Павел Дартс - Крысиная башня

Батя помолчал и вполголоса добавил:

— Тот кинжал у него из руки так и не вынули, — с оружием в руках умер. С оружием и похороним.

Он опять помолчал и ожидающе посмотрел на нас. Я ничего говорить не мог, — меня опять душили слезы.

Толян потоптался и выдавил из себя:

— Че тут скажешь… Жил клоуном, а умер как герой. Аминь, типа…

У запасливого предусмотрительного бати нашлись и веревки, на которых тело опустили в могилу. Кинули по горсти глины и песка на белеющий в глубине белый флаг с красным драконом… Толик стал споро закапывать могилу, меня опять отправили бдить по сторонам; а батя достал из машины гладкую фанерку и фломастер.

Вскоре на месте могилы возвышался аккуратный холмик. Батя охлопал его со всех сторон своей малой саперной, потом обложил, насколько получилось, срезанным с этого места дерном. Колышком укрепил в изголовье фанерку, на которой написал: «Устос. Рыцарь, боец, защитник. Погиб в бою» — и дата. У меня опять защипало в носу и на глаза навернулись слезы.

Потом батя принес из джипа захваченную с собой большую сумку, в которой раньше возили косметическую продукцию в регионы, а в недавнее время — с которой занимались мародеркой. Достал из нее и положил на могилу помятый и поцарапанный щит, с отметинами от ударов; и обломки меча — в бурой, засохшей крови.

Постояли.

— Вот теперь, вроде как, все… Единственно… — он вопросительно посмотрел на брата. Тот вынул наган.

— Давай ты, я патроны поберегу, — согласно кивнул батя.

Толик поднял ствол в небо. Три выстрела щелкнули как хлопки новогодней петарды.

Уже в машине на обратном пути батя спросил меня:

— Ты там вообще никого не заметил?

— Да было, — отвечаю, — Ну, прохожие. Пару человек за все время. Из соседнего дома кто-то из-за занавески сек, — я видел, занавеска двигалась. Я туда пестик показал, — там и успокоились. А так, вообще…

— У тебя не было ощущения, что кто-то нас пасет со стороны кладбища, из-за деревьев?

— Да вроде как… Вообще — да! — я поежился, вспомнив и вправду ощущение чьего-то взгляда из зеленых зарослей.

— Место там удобное… Для засады. И вообще, там можно плотно сесть, если с гарнизоном, — местность вся простреливается, если деревья поспиливать, — не отрывая взгляда от дороги, откомментировал Толик.

Когда мы вернулись к дому, процесс бегства жильцов был в разгаре. По лестницам тащили сумки и модные чемоданы на колесиках. Около подъезда, при распахнутых дверях, грузилась машина; несколько человек навьючивали коробки и тюки на допотопные, видать еще 90-х годов, двухколесные ручные тележки. Стояли сумки и баулы, чемоданы. Царила предотъездная суета. Народ почти в полном составе делал ноги.

Как всегда оставили машину у въезда во двор и прошли пешком к подъезду. Батя с одобрением покивал суетящимся соседям по подъезду.

— Правильно — правильно, ловить тут больше нечего. Раз отбились, — человека потеряли. Другой раз может повернуться совсем плохо…

— Сами-то что? Остаетесь?… — с подозрением отозвалась какая-то тетка.

— Остаемся… Пока — неопределенно ответил батя, и тут же, громко:

— Граждане! Послушайте меня! Вот какое дело! Уходите — оставляйте ключи. Мне. Мало ли что может случиться! Воду прорвет, пожар. Стекла побьют. Оставляйте! Не обещаю, что беречь ваши апартаменты будем изо всех сил, — но по возможности присмотрим.

— Ага, им оставишь, — а оне потом всю квартиру вынесут! — достаточно громко буркнула та же тетка.

— Граждане! — делая вид, что не услышал ее высказывания, вновь возвысил голос батя, — Если кто хочет, чтоб за его квартирой присмотрели, — оставляйте ключи. Кто не хочет — ваше право. Это ваше имущество, ваши квартиры, и, как вы понимаете, ложиться костьми, чтобы преградить кому-то путь к вашим мебелям мы не станем. Если вы считаете, что запертые замки — достаточно надежная защита, — это ваш выбор. Я, повторюсь, ничего не гарантирую, но если кто ключи оставит, — обещаю за квартирой присмотреть. Смотрите сами…

Это возымело действие. Беглецы стали сбиваться в кучки и усиленно шушукаться, обсуждая. Батя махнул рукой и мы двинулись домой.

Дома на меня навалилась дикая усталость, как будто это не батя с Толиком, а я могилу копал на жаре. Я выпил воды и брякнулся на диван. Вокруг меня захлопотала мама, пичкая какими-то таблетками, давая запить, что-то убедительно говоря… Я провалился в дрему. Сквозь дремоту только слышал, как батя несколько раз выходил в прихожую разговаривать с соседями.

— Вот ключи, Олег Сергеевич. Это от шестьдесят второй, вы уж пометьте. Вы уж присмотрите пжалста, за квартиркой-та…

— От семьдесят первой, Олег Сергеевич. Там еще цветочки мы на пол в углу составили, вы уж, если будет возможность, поливайте. Мы понимаем обстановку, конечно…

— От шестнадцатой, Олег Сергеевич. Вы уж, пожалуйста…

Последним приперся толстый дядька-начальник с шестого этажа. Принес ключи и стал выговаривать, какая это большая ответственность, — следить за его квартирой… Климат-контроль у него там… Домашний кинотеатр… Вай-Фай аудиосистема…

В его важный монолог беспардонно вписался Толик, вышедший в коридор:

— А ружья там нет?… Тогда все остальное — хлам! А что ты там ценного оставил? Плазму, небось, и пылесос?… Ясно дело, плазму мы продадим. Вернее сменяем — на десяток яиц. Как думаешь, дадут сейчас за плазму десяток яиц?… Я думаю — нет. Нахер она кому нужна!

Мне аж в комнате слышно было пыхтение соседа-чиновника; я думал, он сейчас заорет благим матом, но он только тонко и злобно заверещал:

— Это из-за вас и напали! Все видели, что вы с братом все тащите и тащите, — еще разберутся с вами, что вы тут наворовали! Это из-за вас хулиганы и напали, из-за вас тот парень и погиб!

В наступившей грозовой тишине звякнули только ключи, которые мужик обратно схватил с тумбочки. Хлопнула входная дверь, и послышался его удаляющийся по лестнице топот, сопровождающийся возмущенным воркованием, — очевидно, с женой.

Батя с Толиком вошли в комнату, где я валялся в полудреме, безуспешно пытаясь заснуть.

— Вот паскуда, а?

— Ты мог бы и не влезать. Побурчал бы он пять минут, — и уехал бы, собой довольный.

— Да ладно, чо, тебе ключи от его хаты надо? Чо, так не вскроем?…

— Вскроем. Если мы собираемся тут обустраиваться как минимум до следующей весны, — то полюбому придется все квартиры вскрывать. Кстати, если не мы — то другие вскроют. Но зачем нам лишний геморрой? Тебе помолчать трудно было?

— Уж больно рожа противная. Еще предъявы лепить вздумал!.. Козел!

— Куда этот козел двинулся, ты знаешь?

— Куда-куда. На коттедж к каким-нибудь таким же толстым хомякам-чиновникам, будет там тащиться.