Наталья Дмитриева - Колос времени [СИ]

Внезапно на нее нахлынул поток непонятных образов, запестрев перед глазами подобно стекляшкам в калейдоскопе. Вера машинально отмахнулась рукой и ускорила шаг. Наверное, это жара доконала. Да и место не самое приятное в городе, раньше она всегда старалась обходить его стороной – не столько из-за суеверия, сколько из-за какой-то особенной внутренней неприязни. Петербург девушка никогда не считала мрачным и мистическим городом, его тайны и легенды, а также проклятья этого "гиблого места" воспринимались ею не более чем занятная приправа к традиционным посиделкам питерского общества графиков и живописцев, в котором она состояла. Под портвейн или водочку такие байки шли просто на ура, но в реальности Вера ни разу не сталкивалась ни с призраком Павла Первого, играющего на флажолете в покоях Михайловского замка, ни с "траурной букетницей", ни даже с духом замученного студента, который однажды они с Юлькой на спор пытались отловить за кафе "Евростандарт" на Университетской набережной.

И все же два места в городе вызывали у нее чувство неосознанной жути. Первым являлось Марсово поле, а второе… второе…

– "Ротонда"! – отчетливо прозвучало над самым ухом, вынудив девушку с опаской оглянуться. Рядом никого не было.

Да, "Ротонда"… На первый взгляд, обычное здание в районе Петроградской стороны с единственным парадным и винтовой лестницей без площадок, идущей до самого чердака. Во времена беззаботной Вериной юности – любимое место посиделок ничем не занятой молодежи. Собственно, тогда девушка очень органично вписывалась в местное общество и даже считала особым шиком посидеть на затертых ступеньках с бутылкой пива в руках, пострелять окурками в потолок или оставить на размалеванных стенах собственный автограф. Но с какого момента "Ротонда" стала вызывать у нее нервную дрожь?…

Вера страдальчески сморщилась, потирая мокрый лоб. Головная боль снова начала постреливать в виски, в буквальном смысле вышибая слезы из глаз. Вообще с ней творилось что-то странное – дышать становилось все труднее и труднее, сознание словно раздвоилось. Одна его часть по-прежнему четко воспринимала окружающий мир: усыпанные гравием дорожки, пыльную листву низкорослых лип, группу японских туристов, старательно снимающих все вокруг. Другая как будто отступила в сторону и вела себя совершенно независимо. В какой-то момент, оглянувшись, Вера отчетливо увидела чуть позади справа себя же, целеустремленно вышагивающую по аллее с таким же утомленным от жары лицом, в той же мятой и заляпанной футболке, с сумкой на плече и туфлях на босу ногу. Видение было настолько полным и отчетливым, что когда девушка в испуге прижала пальцы ко рту, ее двойник, чуть помедлив, сделал то же самое.

"Я схожу с ума, – девушка прикрыла глаза и пошатнулась, едва не налетев на очередного японского туриста. – Я не хочу… Нет! Нет, я просто перегрелась на солнце. Сейчас я приеду домой и со мной будет все в порядке… Все будет в порядке".

Повторяя про себя эти слова как молитву, она, не замечая ничего вокруг, наконец добралась до метро. Там в тесноте и духоте вагона ее рассудок, казалось, пришел в норму, зато одолела зевота. Сонно покачиваясь в такт поезду, Вера висела на поручне, поминутно клюя носом. Еще бы! Ее внутреннему хронометру было совершенно наплевать на объективный ход времени, для него как раз сейчас наступала ночь. Пусть отведенные на сон часы прошли, но для нее их и вовсе не существовало. Они просто выпали из ее жизни, о-о-ох!

Едва не свернув челюсть в очередном отчаянном зевке, девушка еле выползла из метро и, с трудом переставляя ноги, побрела по улице. Теперь ей уже было все равно, кто или что вышагивает рядом. Свернув в тихий переулочек, она остановилась, покачиваясь взад-вперед, и теплая пелена, окутывающая утомленный мозг, начала рассеиваться.

На смену сонливой вялости пришло искреннее недоумение.

Родной пятиэтажки не было и в помине. Вместо нее посереди пустынного двора возвышалось круглое приземистое здание с облупившейся светло-желтой краской на стенах. Мутные стекла окон созерцали на окружающий пейзаж точно старческие подслеповатые глаза. Некогда белые, а теперь грязно-серые пилястры в простенках застарелыми шрамами рассекали фасад.

Вера изумленно раскрыла рот, отказываясь верить увиденному.

"Я схожу с ума".

Да, в здравом уме она бы сюда никогда не явилась. Однако стоило немного отвлечься, и ноги сами привели ее к проклятому месту.

"Ротонда", ну надо же! Порой подсознание выкидывает странные штуки…

Девушка посмотрела по сторонам, потом вверх и себе под ноги, несколько раз глубоко вздохнула и немного истерично рассмеялась. Руки нервно скомкали ремешок сумки.

"Ротонда" мало изменилась с тех пор, как девушка видела ее в последний раз, разве что двор стал почище, вместо свалки в нем теперь устроили автомобильную стоянку, огороженную свежевыкрашенной металлической решеткой. Въезд перегораживал полосатый шлагбаум. С другой стороны само здание выглядело заброшенным, и единственной чертой, выбивающейся из этого облика, была крепкая железная дверь подъезда, в данный момент – немного приоткрытая.

Непривычная тишина вокруг и отсутствие привычного чувства тревоги несколько озадачили девушку. Она подошла ближе и заглянула в подъезд. Там горела лампочка, освещая застеленную старым линолеумом площадку. На стенах, сколько можно было разглядеть, красовались все те же надписи, слегка замытые, но по-прежнему хорошо различимые. Ближе к двери выделялся светлый кусок стены с четко прорисованной пиктограммой – черно-белым силуэтом оскалившейся волчьей головы.

Вера снова хмыкнула. Поколебавшись, она все же вошла внутрь, привычно нащупывая рукой расшатанные железные перила. Лестница витками уходила в темноту, но по ней девушка могла пройти даже с закрытыми глазами. Ноги уверенно нашли первую ступеньку, и от нахлынувших воспоминаний по коже пробежал холодок. В последний раз она летела по этой лестнице так, как будто за ней гнались толпы призраков в компании с местным участковым, а недопитая бутылка пива так и осталась где-то на уровне второго этажа… Дойдя до этого места, Вера зачем-то пошарила внизу рукой, словно ожившая картинка прошлого каким-то образом могла материализоваться в настоящем. Разумеется, никакой бутылки она не нашла.

С легким вздохом разочарования, девушка поднялась еще немного, поскребла ногтем стену, машинально добавив новый штрих к старой "росписи", и уже совершенно спокойно спустилась вниз и вышла на улицу.

Во двор въезжала машина – вишневый джип с тонированными стеклами. Равнодушно проводив его взглядом, Вера повернулась, желая в последний раз обозреть приют своей юности. Джип остановился у въезда на стоянку, передняя дверь открылась, пропуская водителя – высокого, крепко сбитого мужчину, стриженного так коротко, что кожа просвечивала сквозь темные волосы. В широких солнцезащитных очках отразилась стройная девичья фигура.