Валерий Сабитов - Звездная кара

Сказал: и как молния вспыхнула пред ним!..Завитые черные кудри над сине-черным огнем глаз, смуглая кожа, крупный нос. И улыбка печали… Агасфер!

Неужели он в этот момент пытается связаться с ним? Не отвечу, Эрланга этой ночью нет и не будет. Есть только Леран Кронин, Лерану Агасфер не нужен. Лерану Агасфер успел сказать все. Сказал той, земной горькой ночью…

«Ты не один, с тобой сестра. Сестры уходят, прекрасные возвращаются…» Еще он сказал, что Леда будет прекраснее Нефертити.

Юный Леран знал, что Нефертити означает: Прекрасная Пришла.

Сбылись оба предсказания Агасфера. Других больше не надо. Мир врагу моему!

— …самая очаровательная принцесса среди всех звезд! — вернулось эхо с небес.

Он сделал шаг вперед, она прильнула к нему и прижалась так, что задохнулась. А когда, поднятая его всесильными руками, отдышалась, спросила совсем не о том, о чем хотела.

— Как такое получается? Это трудно?

— Совсем нет, — понимающе улыбнулся он, — Маленькие манипуляции с магнитным полем, скоростной выброс частиц через специальное устройство. Вокруг базы резервуары, генераторы и еще много чего. Всякое волшебство устроено очень просто, если знать. Ты разве хочешь знать, как все действует?

— Не хочу! И зря спросила. А ты мог бы и не отвечать! Не так все делается сказочно и волшебно, когда объясняется.

— Я больше не буду, — рассмеялся он, — Пойдем вниз? Надо ведь осмотреть наше хозяйство. Да и одежда надоела.

— Сейчас пойдем. Только покажи сначала, где Земля.

…Лесенка вилась вниз крутым серпантином, ступеньки мягко пружинили, поручни отзывались на прикосновение теплом. Леран шел впереди, она опиралась на его руку и слушала.

— Базу построили для науки. Наверняка и для Сферы Оорта. Но золотые дожди были так редки… Людей не хватало.

«Людей не хватало…» Людей… «Люди» — звучит светлее, чем земляне. И ласковее, чем фаэты. Эрнест Мартин говорил, — в отсутствии детей виноваты фаэтянки. Они — женщины стиля «ампир» без отклонений. Голая архитектура. Но Леда не согласна. Она успела разглядеть Айлу: внутри нее как бы живет еще одна, иная женщина. Теплая и добрая, как мать… Жаль женщин Цитадели…

— Комната, где жили строители, не тронута. Мы не будем ее смотреть? Правильно…

Люк входа, коридор, пол, стены, потолок…

— Эмме-йа… Имя звезды Андумбулу, красных людей…Она всегда была такой, как сейчас?

— Не совсем. Базу расконсервировали, когда узнали об Йуругу. Пришлось кое-что изменить, добавить. Маскировочный экран, гравиизлучатель с ловушкой, интегральные импульс-антенны…Сделали проход к ядру, поставили планетарный двигатель. Если понадобится, Плутон пойдет на таран Йуругу.

Леран замолчал и виновато сказал:

— Прости, Леда, я не о том хотел. Угроза войны всех нас…

— Ладно. Я тоже устала. А это что? Неужели?

Она стояла на сверкающем граните плит и смотрела перед собой остановившимся взглядом. Так, как бывало с ней в детстве. Но сейчас ее «замирание» можно было объяснить без гипотезы мистических предощущений.

— Наш дворец заметил, что мы устали, и предлагает освежиться.

Да, то был настоящий пятидесятиметровый бассейн, заполненный прозрачной зеленоватой водой. Без вопросов и даже восторга она скинула на гранит всю одежду и бросилась вниз. Леран последовал за ней. Леда вынырнула на середине бассейна.

— Откуда здесь вода? — весело крикнула она, отфыркиваясь, — Точно такая, как дома. А мы — как Элиа с Ирианом!

Леран поднял кругом себя фонтан брызг, нырнул и увлек ее за собой.

Комната, которую они себе выбрали, походила на жилища фаэтов в Цитадели, внешне выглядящие как жемчужины. Предусмотрено все, но оформлено строго, функционально, без излишеств. Невидимые роботы перенесли из Юнивера багаж, накрыли ужин. В «Эмме-йа» все делалось так: неслышно, невидимо, по воле мысли, с учетом всех желаний.

Но Леда ничего не заметила — ее внимание приковал стол.

— Не может быть! И вид, и даже запах!

Она присела на низенький диванчик и, наклонив голову, начала принюхиваться, забавно шевеля носом.

— По-твоему, Леран Кронин ни на что не способен? — строго спросил он, — Копченый лосось, соленый тунец… По собственному рецепту, своими руками. Для вас, принцесса!

— Для нас? Своими руками? — повторила Леда; в глазах ее стояли слезы.

Он сел рядом. Обнял, легонько прижал к себе.

— Дым для лосося дали опилки. Их я получил от деревьев, которые растут в горах у нашего дома. Там же я собрал ягодки, листья и траву для тунца.

— Всё, как мама и папа, — прошептала Леда, — Ты ничего не забыл…

— Я не могу забыть, — серьезно сказал он, — А эта бутылка из запасов отца. Я ее сохранил для случая. Случай пришел. Мы немножко выпьем и молча вспомним о них обоих… И о Барте — такой стол для него был великой радостью.

— Нам было так хорошо вчетвером, — Леда вытерла слезы и улыбнулась Лерану, рыбе, бутылке самопального отцовского виски, их общей памяти.

Они выпили и молча ели, наслаждаясь простой пищей, ставшей для большинства землян роскошью.

Ночь приняла их просто и естественно, ибо ночь Плутона часть природы Солнца, как и ночи Земли, и они вдвоем были частью той же природы. И ей было все равно, как они себя называли, фаэтами или землянами, ибо не было для природы между ними различий. Кроме различий между мужчиной и женщиной.

И оказалось, что это просто, потому что они родились и жили друг для друга. И еще оказалось, что тела их могут говорить между собой ничуть не хуже, чем даже всеохватывающие и всепроникающие пси-поля.

Мужчина Фаэтона женщина Земли встретились под крышей «Эмме-йа» детьми, но и после познания друг друга остались чисты и прозрачны, как горные родники. И никому не дано узнать, что сказали их тела, и на каком языке они говорили…

Прошла их первая общая ночь, наступило первое единое утро.

Вода Нью-Прайса плескалась в бассейне; два человека ненадолго стали дельфинами — они знали, как это делается.

После купания их ждал горячий кофе, пахнущий настоящим зерном и свежим молоком. Дворец-волшебник заботился о своих гостях-хозяевах.

Завернувшись в длинное полотенце, Леда обхватила чашечку пальцами и стала вдруг серьезно задумчивой.

— Знаешь, Леран, я успела сильно постареть… Земные девочки в моем возрасте давным давно или вышли замуж, или просто начали постельную жизнь.

Она подошла к иллюминатору, который снаружи выглядел резным окошечком. За окном мигали звезды, фейерверк закончился. Плутон летел сквозь долгую ночь.

— Ты сказала так, будто завидуешь им, — улыбнулся он.

— А как же! — воскликнула она и тут же рассмеялась, — У них уже дети растут. Но никто из них никогда не узнает, что такое плутоническая любовь.

Леран тоже рассмеялся и подошел к ней. Она искала среди звезд Солнце, ему в глаза смотрело бесконечное пространство, не знающее разницы между добром и злом. Ему предстояло уменьшить долю зла и ненависти, она хотела увеличить количество добра и любви.