Антонина Крейн - Шолох. Тень разрастается

Расщелина, зараза, оказалась не только узкой, но еще и постепенно теряла в высоте: под конец каждый из нас вынужден был кособочиться, будто рак-диковатый-танцор в подводном притоне.

Зато она привела нас прямо в некрополь – в его оригинальном виде тысячелетней закваски.

– Прах побери! – Я не удержалась от восхищенного вздоха.

Мы оказались в коридоре, чьи стены и потолок покрывали неведомые письмена, желобами просверливающие камень. Они мягко светились и пульсировали красным… Мы будто попали в плен заколдованной типографской машинки. Эдакий счастливый сон гравера.

Наклон у шрифта был острый, рукописный, резко уходивший вправо. Буквы на соседних строках едва ли не сталкивались завитушками хвостов. По полу бегали неясные тени – сами по себе, без хозяев.

Из стен на равноудаленном расстоянии торчали каменные драконы, чьи пасти были до смятения зубастыми и распахнулись в безмолвном крике. Между ними встречались ниши, в которых стояли фигуры рыцарей с изображением семиконечной звезды на щитах.

Герб срединников.

– Что это за язык? – удивилась я, подходя ближе. – На стародольний не похоже.

– Потому что это не стародольний, – зачарованно отозвался Дахху.

Друг достал из сумки тетрадь и начал быстро, почти на ощупь, перерисовывать туда символы со стены.

– Но это же курган, посвященный срединникам! Логично, если бы ритуальные тексты были на языке падших, – нахмурилась я.

– Да, но… Создатель кургана решил иначе.

– А кто его создатель?

– Хей, люди! – Звонкий голос Кадии мгновенно разрушил всю атмосферу таинственности. – Я правильно понимаю, что мы все-таки остаемся тут лагерем?

Мы зашикали на нее.

– Да, правильно. – Я кивнула, не в силах оторвать взгляд от таинственных мерцающих букв.

Иногда письмена перемежались схематичными изображениями драконов, хранителей и каких-то странных плошек – будто мисок из-под хлопьев для завтрака. Каждый столбик текста заканчивался размашистой буквой «Т».

Подпись?

Я обвела пещеру рукой:

– Располагайтесь. Андрис, пожалуйста, попробуй перенастроить браслет Полыни так, чтобы казалось, что мы удаляемся на глубину…

Но можно было и не просить: Ищейка уже азартно копалась в принудительном аксессуаре Ловчего. Гайки, отвертки и винтики мелькали в ее руках, как яблоки у жонглера. Вот только, в отличие от ярмарочных представлений, Андрис в случае неуспеха ждала не толпа разъяренных крустов, а большой бабах.

Пока Йоукли колдовала над его ногой, сам Полынь расслабленно отклонился и только держал фонарь, давая мастерице необходимый свет. Дахху намертво прилип к письменам. Кадия меряла шагами коридор, любопытничая, что там дальше, но не решаясь удаляться. Я с внезапной нежностью оглядывала нашу горе-команду.

– В общем, еще раз проговорим план: в назначенное время, в одиннадцать вечера, я исчезаю. Карл препоручает мне Лиссая, и мы уже вдвоем возвращаемся сюда. После этого мы с вами проводим чудную ночь у костра, полную откровений и разговоров, и часов в пять утра лезем обратно, герои героями.

Все покивали. Андрис – не выпуская из зубов отвертку.

– А там заживем… – мечтательно вздохнула я, с беспокойством ощупывая лицо.

– Сейчас только десять, присядь. – Полынь приглашающе похлопал ладонью по камню. – Предлагаю начать разговоры сразу же.

– Пофалуйста, нифафий фасгафоров, пока я не фафончу, – попросила Йоукли. – И не февелись, Полынь: фэта фифня мофэт рвануть.

Вдруг странная дрожь сотрясла курган.

Я успела увидеть, как удивленно приподнялись брови Ловчего, после чего мир разорвало белой вспышкой.

Боги-хранители, нет!

Я взвизгнула, как раненая лиса, до смерти испугавшись, что это активировался браслет на ноге Полыни. Я инстинктивно рванула вперед в какой-то бездумной попытке спасти, отменить, вернуть.

Но все оказалось проще – курган пропал.

Пропало все.

Шагнув вперед, я не почувствовала под ногами пола и, ахнув, начала проваливаться вниз, все глубже и глубже, в вязкую молочную белизну небытия. Ох.

Кажется, у Карла проблемы с пунктуальностью…

Я зависла в белой вате небытия столь надолго, что, казалось, возникли какие-то проблемы с пересечением границы. Формальные бюрократические неувязки – ну вы знаете.

Будто неведомый великан-пограничник, уже забрав меня из некрополя, вдруг засомневался: а есть ли у этой странной верещащей девчушки разрешение на выезд? Пойду, мол, проверю. И чайку по случаю бахну. А ты тут поболтайся в тишине, помедитируй. Может, заодно осмыслишь наконец-то свою грешную жизнь и перестанешь мелькать туда-сюда, взгляд мозолить. Междумирье – не кабак, чтоб так фривольно шляться!

Или не Междумирье… Прах побери, Карл, где я?!

Мне уже даже надоело орать.

Я начала с интересом шарить вокруг руками. Почти на ощупь: одинаковость, однородность этого «не-бытия» не оставляла никаких координат. Когда взгляду не за что зацепиться – он растерян. Зрение лишается смысла.

Не успела я довести эту философию до фундаментального «дайте мне точку опоры – и я переверну землю» под авторством Архимеда Иноземного, как волшебный дозорный все-таки дал добро на посадку.

Я раскашлялась – то ли от неожиданности, то ли от песка, мгновенно забившего нос.

Песок был не такой, какой мы ожидаем найти на морском побережье. Нет, местный песок разбавляла голубоватая стеклянная крошка, пахнущая масляными красками, очень мелкая. Да еще и острая. Впилась мне в ладони сотней крохотных шипов – прямо-таки бюджетный сеанс иглоукалывания…

Я подняла глаза и обомлела.

Передо мной во всей своей ночной красе лежала Мудра, бывшая столица Срединного государства. Город, некогда славившийся беспредельно сильными магами. Город, с которого началась история Лайонассы, где на заре времен поселились сами хранители, чтобы каждый день был праздником единства и знаний. Город, задуманный центром вселенной.

Но бесславно сожженный драконами в 1147 году. Пустой и позабытый ныне, отданный на растерзание пустыне. Позор шолоховцев.

Я обвела взглядом раскинувшийся кругом пейзаж…

Блеклые дюны песка синусоидами лежали вплоть до самого горизонта, будто хищные пустынные пумы, отдыхающие после охоты. Тут и там стеклянные башни пиками разрывали мягкие округлости барханов. На фоне темного неба они чуть светлели. Но нет. Это обман. В Мудре нет никакого света.

Проклятое место.

Когда-то эти оплавленные башни были прекрасными каменными дворцами. Однако драконье пламя – магическое пламя детей небесных – не сжигает предметы, а обращает их в сизую смальту. Даже если это очень большие предметы. Например, городские стены. Мосты. Здания.