Бернар Вербер - Муравьи [litres]

(Примечание: Теперь словарный запас расширился до восьмидесяти слов. Сигнал на выходе пока еще слишком сильный. Очередная настройка – ручку следует довести почти до нуля.)

МУРАВЕЙ: Что?

ЧЕЛОВЕК: Что вы говорите?

МУРАВЕЙ: Я ничего не понимаю. На помощь!

ЧЕЛОВЕК: Давайте говорить медленнее!

МУРАВЕЙ: Сигнал слишком громкий! Мои усики не воспринимают его. На помощь! Меня заперли.

ЧЕЛОВЕК: С вами все в порядке?

МУРАВЕЙ: Нет, вы что, не умеете разговаривать?

ЧЕЛОВЕК: Ну…

МУРАВЕЙ: Кто вы?

ЧЕЛОВЕК: Я большое животное. Меня зовут ЭД-МОНД. Я ЧЕ-ЛО-ВЕК.

МУРАВЕЙ: Что вы говорите? Я ничего не понимаю. На помощь! На помощь! Меня заперли!..

(Примечание: Через пять секунд после этой беседы объект умирает. Может, сигналы на выходе действуют как подавляющие? Может, он испугался?)

Джонатан прервал чтение.

– Как видите, все не так просто! Одного словаря мало, чтобы вести с ними разговор. К тому же принцип муравьиного языка совсем не такой, как у нашего. Беседа сводится не просто к диалогу в прямом смысле слова, а состоит из совокупности сигналов, которые передают одиннадцать других усиковых сегментов. Эти сегменты излучают сигналы, позволяющие определить особь, род ее занятий, устройство психики… – общее психическое состояние, что необходимо для полного взаимопонимания между отдельными особями. Вот почему Эдмонду пришлось бросить свою работу. Впрочем, давайте вернемся к его записям.

КАКОЙ ЖЕ Я ГЛУПЕЦ: Какой же я глупец!

Даже если инопланетяне и существуют, мы вряд ли сможем их понять. У нас с ними, не исключено, совершенно разные исходные представления об общении. Если бы мы подали им руку, вполне вероятно, что они расценили бы это как проявление угрозы.

Мы даже не можем понять японцев с их ритуальными самоубийствами или индусов с их кастами. Мы, люди, не можем понять друг друга… И почему только у меня появилась тщеславная мысль, что я смогу понять муравьев!

У 801-го от брюшка почти ничего не осталось. Хотя он успел прикончить ломехузу, охотники с необычным запахом камня, с которыми он столкнулся в грибницах, все равно его порядком укоротили. Тем хуже, а может, и лучше: лишившись брюшка, он стал легче.

Он двигается по широкому проходу, пробитому в граните. Как только муравьи, пользуясь всего лишь челюстями, ухитрились прорыть этот туннель?

Ниже он находит то, о чем ему говорила Шли-пу-ни, – камеру, полную провизии. Едва попав в хранилище, он обнаруживает еще один вход, проникает туда и вскоре оказывается в городе – настоящем городе, где отчетливо чувствуется запах камня! Город под Городом.

– Значит, он ошибся?

– Он долго размышлял, почему же его в конце концов постигла неудача, и решил, что выхода нет, а причиной тому – его этноцентризм. Потом его одолела хандра. Былая ненависть к человечеству послужила спусковым механизмом.

– Что же случилось?

– Помните, профессор, вы как-то говорили мне, что он работал в корпорации «Свежее молоко» и что у него не заладились отношения с коллегами?

– Да, было дело!

– Кто-то из начальства рылся у него в кабинете. Это был не кто иной, как Марк Ледюк, брат профессора Ледюка!

– Энтомолог?

– Вот именно.

– Поверить не могу!.. Он же приходил ко мне, уверял, что он друг Эдмонда, и полез…

– Он спускался в подвал?

– О, только не волнуйся, далеко он не проник. Не сумел одолеть стену пирамиды и вернулся.

– Гм… он приходил и к Николя – хотел заполучить энциклопедию. Так вот… Марк Ледюк заметил, что Эдмонд увлеченно работал с чертежами каких-то аппаратов (по сути, это были прототипы Розеттского камня). Ему удалось вскрыть шкаф в кабинете Эдмонда, и он наткнулся на обложку с надписью «Энциклопедия относительного и абсолютного знания». Он также нашел все чертежи прототипа машины для общения с муравьями. Когда Ледюк смекнул, для чего предназначен этот аппарат (там было достаточное количество описаний, так что ему не составило труда разобраться, что к чему), он поделился открытием с братом. Тот живо заинтересовался бумагами и велел их выкрасть… Но Эдмонд заметил, что в его бумагах кто-то рылся, и, чтобы уберечь их от непрошеных гостей, запер в шкафу четырех ос-наездников. Когда Марк Ледюк вернулся, чтобы стащить бумаги, его покусали эти самые осы, которые к тому же отличаются одним неприятным свойством – оставляют в теле жертвы свои жала. На другой день Эдмонд заметил у Марка следы укусов и вознамерился обличить его при всех. Ну, а что было дальше, вы знаете: дядюшку уволили.

– А братья Ледюк?

– Марк Ледюк поплатился за все! Личинки наездников стали пожирать его изнутри. Это продолжалось довольно долго – кажется, не один год. Поскольку личинкам все никак не удавалось выбраться из его огромного тела и превратиться в ос, они грызли и грызли его, пытаясь найти выход наружу. В конце концов, боль сделалась нестерпимой и он бросился под поезд метро. Я случайно прочел об этом в газетах.

– А Лоран Ледюк?

– Как он только ни старался отыскать аппарат…

– Вы говорили, что после этого у Эдмонда возникло желание вернуться к опытам. Какова же была связь между его прежними делами и дальнейшими изысканиями?

– Через какое-то время Лоран Ледюк сам встретился с Эдмондом и признался, что знает про его машину для общения с муравьями. Он уверял, что все это очень интересно и ему хотелось бы работать вместе с ним. Эдмонд особенно не возражал, все равно работа у него шла ни шатко ни валко. Он решил, что помощник ему не помешает. В Библии сказано, что дорогу осилит идущий. Но однажды настал день, когда он понял: дальнейший путь пройти в одиночку ему не под силу. Эдмонд готов был провести Ледюка в свое логово, но сперва ему хотелось получше его узнать. Они очень много спорили. Когда Ледюк принялся расхваливать заведенные у муравьев порядки и дисциплину, доказывая, что, общаясь с ними, человек сможет многое у них перенять, Эдмонд пришел в ярость. Он устроил скандал и потребовал, чтобы ноги Ледюка больше не было в лаборатории.

– Уф-ф-ф, удивляться тут нечему, – вздохнул Даниэль. – Ледюк состоит в банде этологов, худших адептов немецкой школы, которые хотят изменить человечество, копируя в некотором роде повадки животных. Территориальный инстинкт, дисциплина муравьев… – все это фантазии.

– Теперь у Эдмонда появился стимул, и он взялся за работу. Он собирался общаться с муравьями в перспективе… политической; ему казалось, что они живут в некой анархической системе, и он хотел, чтобы они это подтвердили.

– Разумеется! – прошептал Билсхейм.