Владимир Корчагин - Подкидыш

— Оля! — окликнул он свою спутницу. — А вы обратили внимание на эту странную надпись, вот здесь, под нишей?

— Какую надпись? Я ничего не видела.

— А вот, взгляните, — он помог девушке вскарабкаться на глыбу и, придерживая за руку, показал на непонятные знаки.

Она обошла часовню кругом, склонилась над нишей, чтобы лучше увидеть, что было нацарапано на камне. И вдруг вскрикнула, пошатнулась, лицо ее побледнело. Кирилл попытался поддержать ее за плечи, но тут же почувствовал, как все тело девушки обмякло и начало клониться к земле.

Он подхватил ее на руки, перенес на более высокое сухое место, обрызгал водой лицо и грудь. Глаза девушки раскрылись.

— Оля! Что с вами? Оля! — нагнулся над ней Кирилл.

— Нет, ничего. Уже ничего. Но вы знаете… Знаете, что это за надпись? Она сделана на нашем языке.

— Не может быть!

— Да, это так, Кирилл. Но это еще не все. Там, на камне, написано мое имя…

— Невероятно! Так и написано: «Ольга»?

— Нет, Ольгой меня назвали Полипчуки. Мое настоящее имя — Огги.

— Огги… — медленно, словно вслушиваясь в непривычно звучащее слово, повторил Кирилл. — Но что это может значить, Огги?

— Не знаю… Единственное, что я чувствую, это то, что недаром меня всегда тянуло к этому месту, этому озеру, этой часовне…

Ему пришлось обегать весь город, просмотреть все каталоги в пяти-шести библиотеках, прежде чем в читальном зале машиностроительного ПТУ удалось напасть на более или менее подробный справочник по атомной физике.

Кирилл начал лихорадочно листать страницы:

— Так… Периодическая система элементов… Таблица изотопов… Таблица атомных объемов… Таблица весовых и атомных кларков… Это все не то! Пойдем дальше. Таблица атомных радиусов — здесь максимальные значения не превышают трех ангстрем; таблица ионных радиусов — аргон вообще не образует ионов; таблица потенциалов ионизации первого электрона — и здесь максимальное значение для гелия в пределах первых десятков электронвольт. Таблица… Таблица… И ничего похожего на двести семьдесят четыре или двести сорок пять!

Он начал листать справочник снова:

— Посмотрим еще раз таблицу атомных радиусов: кислород — ноль целых сорок одна сотая ангстрема, аргон — одна целая девяносто две сотых, цезий — две целых семьдесят четыре сотых… Стоп! А почему не двести семьдесят четыре? Почему люди, изготовившие медальон, должны были пользоваться обязательно ангстремами, а не какими-то единицами в сто раз меньшими, как бы их ни называли? Прекрасно! Значит, движок на третьей шкале должен встать на отметку сто девяносто два.

Кирилл занес эту цифру в записную книжку.

— Теперь дальше. Таблица… Таблица… Таблица потенциалов ионизации первого электрона: максимальное значение здесь у гелия — двадцать четыре целых пять десятых электронвольт… О, черт! Да это и есть нужное нам двести сорок пять! Значит, для аргона следует взять цифру сто пятьдесят семь. Уф-ф! Кажется, все в порядке…

Он взглянул на часы:

— Половина шестого! Скоро, наверное, и почта закроется… А у меня с утра во рту — ни маковой росинки. Но главное сейчас — письма! Скажите, — обратился он к дежурному библиотекарю, — далеко от вас главпочтамт?

— Главпочтамт? Рядом: направо, за углом, — девушка-библиотекарь оторвалась от журнала и снова, уже в который раз, с явным интересом посмотрела на Кирилла. — Скажите, а вы не из Прибрежного?

— Да, оттуда, — коротко бросил он, торопливо расставляя взятые справочники по местам. — Спасибо вам за книги. Вы меня очень выручили.

— И вы не узнаете меня? — продолжала девушка с заметным волнением в голосе.

Он взглянул на свою собеседницу. Маленькая курносая блондинка не вызывала в памяти ровным счетом никаких эмоций. Да и не было ни времени, ни желания вступать с ней в разговор.

— Нет, не узнаю. Я вижу вас впервые, — сухо ответил он и, собрав свои записи, направился к выходу.

— Как впервые?! — остановила она его. — Я же вас… А может быть, и впервые. Вы ведь в то время так и не пришли в сознание.

— Где, когда я был без сознания? О чем вы говорите? — начал сердиться Кирилл.

— Да это же я, вернее, мы с дядей, сбили вас мотоциклом по дороге из Прибрежного на перевал. Хотя, честное слово, вины нашей…

— Вы что-то путаете, девушка. Никто никогда меня не сбивал.

— Ну да! Будто я вас не узнала! Ведь я вам кровь свою в тот день отдала. Чуть не целый литр перекачали. А вы и не изменились совсем с тех пор. Хотя столько лет прошло…

— Да повторяю вам, вы что-то путаете! Не было со мной ничего подобного. Ни здесь, ни в каком другом месте! — поспешил закончить этот странный разговор Кирилл.

— Ну как же… А если не вы, то, может, брат ваш… Уж очень вы похожи на того, из Прибрежного…

— Брат мой… Постойте, а когда это было?

— Да лет пятнадцать-семнадцать прошло с тех пор. А до сих пор, как вспомню… Ведь никто из родственников так и не объявился у вас… То есть у того, с кем это случилось, если действительно это были не вы. Хотя, честное слово, не могу поверить…

— Нет, это был не я, но… Вы говорите, это произошло пятнадцать лет назад? И личность потерпевшего так и не удалось установить?

— Да как же было ее установить? Никаких документов у несчастного не оказалось. А потом, когда сознание вернулось к нему, выяснилось, что он напрочь забыл, кто он и откуда. Даже говорить сердечному пришлось учиться заново. Потому-то, как увидела я вас…

Кирилл не знал, что и подумать. Неужели речь шла о его пропавшем брате?

— Вот что, девушка, расскажите-ка мне обо всем этом подробнее, — он вернулся к столу библиотекаря, сел рядом с ней.

— Ну, слушайте, — начала она, не спуская глаз с Кирилла. — Было это, как сейчас помню, в начале лета, где-нибудь в мае или первых числах июня. Поехали мы с дядей к его родственникам на перевал. Я тогда еще девчонкой была, интересно казалось прокатиться на мотоцикле. Ну, проехали мы Прибрежный, начали в гору подниматься. Знаете, там тропа такая…

— Мимо озера с часовней идет?

— Вот-вот! Едем мы по этой тропе, видим, впереди человек. Дядя, как положено, посигналил. Человек оглянулся, значит, заметил нас. Дядя скорость сбавил, начал объезжать его и тут… Мы уж почти поравнялись с ним, как вдруг сверху — там, если помните, в одном месте над самой тропой обрыв навис, так вот прямо с этого обрыва — змея. Ну, подумаешь, змея! Я вот их нисколечко не боюсь, честное слово. А человек тот, хоть и мужчина, видно, испугался до смерти, рванулся от нее и — прямо под мотоцикл. Дядя, понятно, на тормоза! Да где там… Сбили человека. А кругом камни. Так он на них головой. Ну и — сотрясение мозга, как потом оказалось. Да еще руку поранил. Гляжу я: кровь у него из рукава хлещет, лицо белое, глаза закрыты. Ужас! Послушала я его сердце — стучит. Значит, живой еще. А в сознание не приходит. Что делать? Дядя снял с себя рубашку, разорвал на куски, перевязала я его кое-как. Потом уложили несчастного в коляску, и обратно в город…