Владимир Корчагин - Женщина в черном

— Никита, ты слышишь, звон в монастыре сегодня какой-то необычный? — говорила Инга, прислушиваясь к ночным звукам.

— Да, мне тоже кажется, звонят не совсем так, как всегда, — согласилась Ирина Павловна.

— Звон как звон, чего может быть в нем необычного? — возразил Шевцов-старший, вновь наполняя бокалы.

Но в это время тишину прорезал другой посторонний звук — резкий телефонный звонок в кабинете Алексея Степановича.

— Простите, друзья, я сейчас… — он прошел в кабинет, прикрыл за собой дверь.

За столом воцарилось напряженное ожидание. Телефонный звонок в столь поздний час мог бы встревожить любого.

Наконец дверь открылась. Алексей Степанович подошел к столу и, не опускаясь на стул, глухо произнес:

— Звонил Сергей Петрович Столбов, управляющий делами президиума. Два часа назад покончил с собой директор института иммунологии профессор Строев.

Несколько минут прошло в молчании. Олег, Инга и Никита обменялись одним им понятными взглядами. Инга больно сжала руку Никиты и словно оцепенела. Ирина Павловна тяжело вздохнула. Шевцов-старший мрачно покачал головой:

— Вот такие дела… Об умерших плохо говорить не принято, но… Я всегда чувствовал, Строев добром не кончит.

— Его покарал сам Бог, — тихо произнесла Ирина Павловна.

— Он стал жертвой безысходности, сам себя загнал в тупик, — заметил Берг.

— Его вынудил пойти на это страх. Только страх! — возразил Олег.

— Земля просто не могла дальше терпеть такой мерзости, — сказала Инга.

— Его убила совесть, — убежденно проговорил Никита.

А когда неделю или чуть больше спустя, проводив Ингу домой, Никита возвращался к себе в общежитие, ему снова и в весьма ощутимой форме пришлось вспомнить Григория Марковича Строева и его команду.

Час был поздний. В небе ни звездочки. Сверху сыпал мелкий колючий дождь. И Никита спешил как можно скорее пересечь открытый всем ветрам пустырь, отделяющий академгородок от городских кварталов, как вдруг путь ему преградил мужчина в длинном плаще с поднятым воротником. В глаза бросились сильно приплюснутый нос и сплошной ряд золотых зубов, хищно поблескивающих сквозь кривящиеся губы.

«Перебитая переносица и полный рот золотых зубов», — тотчас прозвучала в памяти когда-то услышанная фраза. Неужели это он, тот налетчик, что толкнул на преступление шофера Селезнева?

Неясная тревога заставила Никиту замедлить шаг. Он попытался обойти мужчину стороной. Но тот ухватил его за рукав:

— Не найдется закурить, молодой человек?

— Простите, я не курю.

— Не куришь? Тогда так потолкуем, — мужчина коротко свистнул, и из сгустившейся темноты выступили три здоровенных парня. — Вот, братва, попалась наконец эта сука, что задрала хвост на нашего бывшего хозяина. Итак, хмырь, какие же доказательства собирался ты выложить, если Строев предстал бы перед судом?

Никита понял, что на этот раз пощады ему не будет. Бандиты рассчитали точно. Место здесь было пустынное, время позднее. Да и кто смог бы оказать ему помощь в схватке с четырьмя головорезами.

— Ну, что молчишь, падла? — продолжал золотозубый. — Мы могли бы и сразу дух из тебя вышибить. Да хотим знать, что и от кого ты узнал об этом деле. Расскажешь все честно, отделаешься парой оплеух. Иначе…

Никита отлично понимал, что будет «иначе». Мозг его лихорадочно перебирал все возможные варианты выхода из матовой ситуации. Но в голове не складывалось ни малейшей надежды на спасение. Липкая паутина страха все больше опутывала сознание, язык словно прилип к гортани. Да и что он мог сказать?..

— Ты что, оглох?! — рявкнул золотозубый, вытаскивая из кармана нож.

Никита непроизвольно попятился назад и в ту же минуту услышал шум приближающейся автомашины. Яркий сноп света озарил обступивших его парней. Те поспешили отступить в тень. А золотозубый, злобно выругавшись, еще сильнее вцепился в рукав Никиты и потянул его за собой с проезжей части дороги:

— Пусть проедут. Да не вздумай пикнуть, враз прирежу!

Никита почувствовал, как все в нем напряглось, словно закрученная до предела пружина. «Вот он, последний шанс! Ведь если пинком отбросить бандита в сторону и, догнав машину, уцепиться за задний борт…»

Бегать Никита умел. Пистолета у налетчика как будто не было. «Итак…»

Но машина неожиданно сбавила скорость и остановилась. И здесь неудача! Никита успел заметить, что в кабине сидел лишь один шофер. Значит, рассчитывать на его помощь бессмысленно. Впрочем, золотозубый отсек и эту последнюю возможность. Осклабившись в заискивающей улыбке и не выпуская рукав Никиты, он подошел к кабине и окликнул водителя:

— Закурить не найдется, браток? Пьяный кореш вот навязался. А с пьяным, сам знаешь…

— Закурить тебе? — глухо отозвался шофер, погромыхивая какими-то железками. — А может, сначала я получу сдачу с того «должка», который ты с меня сорвал?

— А-а, это ты! — сразу сменил тон золотозубый. — Так это еще вопрос, кто кому остался должен. Придет время — посчитаемся. Вот и этого хмыря сейчас потрясем, чтобы знать, кому еще не терпится получить сдачу. А ты шпарь пока своей дорогой, а не то!.. — В руке у него вновь блеснул нож. Но в это время дверка кабины резко распахнулась, и тяжелая монтировка, оказавшаяся в руке шофера, с силой обрушилась на голову налетчика. Тот только ойкнул и мешком свалился на дорогу.

— А-а-а! — донеслось со стороны его подельников. — Они заодно. Бей их!

Шофер поспешно включил скорость.

— Селезнев… — не веря своим глазам, прошептал Никита.

Но тот уже тронул машину с места.

— Селезнев! — закричал что было сил Никита.

— Боже мой, ты?!! В кабину! Живо! — крикнул он, распахивая дверцу.

Никита уцепился за скользкий поручень, попытался вскочить на подножку, сорвался. Но сильные руки Селезнева втащили его в кабину, и машина рванулась вперед, разметав вцепившихся было в нее парней.

С минуту прошло в молчании. Селезнев не сводил глаз с раскисшей от дождя дороги, Никита тщетно пытался унять нервную дрожь, сотрясавшую все тело. Но вот под колесами зашелестел асфальт городских улиц. Селезнев сбавил скорость и, отыскав в темноте руку Никиты, крепко сжал ее в своей большой грубой ладони.

— Давно собираюсь сказать тебе: спасибо, друг. Спасибо за все.

— Что вы, Иван Петрович! Это вам спасибо. Они же со мной расправиться хотели. И если бы не вы…

— Ну, спровадить на тот свет этого фраера — не велика заслуга. А вот свалить Строева… Этого я бы никогда не смог сделать. А пока он был жив… Пока он был жив, я места себе не находил. Будто по раскаленным углям ходил. И как ты его-о! Я ведь все знаю. И давно хотел отблагодарить тебя, да как-то случая не представлялось. А теперь и второй мой обидчик отомщен. Я давно за ним охочусь. Потому и за руль снова сел. И сегодня не случайно оказался на этой дороге. Да Бог привел и тебе помочь. Слава ему, Господу нашему! Значит, простил он меня. И совесть мою успокоил.