Наоми Вуд - Миссис Хемингуэй

Мэри опустилась на колени между его ног, прижалась к нему губами. Почувствовала, как Эрнест вздрогнул и проснулся, почесал ее за ушами. На улице раздался выстрел, мужчины прервали пение и принялись скандировать:

– Ré-sis-tez! Ré-sis-tez! [39]

Эрнест подтянул ее к себе и поцеловал. Обхватил ладонями ее мягкие светлые кудри, склонился к ней.

– Я люблю тебя. Я сделаю что угодно, лишь бы ты была счастлива. – Он смотрел на нее как зачарованный, как одурманенный, будто на святую или спасительницу; словно она пришла в его жизнь, чтобы избавить от всех горестей этого мира.

С парижских крыш снова и снова доносилось эхо выстрелов.

Ré-sis-tez! Ré-sis-tez !

Следующие несколько недель они слонялись по парижским улицам, добывали, где можно, хорошую еду, обедали с Пикассо и его подругой в «Мариасе», покупали книги у Сильвии в «Шекспире», а по вечерам занимались любовью под грохот выстрелов за окном. Они жили в «Ритце», и их задачей, как утверждал Эрнест, было опустошить его подвалы – он собирался уехать только тогда, когда выпьет все.

Однажды вечером они глупо поссорились из-за какой-то ерунды, и Эрнест ударил ее. Сильно. В челюсть. Мэри застыла, держась за щеку. Как он мог, думала она, после этих прекрасных недель? Уйдя к себе в комнату, она долго думала, что ей делать рядом с подобным мужчиной. «Ходят слухи, что я выхожу замуж за Эрнеста Хемингуэя, – писала Мэри своим родителям. – Это всего лишь слухи. Пока никаких подтверждений».

В кабинете Эрнеста – бумажное царство. Повсюду горами навалены книги: его собственные, переведенные на множество языков, книги его друзей и издателей, в которых он искал цитаты. Сотни писем и телеграмм соболезнования, на которые Мэри до сих пор не ответила, но сделает это обязательно – когда силы появятся. «За рекой, в тени деревьев» лежит на бюро. Непонятно, зачем Эрнест вытащил ее с полки в свою последнюю ночь. Посвящение гласит: «Мэри, с любовью». Коробки на полу: французские еженедельники, лондонский «Экономист», запечатанные красным воском рукописи и письма от разных людей – вся эта бумага ожидает, пока ее разложат в каком-то подобии порядка. Но Мэри хочется быть женой, а не душеприказчиком.

Включив мазурки Шопена, она завернулась в его одеяло, вдыхая его запах – уже совсем слабый. Сидя в кресле Эрнеста, она вслушивается в сложные ритмы и фортепианные пассажи, иголка застревает в том же месте, где всегда. Это их парижская музыка. Она вновь переносит Мэри в их номер в «Ритце», куда с улицы натягивало порохом и где она отдавалась мужчине, который так страстно желал стать ее мужем. Однажды Мэри попалось на глаза интервью Марты, в нем та расписывала, как они слушали Шопена, когда самолеты бомбили Мадрид. Это ничего, что им пришлось делить эту музыку, ведь они делили и Эрнеста тоже. Эрнест был делимым по умолчанию. Рядом с ним их всегда было четверо: Хэдли, Файф, Марта и она. И из-за этого уж точно не стоило расстраиваться.

Мэри пытается раскладывать письма в хронологическом порядке. Вот послания от Гарри Куццемано, этот попрошайка вечно клянчил у него все подряд. В глубине души Мэри боится обнаружить в ворохе бумаг письма от неизвестной женщины. Вероятно, именно поэтому она и откладывала их разборку – совершенно не хотелось вдруг узнать, что Эрнест ей врал. Есть несколько писем от Адрианы, молоденькой девушки, которой Эрнест в свое время сильно увлекся и домогался несколько лет. Со стороны Адрианы Мэри никакой угрозы браку не чувствовала, ведь та была совсем девчонкой, когда вскружила Эрнесту голову. Ей нужен был старший друг, и ничего больше. А потом она исчезла из его жизни, подобно всем остальным.

На верхней полке книжного шкафа стоит маленький сейф. Ключ от него Эрнест всегда хранил в бюро, и за все это время Мэри так и не решилась открыть его. Опасалась того, что обнаружит внутри: он просил ее никогда не спрашивать о содержимом этого сейфа. Что, если там женские письма? Незнакомая женщина, рвущаяся наружу из мрака, как слепой корень, прорастающий во тьме.

Телефонный звонок заставляет ее покинуть кабинет. Добежав до кухни, Мэри тяжело дышит.

– О, Мэри, я уж думала, что не застану тебя. Чем занимаешься?

– Разбираю вещи Эрнеста. Это дело долгое.

Мэри сидит за кухонным столом, заваленным июльскими некрологами. «Нью-Йорк таймс», «Лос-Анджелес таймс» и «Геральд», местная газетенка. На первых полосах – фотография Эрнеста. Каждое утро она видит его лицо, пока варит кофе или жарит тосты, и порой приходит в бешенство: почему он не тут, почему не может позавтракать с ней вместе?

– Их так много, – это она о бумагах.

– Он хранил горы мусора, правда? Фантики от конфет, списки покупок, программы радиопередач.

– Что-то из этого нужно выбросить, просто я не могу сообразить, что именно. – Взгляд Мэри выхватывает ее фамилию в статьях на кухонном столе. «Сегодня утром в 7.30 мистер Хемингуэй нечаянно застрелился, когда чистил оружие». На следующее утро во всех некрологах написали одно и то же.

– Ты не собираешься снова вернуться к работе?

Мэри рассмеялась:

– Я шестнадцать лет не писала статей, Хэдли. Мой блокнот давно пылью зарос.

– Я просто думаю, что тебе нужно чем-то занять себя.

Мэри накручивает телефонный провод на палец, тот постепенно лиловеет. Потом она разматывает провод, и к пальцу возвращается обычный цвет. В трубке пощелкивает. Возможно, Эрнест был прав, и телефон действительно прослушивается. Но кому после нескольких месяцев, прошедших со дня его смерти, может быть интересна болтовня его первой жены и никому не нужной вдовы?

– Я и так занята.

– Как продвигается парижская книга?

Хэдли имеет в виду сборник очерков, над которыми Эрнест работал в последние несколько лет. Он начал писать их после того, как в 1956 году нашел несколько чемоданов, оставленных в «Ритце», когда он затеял побег от первого брака, чтобы создать второй. Мэри прекрасно понимала, почему Эрнест никогда не выбрасывал обрывки бумаги или наброски – он сильно обжегся на этом в молодости. Сейчас, обнаружив парижские чемоданы, он ухватился за свои старые блокноты, как за спасательный круг, и снова стал писать.

– Адвокатам прибавится работы. Там много компрометирующих историй.

– Иногда он бывал чудовищно правдив, да?

– Ну да, например, там есть великолепная зарисовка о мужском достоинстве Фицджеральда. Эрнест всячески заверяет читателя, что оно абсолютно нормального размера, но так и слышится, как он хихикает. Это просто удивительно. Прогулки по Сене, сумасшедшие автомобильные поездки с американскими друзьями, всякое такое. Куча всего про еду – какое белое вино нужно пить с устрицами, когда лучше разбивать яйцо на мясо по-татарски. Там и про тебя есть рассказ.