Илья Бердников - Проходимец по контракту

Гивере были, судя по всему, абсолютно по барабану все новые прозвища, которыми я ее наделил. Всем своим видом она выразила желание добраться до остатков мяса в моих руках.

— Как же тебя назвать, зубастик?

Гивера проглотила мясо и прижалась к клетке боком, словно для того, чтобы я ее погладил.

— Ну нет, милая. Почему-то я не склонен доверять твоим зубкам. — Я потер нос, прикидывая: — Если бы ты была кошкой, я назвал бы тебя Муркой или Машкой, в зависимости от мурчания, конечно.

Гивера издала мяукающий звук.

— Ага, значит, Маней и назову. Давай спать, Маня, завтра охота. Может, чего-то вкусного тебе добуду…

Так и не разобравшись с «универсальным гнездом питания», я улегся на кровать без просмотра фильмов. Маня посопела в клетке, словно обдумывая свое новое имя, и затихла. Наверное, ей снилась принесенная мной с охоты добыча.

Но в этот раз она ее не дождалась.

Снилась мне какая-то ерунда. То Илона, увозимая Жаном на алой божьей коровке, то Вержбицкий, ищущий меня, чтобы заставить убирать в гараже… я прячусь от него, но он неумолимо и неотвратимо снова оказывается рядом…

Потом словно я опять на Земле, пришел домой, и меня встречают мама с Люськой. Они что-то спрашивают у меня, я пытаюсь говорить с ними, но мы не можем понять друг друга, и я с ужасом осознаю, что забыл русский язык навсегда. Я пытаюсь что-то объяснить им, машу руками, но жестами всего не объяснить. Мама плачет, качает головой, сестренка сердится. Тогда я кидаюсь в комнату, чтобы найти тетрадку, нарисовать в ней как комиксы произошедшее со мной, но моя комната исчезает во тьме, тьме перехода между мирами, и когда я пытаюсь вернуться обратно, то не нахожу уже мамы и сестры, но оказываюсь в том самом злосчастном супермаркете, где в мои карманы подложили банки с красной икрой. Только людей в торговых залах нет, и я понимаю, что супермаркет закрыт, а меня могут принять за вора. Тогда я бегу к выходу, ощущая, что моя куртка потяжелела, что в карманах опять эти ненавистные банки. Я бегу, на ходу пытаясь выкинуть их из куртки, но не нахожу карманных швов, пробегаю все ряды с товарами и наталкиваюсь на сидящего за кассой Шмуля. У него уставшее и испачканное лицо.

«Шмуль, — зову я его, — Шмуль, что ты здесь делаешь?»

Он молчит, не обращает на меня внимания. Устало смотрит сквозь витрины на стоянку перед супермаркетом. Я смотрю тоже. Там наша «Скания», возле нее стоят Данилыч и Санек. Стоят и смотрят на нас. Потом садятся в машину и уезжают. Беззвучно.

Я ору им, пытаюсь бежать к витрине, но не могу продвинуться дальше кассы, и пищит, пищит мерзкий сигнал, оповещающий, что я хочу что-то вынести, не оплатив. «Скания» исчезает за поворотом, и Шмуль поворачивает ко мне голову. Он плачет. Кровавыми слезами.

«Алексей, — говорит он тихо, — Алексей… зачем вы нас убили?»

И тут сквозь рассыпающиеся водопадами осколков витрины в супермаркет врываются потоки круглых летающих тварей. Засыпают меня, сбивают с ног, погребают заживо.

Кажется, я кричу. Без голоса. Без звука. Внутрь себя.

И просыпаюсь.

Кто-то действительно звал меня по имени. Тихо так звал. Женским голосом.

— Алексей… Алексе-ей…

Осознав, что это мне не снится, я открыл глаза. Синеватый свет раннего утра проникал через щель в шторах и слабо освещал комнату. Я приподнял голову, пытаясь увидеть звавшего меня человека, но уткнулся взглядом в темный клубок у меня на груди.

