Бернар Вербер - День Муравья [litres]

На четвертый день номер 103 полностью восстановился после полученных травм. Он нормально ел (проглотил даже мясо кузнечика и зерновую кашку). Нормально шевелил усиками-антеннами. Постоянно облизывал больные места, избавляясь от клея, а потом дезинфицировал их слюной.

Артур Рамирес поместил своего пациента в картонную коробку с ватой, желая оградить его от любых ударов. Он видел, что с каждым днем муравью становится лучше. Сломанная лапка пока действовала не слишком хорошо, и муравей при ходьбе опирался на другие.

– Ему нужна лечебная физкультура, чтобы разработать все свои лапки, – высказал авторитетное мнение Жак Мельес.

Он был прав. Артур положил муравью крошечную беговую дорожку, и все по очереди занимались с ним, разрабатывая ему бедро.

Вскоре воитель номер 103 набрался сил и смог продолжать общение.

Через десять дней после несчастного случая было решено, что настало время организовать экспедицию для спасения Джонатана Уэллса и его спутников.

Жак Мельес призвал на помощь Эмиля Каюзака и еще трех подчиненных. Летиция Уэллс и Жюльетта Рамирес тоже решили участвовать в поисках. Артур, ослабленный болезнью и хлопотами последних дней, предпочел дожидаться их дома, удобно устроившись в кресле.

Все вооружились лопатами и заступами. Номер 103 согласился их вести.

Вперед! В лес Фонтенбло!

Летиция опустила муравья в траву. Чтобы не потерять его, она обвязала тонкой капроновой ниткой талию воителя, и получилось что-то вроде поводка.

Номер 103 изучил окружающие запахи и указал усиками направление.

Бел-о-Кан вон там.

Чтобы двигаться быстрее, Пальцы подняли муравья и понесли. Время от времени он показывал, что ему нужна дополнительная информация, тогда его опускали на землю, и он снова показывал нужное направление.

После часа ходьбы Пальцы пересекли вброд ручей и углубились в густой кустарник. Теперь им пришлось продвигаться медленно, чтобы 103-й мог правильно ориентироваться среди запахов.

Они шли еще часа три и наконец заметили впереди кучу мелких веточек.

Муравей подал знак, что они на месте.

– Неужели это Бел-о-Кан? – удивился Жак Мельес. При других обстоятельствах он никогда бы не обратил внимания на эту кучу.

Люди ускорили шаг.

– И что будем делать, шеф? – осведомился один из полицейских.

– Копать.

– Только не повредите Городу, только не повредите Городу, – заволновалась Летиция, угрожающе воздев вверх палец. – Не забудьте, мы обещали нашему муравью, что не причиним вреда Бел-о-Кану.

Инспектор Каюзак задумался, потом сказал:

– Что ж, тогда начнем копать сбоку. Если пещера большая, мы на нее сразу наткнемся. Если нет, продолжим поиски, обходя муравейник.

– Хорошо, – согласилась Летиция.

Полицейские принялись копать, как копали когда-то пираты, которые искали на островах сокровища. Вскоре все они были перепачканы землей, но лопаты так и не ударили о гранитные плиты.

Комиссар ободрял помощников и просил продолжать работу.

Десять метров, двенадцать. По-прежнему ничего. Муравьи, скорее всего солдаты Бел-о-Кана, прибежали осведомиться, что происходит? Почему окрестности Города так сотрясаются? Землетрясение ощущается даже в отдаленных коридорах.

Эмиль Каюзак угостил их медом, желая успокоить.

Полицейские сильно устали ворочать лопатами. Им уже стало казаться, что они копают себе могилу, но шеф, похоже, собрался идти до конца, так что выбора у них не было.

Наблюдающих белоканцев становилось все больше и больше.

Это Пальцы, – сообщил один рабочий муравей, который не стал угощаться медом, возможно отравленным.

Пальцы пришли отомстить нам за поход против них.

Жюльетта Рамирес поняла, что волнует всех этих крошечных насекомых.

– Быстро ловим всех, пока они не подняли тревогу!

Летиция, Мельес и Жюльетта стали хватать горстями землю с травой и муравьями, ссыпая в тюрьмы-коробки и опрыскивая из пульверизатора успокаивающими феромонами:

Не волнуйтесь, все хорошо.

Похоже, муравьи успокоились. В коробках не было заметно никакого шевеления.

– Нам стоит поторопиться, иначе сбегутся муравьи со всей округи, – объявила призер телеигр. – Нам не хватит всех пульверизаторов мира, чтобы их успокоить.

– Главное, чтобы вы не волновались, – подал голос один из полицейских. – Все уже в порядке. Изменился звук, мы точно над пещерой. – Он наклонился и позвал: – Эй! Есть тут кто-нибудь?

Ответа не было. Тогда они стали светить фонарем.

– Похоже на церковь, – сообщил Каюзак. – Но я никого не вижу.

Один полицейский привязал веревку к стволу дерева, взялся за другой конец и спустился, подсвечивая себе фонариком. Каюзак последовал за ним. Они обыскали все помещения подземелья, одно за другим потом крикнули оставшимся наверху:

– Мы их нашли! Похоже, они все живы, но спят.

– Не проснулись от такого грохота? Такого быть не может! Если мы их не разбудили, значит, они умерли.

Жак Мельес хотел все увидеть собственными глазами. Он осветил фонариком помещение и с большим удивлением обнаружил небольшой родничок, компьютеры и работающую динамо-машину. Он двинулся дальше. Увидев спящих, решил разбудить кого-нибудь из них. Взял одного за руку, чтобы встряхнуть, и тут же с испугом отступил. Ему показалось, что он прикоснулся к скелету, взялся рукой за кость.

– Они умерли, – повторил он.

– Нет…

Мельес вздрогнул.

– Кто это сказал?

– Я, – прошелестел чей-то голос.

Жак Мельес обернулся. Позади него, опираясь на стену, стоял изможденный человек.

– Нет, мы не умерли, – выговорил Джонатан Уэллс, держась рукой за стену. – Но мы перестали ждать вас, господа.

Джонатан Уэллс смотрел не мигая на Жака Мильеса.

– Разве вы не слышали, что мы копаем? – спросил комиссар.

– Слышали. Но мы предпочитаем спать до последней минуты, если это возможно, – объяснил профессор Даниэль Розенфельд.

Теперь поднялись все. Люди были неимоверно худы и неправдоподобно спокойны.

Потрясенные полицейские не верили собственным глазам: найденные ими люди уже мало напоминали человеческих существ.

– Вы, наверное, жутко хотите есть?

– Нет. Не надо нас сразу кормить, для нас это смерть. Мы понемногу привыкли обходиться малым.

Эмиль Каюзак никак не мог опомниться.

– Кто бы мог такое представить?!

Люди из подземелья оделись и подошли поближе. Они отшатнулись назад, когда увидели дневной свет. Он показался им слишком ярким.

Джонатан Уэллс подозвал к себе своих друзей, с которыми так долго жил в подземелье. Они окружили его, и он произнес вслух вопрос, который каждый задавал себе мысленно: