Андрей Уланов - День револьвера

Его речь обещала слишком уж много хорошего, чтобы быть правдой – но в тот момент я был готов согласиться даже с чертом. Мы остались живы – вот и все, что имеет значение здесь и сейчас. И – что мне все-таки не надо менять штаны, хотя за это больше стоило благодарить жару и нехватку воды, чем прочность нервов.

Я подошел к телу шамана. Здоровенный орк лежал, раскинув лапы и – в самом прямом смысле этого слова – мозги. Последняя пуля угодила ему прямиком в лоб и вышла через основание черепа, прихватив с собой большую часть его содержимого. От первых же попаданий на туше остались три громадных синяка, отчетливо различимых даже на зеленой коже.

– Наверняка натерся зельем Макамука. – Гоблин склонился над трупом, принюхиваясь и удовлетворенно кивнул. – Точняк, оно самое. Эту вонь трудно с чем-то спутать. Надо же… я думал, с ним уже никто не балуется – с тех пор, как Бодрый Пинок, намазавшись перед боем, пожелтел как лист, лишился скальпа и перестал бегать за бабами.

– Что еще за Мука-с-маком?

– Вы, людишки, называете это мазью Субьенкова.

– Шутишь? – Единственная известная мне мазь с таким названием продавалась в аптеках как средство от насморка и ревматизма. Пахла эта желтая дрянь и впрямь убойно, враз прочищая даже самый забитый соплями нос.

– Попробуй сам – увидишь, – хмыкнул гобл и, покосившись на «максима», добавил: – На ком-нибудь ненужном. Или на белогривой, – Толстяк ткнул пальцем в сторону подходившей Венги, – ей-то пули нипочем.

– Твои револьверы, – вампирка то ли не услышала последние слова гоблина, то ли ей и в самом деле было все равно. – Спасибо.

– Ыгы.

Я огляделся. Кроме орочьих тел, на поле сражения остались также две лошади. Одна, мотая головой, стояла около невысокой акации, в ветвях которой её бывший хозяин обрел последнее пристанище. Вторая хромала чуть дальше.

– Толстяк, нам надо… – Я осекся, обнаружив, что гобл уже успел слинять. Впрочем, он почти сразу же вернулся, неся на вытянутых руках свой оружейный пояс.

– На, держи.

Пару секунд Венга удивленно разглядывала подарок гоблина, затем – по-прежнему молча – взяла его и начала надевать.

– Вообще-то, – вздохнул я, – в таких случаях иногда принято благодарить. «Спасибо» сказать, в щечку чмокнуть…

– Спасибо.

– Спасибо, я обойдусь, – одновременно с Венгой быстро выдохнул гоблин. – Вот, держи еще патроны… и надо будет у свиномордых по сумкам пошарить.

– Надо.

Вампирка застегнула пряжку и отпустила пояс. В следующий миг сила тяготения вцепилась в тяжело провисшие кобуры и потянула их. Пояс, даже не пытаясь особо задержаться на узких бедрах девушки, сполз вниз и улегся на сапогах.

Мы с гоблином переглянулись. У Толстяка начало странно подергиваться правое веко. Я зажал рот ладонью.

– Проблема, – констатировала Венга.

– Дай, х-х-хе, подумать. – Гоблину все же удалось перевести рвущийся наружу смех в некое подобие зевоты. – Можно сделать новую дыру… или нет. Вот чего – принеси мне уздечку мула. Бедной скотине она уже без надобности, а тебе, глядишь, и сварганим какую-нибудь сбрую.

– Сначала поймай лошадей, – оборвал я приступ доброжелательства к ближней. – А всякими сбруями займешься на привале. Я хочу, чтобы мы убрались отсюда как можно скорее.

– Да брось, эй-парень, говорю тебе, они уже не вернутся.

– Верю. Но те, что уже тут, – я широким жестом указал на мертвецов, – скоро привлекут стервятников. А те, в свою очередь, могут заинтересовать кого-то еще.

– Все здешние падальщики сейчас пируют в трех милях позади нас, – проворчал гоблин. – Сюда они доберутся не скоро.

– Уверен? – усмехнулся я, глядя сквозь пальцы на раскаленную синеву, где уже объявилась пара темных точек. И вот еще что, зеленый… с тебя сотня!

– Ы-ы-ы?! О чем это ты бредишь, эй-парень?!

– О нашем с тобой маленьком пари, Толстяк, – пропел я. – И попробуй только сказать, что ты не видишь здесь мертвых орков.

– Так ведь это ж мы их и укокошили!

– И что с того? Они есть, ты их видишь, так что, – я не смог отказать себе в удовольствии провернуть нож, – «все по-честному!».

– Клянусь задницей Сидящего… – торжественно начал гоблин и тут же, сорвавшись на визг, закричал: – Гля, мертвяк встает!

Конечно же, я ему не поверил – что не помешало мне выхватить револьвер и очень быстро развернуться. Очнувшийся недобитый орк, с моей точки зрения, был ничем не лучше ожившего мертвеца… черт!

Это и в самом деле был оживший мертвец. Трудно спутать с чем-либо еще эти характерные «подволакивающиеся» дерганые движения, выполняемые, как правило, поочередно. К тому же пулю этот орк заполучил точно в правый глаз, а такое даже тролли плохо переваривают.

– Да стреляй же! Эй, очнись!

– Сейчас-сейчас, – пробормотал я, пряча «максим» в кобуру и подбирая валявшийся на земле старый «спенсер». – Венга, ты тоже можешь попрактиковаться.

– Зачем?

Бах! Бах! Бах! На седьмой пуле мне наскучило воевать с заржавленной скобой, тем более, что особого впечатления пули на мертвяка не произвели. Он обиженно ухал при каждом попадании, один раз даже упал на колено, но тут же встал и потащился в нашу сторону…

– Действительно, зачем… Толстяк!

– Чего?

– У тебя был посеребренный нож.

– Поправка, эй-парень. У меня был и есть посеребренный штопор.

– Ты что, больше всего на свете боишься зомби-бутылок? – зло буркнул я.

Злился, впрочем, я скорее на весь мир в целом, чем на конкретного зеленошкурого идиота. В самом деле – все, чего я хочу, это тихо, без лишнего шума и внимания прошмыгнуть по Запретным Землям, взять эти треклятые гномские кольца. И затем так же спокойно, без приключений !!! вернуться в цивилизованный мир. Господи! Ну неужели я хочу так много?

Я никогда не видел настоящую корриду, и все мои познания о ней ограничивались десятком рассказов – по большей части даже не из вторых, а третьих рук – и парой картинок. Но думаю, работа Венги вызвала бы шквал аплодисментов у самых искушенных знатоков и ценителей – хоть и «бык» у нас был дохлый в самом прямом смысле этого слова.

Вампирка не сделала ни одного лишнего движения. Шаг навстречу орку, уклон влево – ровно настолько, чтобы скрюченные пальцы схватили воздух вместо горла – подножка и на развороте – короткий, словно молния, укол шпагой в основание черепа. Зомби хрипло взвыл, дернулся и затих, как я понадеялся – теперь уже навсегда.

Надежда жила секунд десять. Затем я увидел, как встает еще один труп.

– Вы чего?! – по-детски писклявый голос обиженного малолетки совершенно не вязался с боевой раскраской на морде. – Серебром… знаете как больно!

– Так…

Лисса встала перед зомби, вытянула правую руку вперед, сжала пальцы, словно захватив пучок невидимых веревок, и резко дернула. Зомби утробно булькнул и осел на колени.