого холда в Норске, Крака Драка, казалось, подтверждали это, так как норсийцы были в движении в большом количестве, собираясь в боевые банды.

Подобные перешептывания были обычным делом в гномьих владениях, но когда с востока начали приходить рассказы, те, кто обычно игнорировал подобную болтовню, начали обращать на них внимание. Воины-людоеды, свирепые и отважные, сражались между собой на замерзших пустынных землях Зорн Узкул, к востоку от Высокого Перевала; некоторые утверждали, что враги выбирают самых сильных вождей для предстоящего вторжения.

Но самым большим подливанием масла в огонь слухов были рассказы о Жарр-Наггрунде, бесплодных равнинах далеко за темными землями, где обитали Жарри-Думы. Говорили, что их печи день за днем, месяц за месяцем наполняют небо густым клубом дыма. Такие новости были встречены с тревогой как молодыми, так и старыми, так как прошло много лет с тех пор, как гномы сражались против своих далеких, извращенных сородичей.

Поэтому дварфийские таны собрались в зале для аудиенций и пировали жареной уткой и жареной олениной, потягивая Эль из кружек и обмениваясь своими теориями относительно заявления Барундина.

Король позволил пустой болтовне захлестнуть себя, сидя за высоким столом в окружении ближайших советников. Дромки Быстробородый, новый Повелитель Рун, сидел по одну сторону от него, Хенгрид — по другую. Там же был и Римбаль Ванадзаки, теперь один из советников по паровым машинам гильдии инженеров. Тагри сидел чуть поодаль, между ним и королем сидели два самых важных тана, а остальная часть стола была занята разными кузенами и племянниками. Все, кроме одного стула, который стоял пустой. Барундин смотрел на кресло с тяжелым сердцем, не обращая внимания на болтовню вокруг. Наполнив свою кружку, он встал, и в зале воцарилась тишина, шум пиршества сменился редким шепотом и шепотом ожидания.