Илья Бердников - Проходимец по контракту

Я прошел через двор, погладив по дороге снисходительно принявшего ласку черного пса. Вышел в калитку возле ворот, перешел дорогу. Сад принял меня в свою ароматную тень, тронул за волосы веткой, осыпал лепестками. Какая-то пичуга, возмущенно пискнув, перелетела с дерева на дерево, спряталась за стволом. Я побрел в глубину сада, игнорируя посыпанные красноватым гравием дорожки, кланяясь низко свисающим ветвям. Как мне рассказывал за обедом Вержбицкий, этот сад разбил здесь его дед, вышедший с Земли около ста с небольшим лет назад. Молодец, дед, хороший садик отгрохал…

Люди иногда не понимают, сколько истины содержит в себе изречение «посадить дерево, построить дом, вырастить сына»… Интересно, у Вержбицкого дети, кроме Илоны, есть? Если да, то красивые, наверное. Хотя я не раз сталкивался с тем, что в одной семье все дети были настолько разные и внешностью и характером… да, и, конечно, самому красивому или красивой остальные тихо завидовали. Или громко. Самое главное, что красота не делала этого человека самым счастливым или самым успешным из этой семьи, а чаще — наоборот.

Так размышляя, я расстелил курточку под раскидистым цветущим деревцем. Улегся.

— Эх, туристический коврик не оставили! — пробормотал я, вдыхая аромат принесенного с собой яблока.

Следовало подумать. О дальнейшей своей жизни, разумеется. Как поступить, куда податься. Раньше я думал вернуться на Землю, получить деньги и убраться подальше от всей этой авантюры с Дорогой. Теперь, по здравом размышлении, приходилось принять к сведению тот факт, что родные власти меня так просто не отпустят. Если уж Проходимцы так редки. Угодил ты, милый, на горячую сковороду: вертись, авось не зажарят.

Мама, наверное, и не догадывается, в какую историю влип ее сынишка. Если бы знала, поседела бы окончательно. Хотя отдельные серебристые нити уже и проглядывали в ее волосах, мы с сестрой не давали ей красить волосы — уж очень красивый был родной цвет ее пышных вьющихся локонов. Похож на цвет волос Илоны… Опять я думаю про эту девушку!

Самое главное, что я совершенно забыл про мою Катерину, оставшуюся там, на Земле. Хотя какая она моя! Крутит, наверное, уже с другим парнем, надеющимся, что он у нее единственный. Хоть неделю-то ждала меня? Нет, скорее всего, или я не разбираюсь в людях с их желанием жить лучше, не затрачивая при этом усилий. Вот и Катерина искала индивидуума мужского пола, способного обеспечить ей беззаботную жизнь. Можно сказать, я и согласился отправиться на Дорогу, чтобы можно было себя почувствовать таким мужчиной. Нет, не для Кати. Для себя. Еще для мамы с Люськой. Эх, забрать бы их сюда! В эту весну…

Подумал и сам испугался. Забрать? Не становлюсь ли я похожим на Данилыча, мечтающего перевезти свою семью на Гею? Да и кто знает, может, этот мир будет похуже земного? Хотя куда уже хуже!

Мой город, закопченный, изгаженный тяжелой индустрией благодаря доброму дядюшке Сталину, распорядившемуся строить металлургические и прочие стратегические заводы и фабрики на цветущей земле Украины. Унылая возможность пахать на какого-то дядю, владеющего тобой при помощи жалкой зарплаты, диктующего, как ты должен любить свою фирму, которая облагодетельствовала тебя, среднестатистического человечишку. Голосовать на выборах за очередного не нравящегося тебе кандидата в президенты или мэрию, решающего, на каком языке тебе нужно говорить и в какую историю верить, только потому, что его оппоненты еще хуже и вызывают просто омерзение и страх за поделенную и разграбленную страну. Зарастать жиром, сидя за компьютером, так как Интернет — последний глоток свободы, а пойти некуда из-за того, что все побережье Днепра выкуплено богатыми дядями, а где не выкуплено, там загажено пьяным быдлом так, что отдохнуть в этой помойке нельзя и подумать… И денег на нормальный отдых еще где-то наскрести почти нереально…

Нет. Уж лучше так, на Дороге. По крайней мере иллюзию свободы я здесь имею.

Я задрал голову вверх, скользнул взглядом по серовато-коричневому стволу дерева, на нем кое-где проступили янтарные капли смолы… Запутался в сплетении веток, цветов. Интересно, яблоко из этого сада?

Яблоко было вкусным, чуть-чуть отдавало грушей: гибрид, наверное…

Вот и ты гибрид, Алексей Павлович. Может, с виду такой же человек, как и остальные, но что-то же в тебе отличается от других, если ты можешь проводить груженые автопоезда в иные миры, а другие люди — нет. Чем же ты таким отличаешься, мутант доморощенный?

— Ты к кому обращаешься?

Я подавился яблоком.

Илона. И кажется, последнюю фразу я сказал вслух.

— Встань и нагнись вперед, — она потянула меня за руку, постучала по спине, когда встал.

— Ты всегда так подкрадываешься?! — Кажется, я разозлился.

— А ты всегда такой пугливый? — Ее темно-зеленые глаза смеялись. — Я тебя по всему дому искала. Крус сказал, ты в сад пошел. Я и принесла тебе коврик — ходить-то тебе много еще нельзя, а подстилки никакой ты не догадался попросить.

— У меня куртка есть.

— Что такое куртка? — Илона разложила на траве коврики веселенькой расцветки. — Еще радикулит заработаешь или воспаление легких. Земля еще сырая и холодная, теплые дни недавно стоят.

— Ага, поэтому ты взяла два коврика.

— Ну, — кажется, она немного смутилась, — я думала, у тебя вопросов много, поболтать хотела. Кстати, папа тебя тоже вроде искал.

— И ты решила принести мне коврик. И себе.

Похоже, я все-таки невыносим. И как меня терпят люди?

— Если не хочешь, можешь отправляться в дом. Там папа тебе хочет какое-то задание дать. Чтобы не маялся от безделья. Возможно, помочь Стефану гараж прибрать. Остальные работники как раз на праздник разъехались…

Ее глаза смеялись еще больше. Прямо сыпали лукавыми искорками.

— Что-то я тебе не верю.

— Твое дело, — Илона грациозно опустилась на коврик, скрестила ноги в серых джинсах. Очень даже неплохие ноги, должен вам сказать.

— Можешь отправляться пахать в гараж. А я предпочитаю не попадаться на глаза моему милому тирану папочке. Ну?

Я хмуро плюхнулся на коврик, лежащий рядом.

— И о чем ты хочешь со мной поболтать?

— О многом, — она прищурилась, сорвала травинку, сунула в рот. — Как там, на Земле? Кем ты там был, как жил, есть ли у тебя девушка…

— Подожди, это ты мне вопросы задаешь! И при чем моя личная жизнь? Я же не спрашиваю тебя о твоем Жане!

Илона подняла бровь.

— Брось, какой он мой! Да и что о нем говорить, и так все видно: избалованный ребенок тридцати двух лет, страдающий снобизмом. Стоит небось сейчас перед зеркалом и отрабатывает аристократические жесты. А какой он граф? Отец его титул поставками оружия заработал, а раньше в каком-то захолустном мирке интендантом служил да умудрился продать столько со складов, что и за один процент расстреляли бы, если б не унес вовремя ноги. А теперь смотри: фу-ты ну-ты, аристократ, входит в городской совет Столицы…