Роман Корнеев - Перемирие

Сердце бухнуло и снова понеслось вперед в бешеном скаче. До сих пор, при всех волнениях оно – как метроном, раз за разом повторяя ритм, ни сомнений, ни стонов, будто самоутверждаясь в этом спокойствии, отстраненности бытия. А теперь вот сдало. Сдалось .

Она стояла там, где все еще царил ураганный ветер, и искала, искала глазами что-то… Она искала его, такого далекого, но уже такого близкого. Он мог в этом поклясться.

Девочка моя…

Он вскинул свое тело навстречу цели, разбросав на ветру ослабевшие руки и глядя только вперед. Он не уступит ветру, не отвернется.

И побежал.

« Мы живем в мертвых скорлупах, оживающих только в нашем воображении. Мы движемся в несуществующих пространствах, мы безумно далеки не только от вас, но даже друг от друга, даже от самих себя. Стремленье скромно зайти в гости к собственному телу можно понять, только позабыв, как же оно на самом деле выглядит. Мы могущественны как никто из людей, мы сильнее тех, что человечество называло своими богами, но вместе с тем не ошибитесь, уяснив для себя, что Гвардия зачинает, вынашивает и рожает своих детей с помощью сложнейших, но все-таки механизмов. Не оттого, что мы слабее любим, не оттого, что мы не умеем уйти от навязанной нам действительности, не потому, что мы уже перестали быть тем, чем мы были когда-то… За каждым креслом-подвеской Пилота всегда стоит гостевое кресло, да вот оно пустует…

Попросту потому, что Гвардия занимается делом, которое сделать больше некому. Мы страшно заняты, чтобы позволить себе лишнее, но раз в несколько наших лет приходит мгновенье, когда нельзя терпеть, когда хочешь чуточку пожить. Это редкость, ценимая именно за то, что не каждый день. Не абы что и не абы как. Это как любовь, но только та любовь, которая до смерти. Ты приходишь в комнату, которая едва тебя вмещает, хрупкое убранство которой способно погибнуть от единого твоего неловкого движения, ты стоишь и готов разрыдаться. Стоишь пару секунд и уходишь туда, в мир фантомов и гневных всплесков энергий… Видишь, у нас тоже есть свои храмы, свои святилища духа человеческого, пусть у каждого свои, но не так ли все устроено и у вас?!!

Я там не был давным-давно, с тех пор, как регулярно стал посещать Большую Галактику… Великий Странник-Прародитель, как же долго! »

А маленькая обнаженная фигурка девочки с длинными развевающимися пепельными волосами и бездонно-голубыми глазами, беззащитная фигурка ангела всё ждала его. И улыбалась. Он здесь. Он – с ней. И этого ей было совершенно достаточно.

Несмотря ни на что…

Когда он упал перед ней на колени и прижался к ней мокрым от слез лицом, она просто обняла его своими тоненькими ручками и погладила ласково по коротко стриженой голове. Даря покой, даря успокоение. Быть может, она ему что-то говорила, но он не слышал, отчаянный ветер вырывал слова и уносил вдаль, а он всё прижимал детское тельце к себе, чувствовал теплую, нежную кожу и пытался успокоиться.

– Как я мог жить всё это время и не знать, что ты – есть?!!

Он не поднял голову и не попытался понять, слышит ли она его, он просто это сказал, так как должен был, пусть и не услышать ему ответа.

– Ты молодец. Ты сделал, что мог. Ты спас меня. Ты – мой спаситель.

Девочка моя…

Он схватил ее ладошку и прижал к своим губам жестом признательности и благоговения. А ведь они с ней как близнецы, почему-то пришло в голову.

Однажды прикоснувшись, он уже не мог отпустить ее ни на миг.

Но уже чувствовал, что найдя – теряет ее с неотвратимостью самого Времени.

– Да.

Она читала его мысли.

Нет, она просто подумала о том же.

Она кричала:

– Ты прав. Как всегда. Спасибо тебе за то, что ты меня отпускаешь. Нет слов, которые выразили бы тебе всю благодарность, но теперь ты останешься один.

Ведь ты и был один ? Совсем…

Как спорить? Как спорить с самим собой?!! Он – в ней, но она уже не в нем.

Я – такой же, как и весь этот мир, беспощадный, горький, сильный и слабый, сострадающий и думающий, но только в меру толики способностей, временами шумный, а иногда тихий, почему же именно мне досталась эта доля, быть с тобой в этот, самый жуткий, твой последний миг, почему только сейчас я понял это? О, Ангел, где ты сейчас ?!!

И тогда он осторожно посадил ее к себе на колени, долго и печально глядя в бездонно-голубые глаза, и зашептал напоследок, горячо и страстно:

– Не кричи так, прошу, если маленькие девочки в детстве так сильно кричат, то потом голос у них становится как у меня – грубый и жесткий…

И еще:

– Я люблю тебя, Ангел.

Шаг четвертый: встреча посреди страха

Рино проснулся в каком-то странном возбуждении. Еще не открыв мозг рецепторам Т-Робота, он почувствовал, как его колотит. Сна он не помнил, но оставалось впечатление, что это состояние исходит оттуда, со дна неведомой никому пропасти неосознанного. Запомнились только странные глаза, глядевшие на него откуда-то сверху. И тут же вспомнилась Реанель. Она и тот взор, они были каким-то образом связаны. Беспокойство усилилось так резко, что он, тут же, не взирая на протесты церебра, полностью сорвал связь, торопясь сделать то, что ему подсказывало подсознание – убраться прочь от этого двухсотметрового склепа, одетого в броню из силовых полей. Впервые в жизни он тяготился тем, что и было самой его жизнью.

Ему было тяжко в этом мире следа .

Под сенью леса царило всё то же спокойствие шелеста, лишь редкий комочек живого существа пересекал спокойный воздух. Но каким неуместным казалось теперь ему это спокойствие…

..Пилот! опасность!!! назад!.. обрыв.. поиск..

Рино не слышал, как не слышал многое до этого. Когда-то, давно, еще на Альфе, сказал ему наставник: «…мужчина тем и отличается от просто солдата, что он не нуждается в оправдании, он не скрывает смысл поступков за словами Долг и Честь, он просто поступает так, чтобы эти слова не потеряли свой смысл». Приказ – всегда оправдание. Отвечать за дела свои – вот в чем могущество, вот в чем сила, а не в груде умного железа, оно может лишь подкрепить то, что ты уже имеешь.

Растет беспокойство, но он продолжает гасить реакции тренированного тела. Идти размеренно – так сложно. И он все смотрел, смотрел прямо вперед, словно знал. Словно ждал.

Реанель бежала ему навстречу. Вновь рыдая. Снова в слезах. Бежала, не замечая стегающие по лицу ветви, не глядя под ноги. Да видела ли она хоть что-нибудь вокруг себя?!! Завидев вдали ее фигуру, Рино тотчас остановился, будто опасаясь, что она так и промчится мимо, будет бежать, бежать куда-то… пока не упадет. На этот раз все стало так просто представить.

Она снова билась страданием о его грудь, а он снова пытался ее успокоить. Но, вместе с тем, стал появляться в бушующей эмоции какой-то привкус… обреченности, что ли. И еще. Она теперь четко сознавала , что он – это он, Гвардеец Ринатрон Саймон, Пилот Ню-Файринской Гвардии Космо-флота Галактики Сайриус. Никто другой.