Валентин Иванов - Третье пришествие. Современная фантастика Болгарии [сборник litres]

Но моя подруга не дрогнула и не поколебалась. Ей очень нравились самострелы за их способность убивать издалека – и она незамедлительно этим воспользовалась. Всего мгновение – и противники медленно, как во сне, осели на землю, а из прорезей их шлемов торчало по стреле. Вздохом позже раздался треск – чужая армия бросала оружие и становилась на колени, сдаваясь на нашу милость… Должен признаться, в тот миг я испытал облегчение. Хотя гордиться тут было особо нечем. Что ни говори, получился не поединок, а коварный расстрел. Но ведь и для стыда не было веской причины. Я хотел жить. И хотел, чтобы жила моя Королева.

И все же во мне тлело какое-то чувство вины, поэтому я настоял на том, чтобы пощадить чужих Маток.

Впервые моя Королева задумалась. Обычно она принимала решения очень быстро. Но на этот раз склонила голову, и на несколько долгих минут морщинка прорезала ее гладкий лоб. Наконец она с неохотой кивнула.

До сих пор всех пленников с явно выраженными половыми признаками, и особенно Маток, наша армия немедленно истребляла. Но на сей раз плодовитых особей было решено стерилизовать. Большинству из способных производить потомство хватило трех-четырех глотков воды из костяной чашки, в которую Королева капнула своей слюны. После этого «ритуала» они никогда не забеременели и превратились в прекрасных нянь для наших детей, внуков, правнуков и праправнуков. Но нескольких Маток бывшего противника пришлось лишить плодовитости гораздо более варварским способом. Королова лично пронзала каждую из них под пупком тонкой и длинной стальной иглой, смоченной ее слюной. Так впервые мне довелось услышать истошный крик страдания – настоящий крик, а не стон, издаваемый гибнущими рабочими или солдатами, слабо чувствительными к боли… Я с трудом овладел тошнотой во время «процедуры», но такова была цена за их жизни. Почти все изувеченные таким образом Матки выжили, поправились, а спустя некоторое время уже носили имперские пурпурные одеяния, им не отказывали ни в воде, ни в пище, ни в помощи при купании. Я отличал их от прирожденно своих исключительно по чертам лица, а в сумраке помещений – по более грубой татуировке.

Кстати, про сумрак. Охотники принесли множество червей-светлячков, которых я велел не убивать, а разводить, кормить и беречь. Так тьма даже в самых внутренних казематах Столицы стала воспоминанием – светлячки сияли ровно и достаточно ярко. Жучков же, которые мигали по ночам и достигали двух-трех пядей в длину, водили на поводу пикеты ночной стражи и держали в клетках сигнальщики.

Так продолжалось наше царствование.

По ночам наш с Королевой зал освещался камином, паутинками фосфоресцирующих грибов да живыми люминофорными лампами, единственными свидетелями наших ласк. А днем Королева пристально следила за тем, что происходило вокруг. Я же старался благоустроить наше государство. Совершенствовал режущие инструменты и оружие. Составлял карты прямых владений и контролируемых территорий. Приказал утрамбовать дороги и вымостить их галькой и ракушками. Затеял даже агрономический проект, засеяв поля ржи. Очень скоро мы собрали первый урожай, и хлеб перестал быть редким лакомством. Велел построить подъемники, приводимые в движение водяными колесами, для чего отряды Мастеров и рабочих устроили запруды. По образовавшимся искусственным водоемам мы с Королевой иногда катались на лодке. Моя любимая быстро преодолела страх от глубокой воды, а когда я научил ее плавать… гм… Гвардейская охрана пережила час кошмара, когда мы одной жаркой ночью тайно ушли из Дома и занимались любовью в воде… Инцидент вызвал страшную панику в Семье, и мы больше не рисковали.

Тогда я решил подарить ей ванну. Решил, что это доставит моей милой не меньшее удовольствие, чем плавание, – и не ошибся. Королеве так понравилось барахтаться в нарочно согретой на солнце воде, что она, не позволяющаяся себе ничего лишнего, с трудом воздерживалась от злоупотребления этим удовольствием – например руководить державой из ванны, чего, я уверен, ей жутко хотелось.

Между тем, войска продолжали расширять наши владения. К сожалению, мои грандиозные замыслы установки линий коммуникаций, как и учреждения некоего института наместников в удаленных колониях встречали серьезные трудности. Для составления дел и отчетности необходима письменность, которой у нас как раз и не было из-за фактического отсутствия речи. С большими усилиями мне удалось свести в систему те знаки, которыми рабочие-собиратели помечали свои тропы, ибо стало ясно, что пометки говорят о длине тропинок и о виде и количестве находящейся в их конце добычи. Но даже составив этот каталог, я ничего не решал. Подобными значками не издашь указы, циркуляры, докладные и тому подобное! Вероятно, мое стремление придать человеческие черты этому миру выглядело смешным. Я старался сотворить практически «лишние» вещи. Королева великолепно справлялась со своими обязанностями без посредничества табунов чиновников и легионов писарей, она не нуждалась ни в законах (ее воля – закон), ни в парламенте (опять то же), ни в прочей ерунде (и правильно, по крайней мере, в данной реальности). Она допускала существование советников. В качестве же Уполномоченных – мои придуманные «наместники» – в дальние крепости и селения она посылала одну из двадцати девяти наших дочерей-Маток. Дважды в сутки, а то и чаще, от каждой Уполномоченной прибывали Вестоносцы – одна особенно длинноногая и энергичная каста. Я, уже привыкший к способам общения Королевы с народом, не переставал удивляться ее способностям, когда прибывал курьер. Моя подруга или всматривалась в очи Вестоносцу, или обнимала его, но чаще просто закрывала свои огромные, прекрасные и почти всегда лишенные выразительности глаза и опускала длинные чувствительные пальцы ему на затылок. Минута проходила в неподвижности – она поднимала веки. И уже знала ВСЕ, что надо. Затем, едва ли не с материнской заботой, то есть, чуточку ласковее, чем обычно, отправляла Вестоносца отдыхать. Только среди них было принято спать днем… не считая меня, разумеется. Она, конечно, выражала неудовольствие моей привычкой дрыхнуть после обеда, но все же позволяла мне эту блажь, тем более, что в особенно загруженные дни я бы просто надорвался без пары часов сна.

После того как Королева отправляла одного курьера, на его место являлся другой, и все повторялось. А посылая Вестоносца с ответом, она словно вкладывала ему в сознание свою волю, подкрепляя ее сухим поцелуем в лоб. Курьер мигом отправлялся в путь. Никакой человеческий марафонец ему в подметки не годился. Равно как и ни один государственный деятель – моей повелительнице. Ее энергия и неутомимость поражали, чуть ли не пугая. Едва закончив дела с Вестоносцами, последний из которых скрывался за поворотом, вздымая пыль сандалиями, Она уже инспектировала караван рабочих, доставивших провизию, металл, ткани. Она делала немые замечания относительно того или другого товара, после чего приходил черед Мастеров. За умельцами – старшие солдаты, офицеры, генералы… а потом опять наступало время принимать Вестоносцев. И так – до бесконечности. И при всей этой чехарде – ни тени усталости на ее лице. Иногда – гораздо реже, чем мне бы хотелось, – она обращалась за советом ко мне. А я при этом все не мог разобраться, как она ухитряется всего лишь жестами, вздохами и напоминающими пляску шажками поведать мне, что происходит в дальних провинциях. Но ей это удавалось прекрасно! Вопросы обычно были технического толка: делать или нет в Желтом Бору плотину? Как? (За считаные минуты ее руки лепили из глины макет местности, которую она никогда не видела собственными глазами!) Надо ли вырубить кустарник возле Серокамня? А не вызовет ли это оползня? Шиповник в одноименной колонии не дает плодов – значит, убрать его, да? В провинции Возлелеса войско убило ужа – есть у тебя идея насчет змеиной шкуры, дорогой? На полях Трикочки уродилась знатная рожь, но там нет воды под водяную мельницу – что делать: везти зерно к Пяти Ручьям или же ты покажешь кому-нибудь из Мастеров как соорудить мельницу-без-воды, про которую ты мне рассказывал?.. Да, да, ветро-мельницу. Нечем мостить тракт от Рассветного до Высокатрава – придумай что-нибудь! На том же шляху туннель под речкой Чертополошиной не прорыть – камень, вода сочится, а речка мешает – ты говорил о чем-то таком… как его… ах, да, мост. Как возвести мост? За болотами равелина Закатный разведчики обнаружили чужой муравейник – захватить его или пусть себе копошатся пока за топями? Но если болота высохнут… Значит, будем потихоньку наращивать гарнизон, равелин превращать в крепость… и ждать.