Валерий Сабитов - Звездная кара

— И под землей тут много понастроено. Но мы туда не полезем. Через секундочку увидишь…

— Секундочку… — прошептала она и прикрыла глаза.

…Одно из ее любимых слов. Была Земля, которой уже не будет, и были слова, которых уже не вернуть, они сделались непроизносимыми Тогда она ничего не знала о Плутоне. Но уже узнаваемо светил Сириус, яркая злая звезда Востока, звезда горя и ужаса.

Рядом Леран. Ее Леран… Он из конца той жизни и из начала этой. Леран смог соединить в себе обе Земли, прошлую и настоящую. Он хочет спасти для нас Землю будущую. А зачем ей та, новая, неизвестная планета? Ей нужен мир, которого уже нет. Да и не будет больше планеты людей. Будет планета дельфинов. Через три месяца ее Нью-Прайс навсегда скроется в океане…

— Леда, ты слышишь меня? Посмотри же…

Леда вздохнула и глянула вниз, через прозрачный пол кабины Юнивера. Глаза ее тут же прояснились: на месте мерзлого противного полюса стояло чудо, дворец из сказки. Видно, фаэты поселили здесь арабских джиннов. А ведь она была убеждена, что фаэты не могут строить красиво. Сама Цитадель ей не понравилась. Скучно там, глаза ищут симметрию, а не отдыхают. Откуда только взялись легенды о Шамбале!

Леран понял ее и объяснил:

— База на Плутоне построена давно. Так давно, что и представить трудно. Наверное, тогда фаэты были другими.

Конечно другими! Купола, башенки, лесенки… Резные окошечки, а из них льется прозрачный, какой-то апельсиново-голубой свет… Льется и течет по цветным узорам стен, по светящимся плитам дорожек. И всюду огоньки мерцают — яркие, теплые, как цветочки под луной…

Она смотрела широко распахнутыми глазами, приоткрыв рот. Леран терпеливо ждал, улыбаясь ее детской радости.

— А было так темно и бессолнечно!

— Полярная ночь. Я дарю ее тебе. Всю. Во всем блеске. Хочешь?

— Даришь мне ночь? На Плутоне? — она легонько рассмеялась, — А какая она, плутоническая ночь?

— Какая захочешь. Но помни: здесь, в чудо-дворце на полюсе, она длится сто двадцать четыре земных года.

Леда ойкнула, оторвалась от чудо-видения на ночном полюсе и подняла взгляд к Лерану.

— Ничего. Я принимаю дар. Если вдвоем, то сто двадцать четыре года совсем немного. Все равно наступит утро. И день придет. И луна эта поднимется. Да?

Носящий тяжкое аидово имя мрачный диск высовывался из-за горизонта на треть.

— С луной сложнее. Харон устроился так, что всегда на одном месте. Чтобы увидеть его всего, надо перебраться ближе к экватору.

— Какая серая и капризная…

— Харон только кажется громадным. Он меньше нашей Луны и Меркурия. Да и неизвестно, кто тут кому луна. Ведь Плутон до появления в солнечной системе Фаэтона был спутником Нептуна. Приземлимся вон у той башенки? Видишь, резная такая, со шпилями? Самая высокая?

Юнивер мягко застыл у балкончика с оградкой, опоясывающего башенку. Сказочный летательный аппарат над сказочным дворцом! Крестник Леды, Юнивер, переливался жидким серебром. Исходящий из купола свет мешался с розоватым сиянием узеньких окошек. До балкончика от края диска всего полметра. Но какие они, эти полметра!

— Ты готова? — Леран взял ее за руку и приготовился к прыжку. Только так, сверху, надо входить в ночные дворцы.

— Я готова ко всему, — храбро объявила Леда, обняла руку, напружинилась и подалась вперед. И тут же поняла, что не сможет. Леран подхватил ее на руки и перешагнул невесомый ажур оградки.

В глазах Леды метались цветные полосы, линии, сполохи. Дворец менял формы, размеры, тонул в хаосе света и вновь поднимался на поверхность цветового моря. Она прильнула к теплой крепости Лерана и успокоилась.

— Ты не думай, я не испугалась, — сказала она, обнимая пальцами обеих рук его бицепс, — Необычность смутила… Кругом серо, небо пронзительно-фиолетовое… А рядом такое!

Знакомство с древней базой-дворцом, носящим звездное имя «Эмме-йа», началось. Юнивер отплыл на место, указанное Лераном. И открылись новые чудеса. Полярное сияние почти касалось острых дворцовых шпилей. Низкая атмосфера, наполненная подземными газами и элементами, горела невообразимыми оттенками. Ни у одного художника Земли не найдется таких красок.

Леран обнял ее за плечи одной рукой, другой сделал круговой жест.

— Смотри, какую ночь ты приняла себе!

Он повелительно щелкнул пальцами. То было движение волшебника. Далеко в фиолет неба, сквозь сполох природного сияния, взметнулись струи цветных фонтанов.

Ночь горела, небо плавилось, полюс искрился. Беззвучными взрывами над головами людей расцветал небесный сад. А фонтаны продолжали посылать наверх клумбу за клумбой, букет за букетом…

И стены, башенки, окна — они заблистали множеством огней!.. Весь дворец «Эмме-йа» превратился в громадный сверкающий бриллиант.

А праздник подарочной ночи и не собирался кончаться.

Еще одно движение пальцев волшебника, — и стены дворца исчезли, открыв внутреннее убранство множества комнат. Леда в восхищении захлопала в ладошки. Она только теперь заметила, как мешают ей перчатки, комбинезон, шлем. Комнаты манили к себе прозрачным флером настоящего, забытого, домашнего уюта.

Леда огляделась. Не только бриллиант дворца, но вся невзрачная местность, насколько мог видеть глаз, светилась россыпью драгоценных камней. Она повернулась к волшебнику, так легко и просто подарившего ей невероятную ночь, и не узнала его.

Комбинезон сверкал, отбрасывая ощутимые до плотности цветные лучи. Стеклопластик шлема обрел полную невидимость. Волосы волшебника струились золотыми волнами, глаза горели двумя солнцами. Перехватившая лоб алая повязка с простым земным камешком в центре сделалась знаком принадлежности к высшей касте звездных людей.

Она неотрывно смотрела и не могла насмотреться. И ничего уже не замечала, даже своего отражения в его золотых глазах.

Он же видел только ее. Комбинезон специального исполнения, в виде любимого ею платья в цветочек…Край всегдашнего голубенького шарфика выглядывает над шейным обрезом, и цвет его, густея, концентрируется в синеве глаз. Черный волос, алая кожа щек… А исходящий от нее свет… Может быть, он от фейерверка на небе, а может, от улыбки, и робкой, и ослепительной?

Но никто не видит светящейся пары. Солнце, и то, — по ту сторону Плутона. Смотрят лишь звезды. И среди них — Сириус, — ненужный, но близкий. А совсем рядом, за полудиском Харона, — Черная планета. Кто знает, каким зрением обладают бестфайры? Но, впрочем, если они видят эту волшебную ночь на Плутоне, то нашествия на Землю не будет. Если видят…

— Леран! — выдохнула она, отступив на шаг, — Ты выглядишь совсем как принц, прилетевший с далекой звезды.

— А ты — прекрасней Нефертити, самая очаровательная принцесса среди всех звезд…