Роман Корнеев - Перемирие

А было ли всё это на самом деле? Но нет, спасительная ниточка отрицания обрывалась на вахтенном журнале. Там сказано ясно – в доме он действительно был. Что же до обоснования или хоть какого-нибудь разумного объяснения…

«Храните тени», так она сказала. Что же она имела в виду?

И опять отброшено прочь бесполезное метание разума, слишком мало информации.

«Церебр, что ты там вчера говорил про обрыв?»

..вчера в 7.48.00,45 по бортовому времени произошел сбой в системе связи, после этого на протяжении всего времени пребывания на планете бортовыми системами регулярно фиксировались посторонние сигналы неизвестного происхождения..

«Сделай вывод сам, не надо каждый раз забрасывать меня не отфильтрованной информацией!»

..за пределами борта существует сложное сигма- или дзета-поле неизвестной природы, нехватка данных для полноценного анализа, прошу разрешения на запрос Планетарного инфо-центра Ню-Файри..

«Отмена». С него станется запустить спутник и, несмотря на расстояние, приняться связываться… Бортовой церебр, как и он сам до последнего времени, не знал сомнений.

В таких размышлениях Рино совершенно незаметно для себя добрался до самого дома «соседки». Оказывается, если не обращать специально внимание на сам процесс ходьбы при почти вчетверо меньшей гравитации, да еще забыть, что Т-Робота на нем нет, то перемещение по коряжистой лесной почве уже и не кажется таким жутким занятием.

Замерев на секунду у порога, Рино прислушался. Внутри было тихо. Тогда он громко постучал и, подождав для приличия пару секунд, вошел.

Женщина стояла у окна, рассеянно выводя на мокром от холода стекле какой-то рисунок. Что-то очень детское, зайчик-белочка, мальчик-девочка.

– Вы простите меня за то, что произошло вчера.

Она повернулась не сразу, словно не желая выходить из своего созерцательного состояния.

– А что такое было вчера?

Он был удивлен, ее голос был совсем не таким, каким он его воображал. Рино повертел головой по сторонам и счел за лучшее остаться стоять при входе, он лишь немого сменил позу на более, в его понимании, «уютную».

– Ну, я ворвался к вам в дом, вы были абсолютно правы, что…

– Права в чем?..

Пауза. Та-а-ак…

– Ах, я, наконец, вспомнила! Вы вчера вечером приходили, сказали, что мой сосед… а дальше…

Пауза. Рино был так очевиден тот тупик, в который она была поставлена всем этим ненужным разговором, что он поспешил ее прервать.

– Да неважно!

– Да, действительно… Вы знаете, я только на прошлой неделе прибыла сюда из… ох, и не знала, что рядом кто-то есть, так что если что…

– Да ничего, не волнуйтесь, места полно, вы меня совсем не стесняете! Более того, я бы с удовольствием увидел вас как-нибудь у себя дома, вы ведь не откажетесь?

Она усадила его за стол, плавным и очень грациозным движением извлекла из шкафа посуду, налила туда какого-то напитка.

– Я люблю такие уединенные планеты… в них есть что-то неуловимо общее, в них всех. Они кажутся ужасно молодыми, только вчера раз! и появились. Пришли ниоткуда и идут в никуда, ни одному человеку еще не приходило в голову рассчитывать их траекторию, они никак не называются и ничего ни для кого не значат. Это просто красота, возникшая сама собой, палитра брошена на растерзание ветров – ан нет, получается такое, что ни одному художнику не дано сотворить.

– Вы знаете, а я наоборот… Дикая природа как самоцель… – он запнулся, не зная, как выразить. Свет, какие бредни бродят в голове. – Я, напротив, искал что-то такое… близкое. Всё то, что вы сказали, у меня дома само собой возведено в энную степень. Знаете… Он большой, мой дом, на нем есть место и разгулу стихий, и упорядоченности наших городов. А здесь… в Галактике такого не найти, здесь – «или-или», случилось так, я выбрал второе.

– Тогда я не вижу разницы, вопрос только в мотивировке, искать наиболее непохожее из похожих, или искать наименее непохожее из непохожих. А результат… Нашли-то мы одно и то же!

Рино посмотрел в окно на мокрый лес и согласился.

Почему они так сильно друг друга чувствуют? Такие разные, такие страшно далекие друг от друга… Два почти человека, два странных существа, покуда считающие друг друга обычными членами огромного Галактического общества. Они только гораздо позже сумеют сделать иной вывод. Каждый – на свой лад.

– Вам еще налить?

– Да, пожалуй, мне понравилось. Как вы это готовите?

Спустя полчаса такого неторопливого разговора Рино выяснил лишь одно – женщину звали Реанель, по остальным же пунктам в его скудном наборе информации продолжали зиять огромные дыры. Реанель сказала лишь, что «кажется, с кем-то вас перепутала». Выходило, что она даже толком не помнила вчерашний вечер, только всё повторяла, что неважно себя чувствовала.

Более того, на заданный словно вскользь вопрос о том, как она добралась до этой планеты, Реанель непринужденно ответила, что рейсовым лайнером. Рино и ухом не повел, хотя точно знал, что это заведомая чушь. Разговор продолжался еще долго, так и не принеся ответов, покуда Рино не вспомнил, что так и не проверил тот сбой в системе, о котором сообщал церебр. Пришлось откланяться.

Уже у порога она догнала его и снова попросила, как ему показалось, с некоторой растерянностью в голосе, приходить еще. Он честно пообещал.

«Церебр! Напомнить».

..есть!..

Рино сделал два шага во тьму и остановился, с трудом пытаясь осознать, что же ему делать дальше. Нет, действительно, та причина уйти, которую он на ходу придумал, оставалась не больше чем отговоркой. Его сознание впервые за очень долгое время осталось висеть в какой-то странной пустоте, отчего-то заполненной ледяным липким киселем, проникающим во все твои уголки, зудящим на коже, но не дающим ответов. Рино на ощупь отыскал во мгле шершавую колонну ствола, прислонился к ней спиной и, запрокинув голову, вдохнул сырой ночной воздух во всю глубину своих могучих легких. Листва вверху отчего-то разрывала свою густоту, становясь прозрачной кисеей, легко наброшенной на небесную вязь, мерно помигивающую согласно какому-то неуловимому ритму.

Ему редко приходило в голову, что космос может быть таким странным. На Ню-Файри, сквозь тугую мембрану атмосферного слоя эти узоры были видны только графическими схемами приборов контроля, нет в этом ни души, ни жизни, если только поднять Т-Робот туда, в пустоту… Да и там, в общем-то, только гневливая ярость враз обнаженной Вселенной, кругом попросту творится нечто . И оно может существовать только независимо от тебя, являя собой жестокость всего того, что ждет Гвардейца вне пределов его собственного черепа. И вообще, что он, человек, лишенный от рождения самого разумения о «естественной среде», может думать об этом дереве, об этих звездах…