Роман Корнеев - Перемирие

И тишиной.

«Странная легкость во всем теле, головокружение, заплетающиеся конечности, слуховые галлюцинации… Что бы сказал Капитан Итринса, если бы узнал? Хотя, может, за тем он меня и послал в Большую Галактику?» Что-то в этих мыслях было не так.

Слуховые галлюцинации?!!

Рино точно знал, что никаких галлюцинаций у него быть не может. Ни при каких обстоятельствах. От того места, где он стоял, до старого его домика было не меньше километра, так что никакие звуки уж точно до него долететь не могли, пусть уборочные аппараты вконец разладились за его отсутствие, пусть хоть весь дом рухнул, да на таком расстоянии… Что же за звуки, шаг за шагом становящиеся всё громче, он слышит впереди?

Он остановился под раскидистым вязом, особенно мягко шелестевшим своей листвой. На секунду он просто замер, подставив лицо встречному ветерку. Соберемся с мыслями…

«Здесь кто-то поселился, кто-то другой». Вот и всё объяснение.

На пустой планете, точнехонько рядом с его логовом? И именно сейчас? Невероятно. Однако стремительный рывок во тьму навстречу звукам – единственно верный метод разобраться, что же на самом деле происходит. Сделал то, что и должен был. Под сенью дуба, огромного по местным меркам, но самого рядового по меркам Рино, стоял аккуратный белый домик из тонкого пластика на н-фазном каркасе. Такой поднять-сложить за пару часов можно, самое оно для туристов…

..разрыв.. разрыв.. попытка соединения..

…решивших поселиться в глуши тихого мирка. «А пристроились рядом со старым жильем, чтоб боязно по ночам не было. Чуть что – хороший человек поможет. Кто его знает, а вдруг в округе какой зверь водится». Другое дело, что его-то здесь не было в то время, когда «туристы» появились. Неужели они не удосужились узнать, а дома ли в действительности тот, подле которого они так мило пристроились? Получается снова, что они-то здесь случайно! Тогда странно то…

..касание !..

«Стоп. Просто войди и спроси».

Рино усилием прекратил всякие попытки своего тела беззвучно красться – только этого нам не хватало – и прямиком направился к тускло светящейся в полумраке двери.

Дом, самый обыкновенный дом с тускло блестевшей крышей и голубой непрозрачной входной дверью. Она открывалась внутрь, поворачиваясь на петлях. Она была прикрыта, но весьма неплотно. Между ней и проемом оставалось небольшая щель, едва заметным скрипом оповещая окрестности о силе налетавшего из-за деревьев ветерка.

Предположения успевали благополучно сбываться. Продолжали раздаваться шорохи и стуки, внутри кто-то ходил по дому, небрежно двигая по полу мелкие предметы, когда Рино подошел к самому дому, над ним в воздухе зажглось розовое гало подсветки, реагируя на его темную фигуру. Не переставали нестись мысли…

А в доме что-то разбили. Звон стекла пронесся в неподвижном воздухе, как выстрел. Рино и не придал бы этому звону значения, если бы не враз оборвавшиеся вслед за этим звуки. Совсем. Как не было. Дом словно в единый миг вымер. Обмерший воздух доносил только пустоту, возникшую раз и, казалось, навсегда. Умертвие …

Входить почему-то сразу расхотелось.

Он тихонько постучал, подождал секунду. И вошел. Словно ему оставалось что-то еще… выбор, он – штука сложная.

Комната была типовая для такого рода строений – столик, пара стульев, кресло в углу, кое-какие мелкие предметы обстановки только пытались создать видимость уюта, походность меблировки сочилась изо всех щелей. Вот плед в мелкую клетку, накинутый на кресло, вот малюсенькие чашечки, сложенные почему-то в сложную фигуру на крышке комода, стоящего в углу символом невероятной устойчивости всего на свете.

Женщина сидела за столом, разглядывая платок, который держала в руках. Светлые, почти абсолютно, волосы, чувственный рот, бледное лицо, хрупкое телосложение, длинные тонкие пальцы. Закушенные чуть не до крови губы. Он не привык видеть женщин такими. Все его знакомые женского пола были в первую очередь бойцами, «солдатами в юбке», культура его мира рождала только такие характеры. А тут… в непосредственной близи… она казалась такой беззащитной.

Рино откашлялся, пытаясь привлечь к себе внимание, однако женщина только подняла глаза на секунду, глянула словно сквозь него и снова принялась разглядывать скомканный клочок ткани.

– Извините, что нарушил ваше уединение… так уж получилось, что я ваш сосед по этой планете, было бы не вежливо с моей стороны не посетить… по прибытии.

Рино продолжал что-то говорить, однако сбился, не понимая реакции хозяйки домика. Если бы она попросила его выйти, если бы она сказала ему что-то в резкой форме, он всё понял бы и удалился с максимально доступной для него скоростью, а тут… она не обращала на него видимого внимания. При этом мышцы ее лица, не выражая ни единой знакомой ему эмоции, странно сокращались. Да что там! Рино вдруг понял, что женщина вся буквально дергается, ее тело теперь сотрясала мелкая дрожь.

– Я, кажется, не вовремя… простите великодушно…

Вот теперь произошло то, над чем он потом думал не один час, сидя в тишине своей маленькой кухоньки.

– …храните тени…

Этот хрип вырвался из ее груди с таким невероятным усилием, словно не было у нее больше сил сдерживаться, будто незримая пружина, что гнула и корежила ее до того момента, отражая эту незримую борьбу на бледном лице, вдруг распрямилась. Ударила по сознанию. Смела всё наносное, что только способен человек создать блеклым своим рассудком. Ударило.

Он удивленно мигнул, когда расширенные от ужаса и гнева глаза оказались прямо перед его лицом. Женщина теперь была не просто бледной , это было неправильное слово. Могильная синева и вздувшиеся под кожей вены… Рино за всю свою жизнь не видел такого выражения на лице человека. Это было словно…

Его будто разбил паралич, пилот стоял посреди маленькой комнаты, а вокруг него кружила буря, каких не было в его жизни ни до того, ни после. Жаркое дыхание касалось его лица, обрывки чужих, ужасных мыслей хлестали по его чувствительной нервной системе, обдавая таким могильным холодом, что пробирало до костей. Лед и пламень . И этот крик… беззвучный крик жертвы, загнанной в угол.

Рино, окончательно потрясенный и сбитый с толку, почти уже сломленный, понял, что всё кончилось. «Свет, наконец-то!..» Женщина продолжала тихонько всхлипывать, но это уже ничего. Удалось припомнить, как его руки схватили бьющуюся в истерике фигурку, как ее лицо уткнулось ему в плечо, как потекли ледяным потоком по его жаркой коже слезы. Всё это было словно не с ним, а с кем-то еще, ощущение нереальности происходящего упрямо не покидало. «Да что же это такое?!!»