Гивера.

То-то мне казалось во сне, что одеяло как-то потяжелело.

Пугаться было некогда, мысли заработали, пытаясь выбраться из вязкости сна, заползали в поисках выхода…

Стоп, а звал-то меня кто?

Я склонил голову набок, чтобы заглянуть за спящего зверька. В открытых дверях стояла Илона, держа в опущенной руке пистолет. Бледная какая-то. Или это освещение такое?

— Не шевелись пока и не говори ничего. — Илона сглотнула слюну, вся ее поза была до того напряженная, что я удивился, как она умудряется так спокойно говорить. — Думаю, тебе нужно постараться резким движением скинуть ее на пол, а я постараюсь в нее попасть. Лучше, чтобы это был дробовик — у него площадь попадания больше, но в доме рядом не оказалось…

Илона начала медленно поднимать руку с пистолетом.

— Надеюсь, она не совсем оправилась от ран…

Гивера подняла усатую морду и зашипела. Она точно не спала.

Илона сказала с чувством несколько слов на незнакомом мне языке.

— Она точно знает, что такое оружие!

Как только девушка опустила пистолет, гивера перестала шипеть.

У Илоны был явно растерянный вид. Если бы не напряженность ситуации, он меня бы позабавил. Но не в этот момент.

— Думаю, что прямо сейчас она есть меня не станет…

— Я же сказала: молчи! — не хуже гиверы прошипела Илона. Снова попыталась потихоньку поднять пистолет.

Гивера снова зашипела и сильно напряглась. Ее гибкое тельце припало к одеялу, и я понял, что она сейчас прыгнет…

— Стой, Илона, опусти пистолет! Уйди из комнаты!

Прыгнет, защищая меня.

Я не знаю, какие процессы происходили в этой, такой изящной с виду, звериной головке с выразительными большими глазами, но гивера, похоже, сочла меня за своего. И, включив меня в свою стаю, обязалась, по какому-то своему, звериному, кодексу, защищать от внешних агрессоров. То, что она могла считать меня своей добычей, как-то не пришло в мою голову. Слава богу, что не пришло.

Илона снова опустила руку с пистолетом, но не вышла из комнаты, с ужасом наблюдая, как я, не торопясь, поднялся на кровати, сел. Гивера спокойно перебазировалась с моей груди на колени. Потом приподнялась и обнюхала мой нос.

«Не откусила, слава богу», — подумал я, вспоминая несколько рядов голубых зубов и робко пытаясь погладить шелковистую шерстку.

Гивера без претензий приняла мою жалкую ласку, но не переставала поглядывать на остолбеневшую Илону.

— Это же бред! — наконец простонала та.

— Ты бы не раздражала Маню, а позаботилась, чтобы на завтрак побольше мяса было! — с невозмутимым видом заметил я, уже смелее поглаживая зверька и оглядывая комнату. Ага, в боку клетки зияла конкретная дыра.

— Как же ты металл прогрызла, золотце? — спросил я Маню. — И где я теперь буду тебя содержать?

Маня презрительно фыркнула.

— Может, завтрак будет лучше сюда принести? — Я неторопливо встал. Гивера спокойно спрыгнула с колен и пошла, обнюхивая пол по периметру комнаты. — Илона, у вас есть листовой металл, что-то такое, чтобы двери прикрыть? И — хватит на мои трусы пялиться, я стесняюсь!

Илона, не сводя глаз со зверька, а совсем не с меня, попятилась в коридор.

— Мясо будет, а металл надо у Круса спросить…

Когда она исчезла, закрыв за собой дверь, я подошел к клетке, все еще поглядывая на исследующую комнату гиверу. Прутья имели вид, словно их перепилили бензопилой. Пол возле клетки усеивала металлическая стружка. Да, надо было крепко спать, чтобы не услышать скрежет, сопровождающий такую работу… Блин, да это же пила-болгарка какая-то!