Валерий Сабитов - Звездная кара

Леда в тысячный бесполезный раз поправила сына:

— Не Игорь. Игорь Всеволодович.

Она устроилась рядом с Эрвином. «Игорю, конечно, виднее…» Бортников переместил статую из Дворца Посвящений сюда по ее просьбе. А ей предложили ребята из Чрезвычайной Комиссии, вновь преобразованной в Комитет Пятнадцати. Леран не любил памятников, посвященных себе, но за этот простит.

— Вода спадет. И он опустится точно на то место, где пришел в наш мир.

— Да, правильно, — оживился Эрвин, — Я не сразу вспомнил. На берегу появится поселок. И дом, где жили дедушка с бабушкой, и ты с папой. Правда?

— Правда. Все снова будет так, как было…

«На Земле будет… Но не у людей, — сказала она себе, — Памятники не оживают».

— Мама, знаешь, о чем я подумал? Океан как-то связан с фаэтами. Время пребывания фаэтов на Земле называется кайнозойской эрой. Так вот, если забыть о потопе во время Вторжения, кайнозой ежегодно добавлял в океан два кубокилометра воды. Это в четыре раза больше, чем до того. Ты знаешь?

— Я знаю, что возраст Филиппинского моря шестьдесят миллионов лет. Ты, Эрвин, такой же, как отец. И он начинал с этого…

Он повернул к ней голову. В синих глазах мерцали частые золотые искры. С каждым месяцем их становилось заметно больше. Сбывалось. Сбывалось предсказание мудрой Лании: «Твой сын будет первым фаэтом, рожденным на Земле». Сбывалось не сразу, постепенно, но сверхточно. В облике Эрвина столько от Лерана, что иногда оторопь берет. Аманда, Майкл, Эрик; Ириан и Элиа с маленьким Лериком, — все дельфины признали его за своего с первой встречи. Мистика, да и только: никто его не учил, а он сразу заговорил с ними.

Леда замерла: в памяти проявился очередной отрезок последней мыслепередачи Лерана. Она уже почти привыкла к этим всплескам… Вначале было тяжелее некуда. Глазами Лерана она видела освещенное тремя прожекторами десантников и троеглазыми ликами хозяина капища подземелье, оформленное по внегалактическому дизайну. И ненавистное противное лицо принцессы — Бабы-Яги… Леран чуть-чуть не успел, иначе она бы заняла опустевшую клетку Арни в Солт-Лейк-Сити. Чуть-чуть, — как это исчезающе мало и как бесконечно много…

«Луч к Фаэтону, отправленный из сатурнианской F-зоны… — говорил в ней Леран, — Авторы его — люди грядущей Земли, возрожденной и очищенной после Вторжения. Земляне пытались не допустить гибели Фаэтона и фаэтов. F-импульс предназначался для компенсации иного внешнего воздействия. Чьего, я не узнал… Возможно, это не было хорошо известно и нашим потомкам. Как бы то ни было, теперь ясно: взрыв планеты был подготовлен ее обитателями. Они не предполагали, что между звездой и ее планетой — неразрывная связь. А чрезмерное отдаление от родного светила неизбежно приводит к катаклизму, потере жизненной силы. Планеты и звезды — это те же семьи…»

— Путешествующие планеты взрываются от тоски по звезде-матери, — сказал неожиданно Эрвин.

А она и забыла; ведь передача Лерана, — это завещание их сыну. И Эрвин как-то ухитряется слушать сам… Неведомым путем чувствует, когда в ней просыпается голос отца. Все правильно: Леран говорит прежде всего для него. Но все равно это пугает: Эрвин растет и развивается быстрее Лерана. И как легко он говорит о вещах, которые для всех землян более чем загадочны. Не только Леду, но и Бортникова холодок пробирает.

Так же было и вчера, когда Игорь Всеволодович провожал их сюда.

— Игорь, працивилизация Системы, — это те, которыми будем мы.

Бортников растерялся перед пятилетним ребенком:

— Мы? Мы — это кто?

— F-зону у Сатурна построил или я, или мой отец. Точнее пока не знаю…

Тут испугаться бы… Но Леду почему-то пронзило предощущение радости. Она уловила мысль Бортникова: времена наши не кончаются, мы продолжаемся друг в друге. Может быть, он прав. Но она считает, что Эрвин видит дальше.

Голос Лерана утих, словно он услышал реакцию сына.

— Мама. А куда делись кометы и метеориты, которые могли нас всех уничтожить?

— Вернулись на прежние места. Сами по себе.

— Сами по себе? А может, их позвал к себе тот самый галактолет?

— Почему бы и нет. Никто в этом и не пытался разобраться.

— Все-таки галактолет! — уверенно заявил Эрвин, — Но не сам он. Кто-то включил сигнал. Кто-то из людей…

«Кто-то из людей… На Сфере Оорта после штурма Йуругу не было ни одного человека…» Леда вспомнила, по какому поводу они приехали к статуе Лерана, когда-то в Шамбале изображавшей Эрланга. Она протянула Эрвину деревянный медальон индейского происхождения, принадлежавший Ирвину Кронину. Две сплетенные змейки…

— Это твое наследство. От деда.

Эрвин бережно, по-взрослому принял древнее украшение. Глаза его смотрели совсем по-лерановски. Он расправил шнурок и повесил медальон на грудь.

— Мама, а где твой браслет? Тоже деревянный, с жемчужинами?

Снова холодок по спине… Снова он говорит о том, чего не видел, о чем не слышал.

Деревянный индейский браслет Марии Крониной с врезанными в него жемчужинами — первый подарок Лерана матери. Он остался в родительском доме после той встречи. Как неумело Леран скрывал от нее Псевдо-Леду! А ведь она сразу почувствовала. И потом поняла, в чем дело. Но не показала того, чтобы не расстроить его. Дом через неделю покрыла вода. Откуда Эрвин может знать?

…Эрвин вместе с Игорем Всеволодовичем «смотрел» повтор передачи Лерана. Тот самый ужасный, первый ее кусок.

…Пораженный смертельным лучом Леран падает у ног Дениса Салтыкова, и золотой кокон окутывает его неподвижное тело.

— Вы не думайте, папа не мертвый!

— То есть как? — спросил Бортников; для него это было первое «откровение» от Эрвина и Верховный Протектор Земли потерял самообладание, — Он живой?

— Не совсем. Нет еще, — непонятно ответил Эрвин, — А вот Баба-Яга точно неживая. Хотя из молекул. Она — копия живого, измененное повторение.

— Измененное повторение… То есть псевдожизнь, — задумчиво смотря на маленького Эрвина, сказал Бортников.

— Вот! Точно! — обрадованно воскликнул тогда Эрвин. — Ложная жизнь! Они гнездятся в адских мирах. Иногда они проникают и на живые планеты. Папа знал об этом. Мама, он ведь говорил? Кроме Бабы-Яги, еще ночницы, упыри, русалки…

В небе зашелестели крылья. К ним летел Радомир. Приходило время прощаться с Лераном. До следующей встречи. Эрвин, а вслед за ним Леда, предпочитали саркофагу общение со статуей. Если очень захотеть, она начнет двигаться… Но фаэты унесли с собой секрет оживления голограмм.

Эрвин проследил за приводнением Радомира и продекламировал: