Алексей Савченко - Киберсайд [litres]

За фонтаном, в помещении, которое можно было посчитать тронным залом, сидел Хэнк Браун на богато украшенном стуле из слоновой кости. Золотая корона на его голове не скрывала тонких седых волос. Красные струящиеся одежды развевались над его роскошной изумрудной туникой. Ухмылка Хэнка лишь подчеркивала его и без того резкие черты лица. Поначалу Джеймс успокоился, глядя на эту улыбку. Затем, наконец, заметил пронзительный взгляд.

– Джеймс Рейнольдс. Давно не виделись, не так ли?

Джеймс молчал, не сводя глаз с Хэнка, пытаясь узнать того, кого он когда-то знал.

В поведении Хэнка не было ничего угрожающего, но он не моргал, не сводя глаз с Джеймса и Матильды.

Пытаясь сдержать тревогу и беспокойство, Джеймс медленно присел, положил оружие на землю и снова выпрямился, подняв руки. Рядом с ним неподвижно и молча стояла Матильда.

Джеймс не понимал, хорошо это или плохо.

– Так оно и есть, Хэнк. Я уверен, ты знаешь, почему мы здесь.

Неожиданный раскатистый смех правителя эхом разнесся по залу:

– Ну конечно же, знаю! Каким бы я был королем, если бы не знал, что происходит в моем царстве?

Слегка подвинувшись, чтобы заслонить Матильду своим телом, Джеймс осмотрел комнату в поисках возможной засады.

Но никого кроме них не было.

– Ну и что ты предлагаешь, Хэнк? Ты отдашь мне ключ или нам нужно забрать его силой?

Когда эти слова были сказаны, Джеймс удивился, насколько нескладно они прозвучали даже для него самого. С таким же успехом они могли бы быть произнесены Матильдой.

Громкий смех Хэнка Брауна резко оборвался, и Джеймс вполголоса выругался. Прямота Ведьмы передалась и ему. Джеймс предостерег себя, что лучше промолчать.

Правитель Шпиля встал со своего трона.

– И под «силой», я полагаю, вы подразумеваете то, что вы сделали с Вирджинией?

Джеймс открыл было рот, но Хэнк перебил его:

– Неважно. Мы не будем делать это вашим методом, то бишь силой. Мы сделаем это так, как захочу я . Мы сыграем в одну игру. Если ты победишь, я охотно отдам тебе ключ.

Джеймс сделал несколько осторожных шагов к своему старому другу, медленно опуская руки.

– Послушай, Хэнк…

Король оборвал его пренебрежительным взмахом руки.

– Мы сделаем это так или не сделаем вообще. – Хэнк снял корону, и она превратилась у него в руках в золотую ленту – ключ. – Играем по моим правилам, или я его уничтожу.

Джеймс остановился:

– Это один из четырех ключей к Системе. Даже ты не настолько сумасшедший.

Улыбка Хэнка, отнюдь не дружелюбная, становится еще шире. Он ликует:

– Вы хотите в этом убедиться?

Король щелкает пальцами, и пол тронного зала мгновенно превращается в сетку раскрашенных квадратов. Наполовину белых, наполовину фиолетовых.

– Если выиграешь, то получишь мой ключ. Если нет, то я оставлю его себе. И чтобы показать вам, что между старыми друзьями нет вражды, вы сможете свободно уйти независимо от результата. Хотя я уверен, что вы и так готовы все бросить.

Сцепив руки, он добавляет:

– Но я думаю, это даст нам больше времени, чтобы наверстать упущенное, не так ли?

Джеймс оглядывает пустую комнату.

– Так вот в чем дело, Хэнк? Я уверен, что здесь достаточно уединенно. Я бы не возражал навестить тебя…

Резкие ноты мгновенно снова звучат в голосе Хэнка. Его лицо искажается от гнева, но почему-то он все еще не моргает:

– Думаешь, именно поэтому я заставил тебя пройти через все это? Потому что мне одиноко?

Джеймс отступает на шаг, кивает, поднимая вверх руки.

– Ладно, Хэнк. Я все понял. Это же круто. Давай сделаем по-твоему. Давай сыграем в эту игру.

Гнев Хэнка сразу же сменяется доброжелательной, безмятежной улыбкой. В сочетании с его пристальным взглядом немигающих глаз эта улыбка ужасна. Король хлопает в ладоши. Одинаковые бесцветные шахматные фигуры выстраиваются в ряд на сетке пола.

– Отлично! Теперь я добавлю немного красок в нашу игру. Что может быть лучше для демонстрации битвы в Киберсайде, чем Вавилон против Метрополиса? Ты же знаешь, как эти двое всегда ссорятся. Итак, вот вам небольшой сюжетный поворот: каждая фигура на самом деле представляет кого-то – от Донована Крейза до компании Тома Симмонса.

Фигуры, стоящие ближе к Джеймсу, становятся фиолетовыми, а ближе к Хэнку – белыми. Король жестом указывает на фиолетовые:

– Учитывая, что ты уже работаешь с Донованом, мне кажется, что лучше всего отдать тебе его людей.

Молчун дотрагивается до самой близкой фигуры, и в его голове вспыхивает образ: охранник в Вавилоне патрулирует улицы Северного Голливуда.

Хэнк продолжает:

– Ну-ну. Вы должны услышать все, прежде чем мы начнем. У меня есть доступ к каталогам по всему Киберсайду. Все, что происходит на доске, происходит с этими людьми в реальном времени.

Несмотря на живость образов, Джеймс не может скрыть своего недоверия:

– Это невозможно. У тебя нет доступа к другим доменам.

Этот комментарий, кажется, раздражает Хэнка, и он тычет пальцем в Молчуна:

– Не стоит недооценивать то, что я могу сделать с этим замком. Донован и Симмонс всегда недооценивали меня. Не обманывайся, Джеймс. Я имел дело с достаточным количеством сторонних разработчиков, чтобы иметь бэкдоры в программном обеспечении других людей. Это реальные люди, и я настоятельно рекомендую вам начать относиться к происходящему серьезно.

Слова Хэнка, кажется, вывели Матильду из ступора. Она издает какой-то звук позади него и делает шаг вперед, чтобы встать рядом.

– Нет! Довольно! Ты не можешь так обращаться с людьми, чудовище!

Джеймс протягивает руку, чтобы остановить ее, но уже слишком поздно.

Матильда бросается на Хэнка, вытаскивая ножи. Король Шпиля остается спокойным и немигающим, даже когда она делает выпад для убийства. Он улыбается, когда невидимый барьер замораживает Матильду в воздухе, со сверкающими клинками в обеих ее руках.

Не зная, что сказать, Джеймс смотрит на бывшего топ-менеджера «Фолл Уотер Лэйк», облаченного в королевские одеяния.

– К чему весь этот спектакль, Хэнк?

Правитель двигается вокруг Молчуна с задумчивым видом.

– Я пытаюсь напомнить тебе, Джеймс, что строить миры и играть в бога – значит не только создавать. Но и разрушать тоже. Если вы хотите перестроить этот мир, докажите, что у вас есть все, что нужно.

Джеймс долго смотрит на Матильду в ее безмолвном оцепенении, а затем молча снимает куртку и кладет ее на пол. У него появляется тошнотворное чувство, граничащее с отчаянием, что его друг действительно безнадежен – но он все еще не хочет от него отказываться.

Засучив рукава, он пытается вспомнить стиль игры своего соперника. Хэнк возбужденно кивает:

– Хорошо. У тебя есть первый ход.