Джаннет Инг - Под маятником солнца [litres]

– Но…

Торговец раздраженно вздохнул. Усики вокруг безгубого рыбьего рта скрутились и вновь распрямились.

– Полагаю, тебе понадобится что-нибудь, чтобы не расплескать внутренности. Кажется, у меня есть медвежья шкура.

– Она превратит меня в медведя?

Торговец пожал плечами:

– Даже не знаю. Наверное. Но ты же всегда сможешь ее снять! С людьми порой столько хлопот.

Брат Кэтрин Хелстон рассматривал сделку слишком серьезно. Это ясно читалось у него на лице, даже когда он нахмурился и задумчиво скрестил руки на груди. Я и прежде наблюдала его попытки торговаться, и у него всегда получалось ужасно, а здесь речь шла не о подарке, купленном из прихоти.

– Нет? Ну, тогда я могу взять твои глаза.

– Глаза?

– Да, похожие на шар мягкие драгоценные камни с твоего лица. Вы ведь зовете их глазами? А если я возьму их, ногу и руку? Это, по-твоему, справедливо?

– Ты не должен столько платить. – Я дернула брата Кэтрин Хелстон за рукав.

– Но твои воспоминания, правда… они же стоят того, верно? – он был так нетерпелив.

– Не думаю…

– Итак, – перебил торговец, – ты готов платить?

– Своими глазами, так? – Он не дрогнул, несмотря на страх, проступивший на лице. Я крепче сжала его ладонь. Это давало ощущение надежности посреди всего окружающего безумия.

– Только одним, – торговец улыбался или, по крайней мере, показывал зубы. – А еще одной рукой и одной ногой. То есть я хочу половину тебя.

– Половину? – эхом повторил брат Кэтрин Хелстон.

– Да, половину, – торговец неопределенно взмахнул рукой, – или около того. Я не жадный и не стану просить всего тебя. Ты хочешь вернуть половину ее, поэтому я прошу половину тебя.

– Половину ее?

– Разве она не чувствует себя собой только наполовину? Мы ведь об этом говорим?

– Да, наверное. – Он повернулся ко мне и улыбнулся. Я хмурилась, но, как могла, ответила на его улыбку. Неуверенность и страх взяли надо мной верх. – Ты не наполовину человек.

– Но ведь я ненастоящая, – твердо произнесла я, не желая мириться с его заблуждением.

– Для меня – настоящая, – он быстро и нежно сжал мою ладонь.

Брат Кэтрин Хелстон обернулся было к торговцу, но я не позволила и вытащила его из лавочки. Он неохотно следовал за мной, медленно и запинаясь, толпа едва двигалась, чтобы дать нам дорогу.

– Нет, ни за что, – сказала я. – Не позволю тебе это сделать.

– Почему нет?

– Это же твои глаза! Твоя нога и твоя рука. – Я нервно огляделась, опасаясь, что фейри нас подслушают. Но те, казалось, по-прежнему ничего не замечали. – Здесь не место для такого разговора.

– Тогда не нужно и разговаривать. Я могу просто заключить сделку.

– Нет, не можешь, я не прощу себя и уж точно не прощу тебя.

– Но ты же хотела узнать. Для этого мы тут, – напомнил он. – Ты все время твердишь, что ты ненастоящая. Я не могу…

– Это не сделает меня настоящей, – довольно безжалостно отрезала я. – Сделка ничего не изменит.

– Но сможет помочь, – он одарил меня нежной, печальной улыбкой. Его рука коснулась моей щеки, но я отстранилась. – Я тебя люблю.

– И? – нетерпеливо спросила я.

– О чем ты? – нахмурился он в замешательстве.

– И что? Я имею в виду… – я подыскивала слова. – Твоя фраза. Она не окончена. Ты подразумеваешь что-то другое. Это еще не все.

Он рассмеялся, и внезапно в его лице промелькнуло легкомыслие:

– Это все.

– Что…

– Кэти, я тебя люблю. – В отличие от предыдущих своих речей, это он произнес совершенно просто, словно говорил о погоде. Бушующие страсти, которые он изливал на меня прежде, все еще таились за этим спокойствием, не столько скрытые, сколько облагороженные.

– Не говори того, что на самом деле не думаешь.

– Я любил тебя, обожал, желал, сколько себя помню. Превратил это в навязчивую идею, в проклятие, в муку. Я перебрал столько вариантов, и это, наверное, все еще правда. Но ты была права, я сам все выдумал. И так быть не должно. Мы в Аркадии, и тысячи аркадских душ нуждаются в спасении. Бледная Королева попрежнему с нами играет – и охотой, и… – он покачал головой. – Я не хотел, чтобы все оказалось таким запутанным. И без того все слишком долго было запутанно, а я только продлил это состояние.

– Я… я не понимаю.

– Я тебя люблю, – меня пронзил взгляд его голубых глаз, – как сестру, как любовницу, это не имеет значения.

– Но…

– Я хочу, чтобы ты узнала все, что тебе нужно. Все, что хочешь узнать. Ты сомневаешься в правдивости своих воспоминаний, и если это может дать тебе ответы, то я готов заплатить сколько потребуется.

Я наблюдала, как он, расправив плечи и наполнившись решимостью, шагнул к торговцу. И не слышала его слов, поскольку не слышала ничего, кроме оглушительно громкого биения собственного сердца. Барабанный бой начал отбивать тревогу, когда я увидела, как он наклоняется к торговцу, а тот потирает руки.

– Нет, Лаон! – крикнула я вслед. – Лаон!

Он обернулся.

Его имя прозвучало непривычно. Я так долго его не произносила.

Но в таком случае он, возможно, и должен чувствовать себя чужаком. Он не мой брат, а я не его сестра. Эта мысль принесла за собой боль утраты, заставила отчаянно цепляться за него, за то, что было между нами.

– Лаон, – сказала я, – нет. Я не хочу, чтобы ты платил такую цену.

– Но твои воспоминания…

– Не хочу. Потому что… – я запнулась.

Вина и стыд, что во мне боролись, попытались вместе удержать мою руку. Обвинения заполонили разум, и на мгновение из-за своих сомнений я растеряла слова. Быть может, я просто пыталась извращенно воссоздать нашу детскую близость? Поддалась древнему греху? Придавала ли я новый смысл нашему прошлому или отыскала сокрытую часть самой себя? Были ли это истинные тайны моего сердца или всего лишь подделки?

Он ждал. Я видела, как дрогнуло его горло, когда он сглотнул. Посреди толпы и шума рынка мы были одни. Лаон был здесь единственным реальным существом.

– Потому что, – ответила я. – Потому что я тебя люблю.

Не важно, кто преодолел разделявшее нас расстояние, важно, что мы обнялись.

Туман свивался в сплетенные, совокупляющиеся фигуры, а мы шли по той же бесконечной тропе обратно в Гефсиманию.

Мы гонялись друг за другом во мгле, словно опять стали детьми и играли среди вересковых пустошей. Но это не были невинные игры наших прошлых «я», хотя меня не отпускали мысли о том, были ли те забавы настолько невинны. Не выдумала ли я, как наслаждалась тогда близостью Лаона? Новообретенное ли желание разожгло воспоминания о прошлом, или я всегда вспыхивала под его взглядом?

Клубы тумана завихрялись вокруг нас созвездиями спаривающихся стрекоз и кружащих птичьих пар.

Мы рассмеялись, на мгновение позабыв, где находимся.

Однако туман не забыл. Он плясал вокруг нас, ужасая пониманием наших желаний. Его клубы схлестывались все сильнее и сильнее, набегали друг на друга, словно волны.