Джаннет Инг - Под маятником солнца [litres]

Как-то в воскресенье гном упомянул, что рынки гоблинов скоро откроются. Он начал с вопроса о разнице между глиняными птицами, которых в апокрифах создавал Христос, и теми, что продаются на рынках, и уже принялся выкладывать все, что помнил о поделках фейри, но тут брат Кэтрин Хелстон заговорил о том, что еще они продают.

– На самом деле все, – сказал мистер Бенджамин, поправляя очки на своем крючковатом носу, – и ничего. И что угодно. Торговать отвлеченными понятиями очень модно, хотя не слишком законно.

– Незаконно? – эхом отозвалась я.

– Не все сделки следует заключать, – гном улыбнулся, показывая круглые зубы, – вот они и таятся на краю света, глубоко в тумане. Где маятник не появляется над головой. Там или сумерки, или непроглядная ночь, – он преувеличенно передернулся. – Я много ездил, пока был рудокопом. Долгие часы легче скоротать со щепоткой мечты.

– А как насчет утраченных воспоминаний? – поинтересовался брат Кэтрин Хелстон.

– Будьте уверены, раз они утрачены. Все, что теряется, оказывается там.

– А рынки скоро появятся?

Мистер Бенджамин кивнул.

– Мы не можем покидать замок, – напомнила я. – Бледная Королева сказала…

– Но мы же не цепью прикованы. Можем сходить, – сказал брат Кэтрин Хелстон. – Для тебя это очень важно.

– Мы рискуем всем, ради чего работали, союзом с Бледной Королевой и ее разрешением на проезд и… – Во мне всколыхнулся страх, и в словах, слетавших у меня с губ, было поровну отговорок и разумных доводов. – А перевод? У нас только-только начало что-то получаться. Знаю, это лишь несколько слов, но текст начинает обретать смысл. Нельзя так рисковать.

– Мы ничем не рискуем. Рынки могут предложить даже больше ответов.

– Рискуем. Если Бледная Королева узнает…

– Оно того стоит. – Он победоносно улыбнулся, его ясные голубые глаза сверкнули. – Потерянные вещи находят дорогу на рынки, вот и мы сумеем что-нибудь там отыскать.

– Не вижу, как это могло бы помочь.

– Ты жаждала ответов.

– Я их боялась.

– В любом случае мы должны все выяснить.

Это была наша детская присказка, и она меня зацепила. Я проглотила свой страх и кивнула.

Мы покинули Гефсиманию поздно утром и направились прочь от приближающегося солнца. Нас окутали туманы, их щупальца завивались и принимали облик умирающих китов и танцующих волн.

– Насколько это далеко? – спросила я. – Не стоило ли нам взять лошадь?

– Нет, – ответил брат Кэтрин Хелстон, – Бенджамин сказал, что мы дойдем пешком. Сказал, что это очень близко. «Так же близко, как воспоминания детства, так же близко, как просьба о прощении».

– В этом нет смысла. Он говорил, что это далеко от маятника. Там, где никогда не бывает по-настоящему светло.

Брат Кэтрин Хелстон пожал плечами:

– Здесь ничто не имеет смысла. Особенно расстояния. Путешествия просто не измеряются временем.

И мы шли дальше, хотя указания мистер Бенджамина дал весьма расплывчатые. Мы держались тропинки.

Туман рассеялся, небо потемнело, и мы оказались на какой-то поляне. Было любопытно, тот ли это лес, что я однажды видела на кромке отвесных скал. Над нами возвышались прямые, словно флагштоки, стволы берез. Трещинки в отслаивающейся коре следили за нами, будто прищуренные глаза.

– Совсем не годятся, чтобы по ним лазать, – брат Кэтрин Хелстон неопределенно махнул в сторону деревьев. – Хотя я видел, как ты взбиралась на березу.

– Безуспешно.

– Я думал, успешно. Определенно стоило того, чтобы испортить свое зеленое платье.

– Зеленое? Мне казалось, платье было… – Я проглотила слова и попыталась подавить воспоминание о порванном платье, прилипшем к разодранным ногам, красным от крови.

– Наверное, я ошибаюсь, – мягко сказал он. – Я тоже могу ошибиться.

Было очень странно идти по лесу, в котором почти не слышалось звуков. Несмотря на полумрак, в воздухе чувствовалась утренняя свежесть, которая нравится певчим птицам. Но ни хор зябликов или дроздов, ни тихое жужжание и стрекот насекомых, ни шуршание в подлеске не нарушали тишину.

– Не стоит нам здесь быть, – от страха у меня по спине бежали мурашки. – Нужно возвращаться.

– Нет, мы идем за твоими воспоминаниями.

Мы добрались до небольшой полянки среди чащи. Лунный свет серебрил деревья.

– Очень тихо, – заметила я. – Это верное место?

Брат Кэтрин Хелстон снова взглянул на грубую карту, нацарапанную для нас мистером Бенджамином:

– Ничего, кроме деревьев, травы и тумана.

На краю первой поляны мы увидели тропинку, окаймленную белыми грибами, которая вела ко второй поляне. Вдалеке виделся еще один ряд грибов, что наводило на мысли о другой тропинке и другой поляне.

Вынув компас, я обнаружила, что его стрелка вращается без остановки, и со вздохом покачала головой:

– Не думаю, что он поможет.

– Я дал его тебе, чтобы ты не смогла найти Аркадию, – произнес брат Кэтрин Хелстон.

– Что?

– Я надеялся, что ты не захочешь с ним расставаться. А чтобы добраться до Аркадии, нужно заблудиться… Вот я и подумал, что он помешает тебе меня найти, – его голос звучал виновато, а взгляд не осмеливался встретиться с моим, – потому что с ним ты никогда не потеряешься.

Я сжала его ладонь, стараясь унять боль от признания.

– А я решила, что это зарок. Ты же ни слова не сказал, понимаешь?

– Слишком сильно тебя желал. И ты это знаешь.

– Я думала, компас должен был привести меня к тебе.

– Прости.

Тогда-то все и началось.

Прибыли торговцы – крылатые, рогатые и усатые. У каждого на плечах был цветастый сверток. И едва эти поклажи развернулись, как земля превратилась в лоскутное одеяло, уставленное множеством безделушек и занятных товаров. Я увидела драгоценные камни, похожие на переливчатые глаза зверей, крошечные за́мки, подвешенные на веревочках, и сырые от морской воды бутылки со свернутыми свитками внутри.

– Дорогу! – раздался крик. – Разойдись!

Навстречу мчалась повозка, мы отступили в сторону, и она со скрежетом пронеслась в опасной близости от нас. Повозка остановилась, и торговец – горбун с бакенбардами, которые казались самым настоящим ореолом, – принялся превращать ее в лоток. На каркасе его передвижного прилавка висели связки пуговиц, наперстков и ключей.

Одна за другой появлялись все новые и новые тележки, и каждая раскладывалась в лоток. Над прилавками тянулись навесы. Они боролись за место рядом с теми, кто продавал свои товары с земли. Кое-кто бормотал оскорбления, но немногие подвигались, чтобы освободить место для вновь прибывших.

– Утраченные грезы, старые грезы, грезы наяву.

– Сладко языку, приятно глазу. Подходи-покупай, подходи-покупай.

– Дождь по капле, град по льдинке. Дождь по капле, град по льдинке. Йоркширский туман и лондонский смог. Воздух фейри, только что добытый.