Валерий Сабитов - Звездная кара

— Скорее всего, Ирий уединился в песках для работы над оружием отпора. И у него получилось: два монстра уничтожены! Четверо на нашем общем счету. Начало есть! Надежда обретает новые крылья.

— Если разгадка Славеня далась Ирию, мы ее скоро ухватим? Да, Леран? Правда, Ирий и без оружия освобождения оставил хорошее наследство. Мир его праху, — сказал Эрнест Мартин, — Восемнадцать! Детские ясли полного состава. Леран, он мог это оставить им?

Леран понял вопрос:

— Мог. Передача информации другому носителю — процесс несложный. Но мы не вправе — они слишком малы. Вторгаться в неоформленную психику — риск очень велик.

— Мы не будем, — понял его Мартин, — Пожалуй, ты прав… В любой войне руки и сердце должны оставаться чистыми. А дети и риск — несовместимы. Лия эвакуировала через Персидский Проход уже две смены. Наследники Ирия, — я ее знаю, — пойдут через день-два…

Приказ Генерального координатора: на высоте двадцати тысяч метров от Касабланки на северо-северо-восток. Над Северным морем — крутой изгиб дуги полета к юго-востоку.

Траектория осмотра Европы, перенесшей нашествие третьей волны… Португалия, Испания, Франция, Германия… Лиссабон, Мадрид, Париж, Мюнхен…Были ли они? Европа людей на лике Земли отсутствовала. Города, дороги, аэродромы… Сады, поля, виноградники… Метрополитены, телебашни, мосты… Тысячелетнее цивилизованное объединение, претендовавшее на звание «сердце земной культуры», исчезло в течение часа. Не осталось тех, кто строил, пользовался и мог бы восстановить то, что называлось культурой.

Выжженная земля дымилась от избытка упавшего на нее со звезд огня возмездия. Черные безжизненные лоскуты, ненадежно соединенные серыми швами рек. Бывших рек: перекипяченая, сваренная мутная вода, непригодная и для питья, и для отсутствующих технических нужд. Чтобы оживить умершую воду, понадобится много веков. Земля без воды не возродится…

Летящие над Европой живые люди спокойно обсуждали сложившееся «статус-кво». Эмоции стали непозволительной роскошью.

— Пресной воды не стало. Колодцы, скважины, глубинные родники забросили и замуровали после первой волны. Норы! Бестфайры травят все, к чему приближаются.

— Чужая жизнь! Неземной метаболизм. Под Европой сеть нор-лабиринтов. Там накоплено столько отравы!

— Смотрите! Нетронутая область? Надо бы пониже.

— Швейцарские Альпы. Почему они их обошли? Там нет резервации.

— Опять необъяснимая избирательность. Так и представляю себе картину: на столе перед их главкомом карта Европы, а рядом посол Швейцарии указывает пальцем на район, не подлежащий ликвидации. Никакой логики!

Юнивер снизился до километра. Зеленые луга, квадраты возделанных полей, цветная черепица на крышах домов… Если бы не алое свечение неба, — Земля до Вторжения!

— Анклав жизни в пространстве смерти!

— Им недолго осталось. Вода и пища скоро закончатся. У нас нет свободного транспорта, чтобы перевезти их к одному из Проходов?

— По всей Европе не собрать и миллиона живых.

— Эти, в анклаве, не захотят… Они будут цепляться за свой оазис до последнего. Такое уже не раз бывало.

Голос Эрнеста Мартина перекрыл разговор:

— Ну что за жизнь! Большинство людей проходят по ее сцене статистами. Пришли, ушли — ничего не ставили. Ни-че-го! Спектакль ведут актеры первого плана. А их — наперечет…

— Эрнест! — громко возмутился Денис Салтыков, — Да, не исключено, нам всем остались считанные дни. Возможно, мы все приговорены к высшей мере. А смертникам положено говорить откровенно. Так объясни откровенно, кто есть «актеры первого плана»? Ты? Я? Кто?

Мартин ответил серьезно и сразу:

— Ты — не знаю. Я — точно статист. А вот Комитет Пятнадцати — точно не статисты.

Замигал красный огонек на табло Генерального координатора. Вызов Комитета…

— Легки на помине, — усмехнулся Салтыков, — Сейчас насыплют соль на раны.

— Слушаю! — коротко произнес Эрланг.

— Я Прохоров. От нашего наблюдателя в скрытой точке либрации. Черная атакует Луну. Не менее тысячи эскадрилий. Даю картинку.

Агент Департамента стратегической разведки в точке либрации разместился не совсем удачно. Что, конечно, зависело не от него. Луна заходила на Солнце, высветив спутанные космы короны. Лунный диск светился отражением Земли.

— Луна, тысячелетий глаз, — прошептал Салтыков, — Вот и твой черед…

Бестфайровский десант выглядел плотным пчелиным роем. Рой целил точно в то место, которое отторгло земную экспедицию во главе с Главкомом. Гибнущий лунный лотос… Чем он был? Символом судьбы фаэтов? Непонятым предупреждением?

— Тысячелетий глаз? Твой однофамильный предок? — спросил Мартин.

— На сей раз не он. Валерий Брюсов, русский поэт.

Эрланг вдруг оживился и, отвернувшись от экрана, посмотрел в глаза Денису Исидоровичу.

— Земные слова… Все на земле так быстротекуще… И слова-статисты… Я вот вспомнил другие слова, не земного источника.

Он помолчал несколько секунд и продекламировал:

— И солнце стало мрачно как власяница, и Луна сделалась как кровь…

Генеральный координатор произнес фразу с таким напряжением, что все затихли: Будто дрожь неизвестного страха пронизала их тела. Масштаб изображения укрупнился. Рой звездных пчел разделился на три потока, нацелившись разом на три кратера, избранных некогда Денисом Салтыковым. Глаза людей впились в экран. Неужели эти вонючие твари смогут то, чего не смогли земные десантники? И на Луне появится военная база зверей Сириуса? Ведь не было пока известно силы, способной противостоять волнам нашествия…

Но прилунения не случилось. До серо-желтого реголита цирков десанту оставалось не более сотни метров, как несколько тысяч неунитожимых боевых единиц исчезли с экрана. А Луна все так же безмятежно смотрела тысячелетним глазом. Мощнейшая военная сила пропала, как пустынный мираж от дуновения прохладного ветра.

— Вот так! — в радостном возбуждении произнес Салтыков, с размаху ударив кулаком по плечу Мартина.

Тот не заметил удара.

— Демьян! Проверьте факт по всему диапазону слежения! — приказал Эрланг.

— Есть! — отозвался из Цитадели Прохоров, — Уже занялись.

И через минуту доложил:

— Полное исчезновение! Датчики в земной коре показывают: монстры в норах затихли. У них циркулярная прямая связь!

— Была связь! — сказал Салтыков и снова, не замечая того, опустил кулак на плечо Мартина, — То ли еще будет, господа присяжные!

Эрланг улыбнулся: горечь поражения приутихла. И обратился к Салтыкову:

— Денис! Почему они выбрали для посадки тот же район, что и ты? Есть мысли?

— Есть мысль! Я понял сразу. Тогда не за мной выбор был. Не я своим пальцем тыкал в лунную карту. И не за ними, не за бестфайрами выбор. Что-то в этих цирках имеется притягивающее. У нас это называлось: вызываю огонь на себя. Но с нами лунники разобрались прилично, по-любовному.