Джаннет Инг - Под маятником солнца [litres]

– Но сестра за брата…

– Я ему не сестра.

– О, – его глаза расширились, и гном неловко сглотнул. Мои слова почти физически повисли между нами, и мистер Бенджамин начал суетливо потирать руки. – Откуда вы знаете?

– А вы знали?

Гном медленно кивнул.

– И как давно?

– Бледная Королева распорядилась. О соли, о еде, о сестре-которая-не-сестра. Она ничего не сказала. Я догадался.

– То есть еще до того, как я приехала?

Он снова кивнул:

– Я догадался первым. Подменыш – позже, когда прибыла Бледная Королева. Подменышка задавала мне вопросы. Заставила меня пообещать не говорить вам. Чтобы не огорчать. – Он оглядел меня с ног до головы. – Это вас огорчило. Подменыш была права.

– Полагаю, что да. – Я подумала обо всех вопросах, которые задавала мне Ариэль, о ее переменчивом настроении, о том, как она отчаянно объясняла мне природу подменышей. Я и сама должна была догадаться.

– Мне очень жаль, – кротко добавил гном.

– Теперь это не важно, – достаточно твердо сказала я, – но вы должны оставить меня на время.

– Оставить?

– Немедленно.

Мистер Бенджамин вздохнул, и его острые плечи вздрогнули. Он помедлил у двери и, прежде чем наконец уйти, добавил совсем тихо:

– Хорошие подделки совсем такие же, как подлинники.

Меня разбудил насыщенный солоноватый запах бекона и звон фарфора.

Рот наполнился слюной. Я приоткрыла глаза и увидела брата Кэтрин Хелстон с подносом, уставленным едой, – в ней можно было заподозрить последние три завтрака, собранные вместе.

– Прости, – довольно натянуто произнес он. – Я сам себя впустил. Предположил, что ты захочешь поесть.

Я кивнула. На мне по-прежнему было надето будничное платье. Хоть и помятое после сна, но вполне благопристойное.

– Не знал, что ты не… – сказал он. – Думал, хочешь побыть одна. Не знал, что ты не ешь, пока мистер Бенджамин не сказал мне об этом.

– Спасибо тебе.

После стольких дней без пищи я полагала, что буду голодна. Но, совершенно оторванная от этой постоянной боли в черной пустоте нутра, почувствовала лишь тошноту, когда увидела и почуяла еду. Я бесстрастно смотрела на толстые куски кекса и ломти холодного пирога и едва их узнавала. От горы бекона желудок только выворачивало.

Прошли невыносимо долгие минуты. Брат Кэтрин Хелстон уставился на меня, а я ждала, пока он посолит еду.

– Ты не ешь, – и в его голосе послышались командные нотки, – тебе надо поесть.

– Не могу.

– Не можешь?

– Я… мне нужно, чтобы ты посолил еду.

– Но когда меня здесь не было, разве ты не…

– Я не человек и не хочу полагаться на… – Я старалась подавить дрожь отвращения. – Не хочу полагаться на то, чем пользовалась раньше.

Он кивнул, понимая, что настаивать не стоит, и услужливо добавил соль в каждое блюдо.

Я отломила кусок кекса и, не обращая внимания на солидные порции мармелада и джема на краю тарелки, съела его всухомятку. Язык внезапно распух и заполнил весь рот. Я заставила себя жевать дальше.

Не сводя с меня глаз, брат Кэтрин Хелстон собрал самые крупные крошки кекса и смял их в пальцах. Затем на ощупь добавил еще кусок, слепил из всего этого бугристого зверя и передал мне.

Я вопросительно посмотрела на Лаона.

– Боюсь, что разучился издавать те звуки, – сказал он.

– О чем ты?

– Мы привыкли… – Он выглядел немного смущенным. – Это не имеет значения, если ты не помнишь.

– Так и есть. Расскажи мне.

Он слегка пожал плечами:

– Ты делала из моего хлеба крошечных животных. И просила дать им голоса. Мы рассказывали о них разные истории.

– Я этого не помню. – Внутри растекся незаметно подкравшийся страх. Он ощущался в животе и кислой волной поднимался в глубине горла. Я перебирала воспоминания, истории, которые рассказывала сама себе, когда не могла заснуть, глядя на луну. – Совсем не помню.

– Ты хотела дать им имена и сохранить, но они плесневели. Или ты была слишком голодной.

Я покачала головой:

– Когда это было? Я думала, мы рассказываем истории об оловянных солдатиках, о Гаалдине, Эксине и Альконе. Разве нет?

– Рассказывали, но это было позже.

– Неужели?

Я попыталась вспомнить дни, что были до появления солдатиков. Наверное, именно тогда меня обменяли на человеческое дитя.

– Ты была совсем маленькой. Это нормально – не помнить.

– Но…

– Ешь, Кэти. Пожалуйста.

Я не стала его поправлять, рассудив, что Ариэль тоже делила имя с настоящей Ариэль Давенпорт.

Жуя через силу, я размышляла, что та, настоящая, могла бы быть Кэтрин, а я – Кэти. Кекс был сухим и прилипал к небу. Я проталкивала его сладким чаем.

Глядя сейчас на самого Лаона и его заботу обо мне, я чувствовала свою хрупкость под тяжким грузом вины. Я – кукла из плоти, которая завладела местом настоящей Кэтрин Хелстон и забрала любовь, которая причиталась ей.

Я подумала о женщине в черном, которую преследовала по крышам этого самого замка. Мои мысли нечасто обращались к ней, и я слишком долго избегала вопросов.

Вернее, ответов.

Почему из всех пленников Маб привела в замок именно ее? Откуда у нее миловидные черты англичанки, и почему на вид мы с ней одного возраста? Ответы на эти вопросы я не хотела принимать.

– В конце концов, я по-прежнему пытаюсь разобраться, – сказала я, начав с мягких булочек. – А остальное…

Брат Кэтрин Хелстон неловко сглотнул.

– Мы должны что-то предпринять.

– Не думаю, что мы должны… – Его тело вновь охватило напряжение, спускавшееся от плеч к сцепленным рукам. – Ты и я. Мы не должны…

Я смотрела на него с замешательством. Он избегал встречаться со мной взглядом, его голубые глаза всматривались в сцепленные ладони. Возможно, он был не в силах видеть мои глаза, которые были отражением его собственных.

– Я тебя обожаю.

Я молча смотрела на него, гнетущее чувство вины, охватившее меня, только усилилось и сжало горло. Мое свинцовое сердце разрывалось на части.

– Кэти… – Костяшки его пальцев побелели. – Я обожаю тебя, дорожу тобой, желаю тебя. Безумно. Безнадежно. Я бы поклонялся тебе и земле, по которой ты ходишь… но мы, ты и я, мы не можем…

– Что ты пытаешься сказать? – нахмурилась я.

– Я так долго тосковал по тебе, а теперь… я больше ничего не хочу, кроме как положить к твоим ногам свое порочное сердце, охладевшее к духу и пылко жаждущее плоти. Меня поглотили греховные, сбивчивые мысли о тебе, и я думал…

– Лаон, – резко оборвала я его витиеватую речь, – ты вот об этом тревожишься?

– Я приготовился… – Изумившись, он выпрямился и наконец снова посмотрел на меня.

Я расправила плечи и нахмурилась еще сильнее.

– Я убила Ариэль. – Брат Кэтрин Хелстон поморщился, но я продолжала: – И в тот же день узнала, что я – подменыш, что у меня нет души и что спасения мне, возможно, не достичь. А все, что тебя беспокоит, это мы?