Владимир Корчагин - Подкидыш

— Вот даже как! Впрочем, я этого ожидал. Девица в твоем вкусе. Но то, что ты сейчас рассказывал о ней… Помнится, тетка Лизавета тоже говорила по ее адресу что-то не совсем вразумительное. Но чтобы приемная дочь Полипчуков имела какое-то отношение к давным-давно исчезнувшей цивилизации… Это уж мистика какая-то!

— Не большая, чем ваши умопомрачительные открытия.

— Что значит «умопомрачительные открытия»? У нас факты. А ты пытаешься противопоставить им какие-то сомнительные бредни невесть что строящей из себя пигалицы.

— Боюсь, что эти «бредни» будут похлеще ваших «фактов».

— Ну, хватит темнить! Расскажи наконец толком, что ты в самом деле узнал о ней, что за письмо переводила она тебе, что вообще было там, в Прибрежном?

— Я расскажу тебе все, Сергей, все, что знаю. Тем более, что мне нужен твой совет, а может быть, понадобится и твоя помощь. Итак, слушай. Все началось с, казалось бы, ничем не примечательной просьбы помочь открыть ее медальон. А дальше… — и Кирилл подробно рассказал обо всем, что последовало вслед за этим, включая встречу с вдовой Марчука и только что состоявшийся разговор с матерью.

— Н-да… История! — воскликнул Сергей, выслушав Кирилла. — Загадка на загадке! А я-то, дурак, в прошлом году… Но кто бы мог предположить что-либо подобное! Однако нечего и думать оставить эту историю неразгаданной. Дело может вылиться в такую сенсацию!

— Опять сенсация! — поморщился Кирилл. — Просто я хочу помочь хорошему человеку.

— Это само собой. Да тебе, как говорится, сам бог велел. Подумать только, добился расположения такой крали! Я бы на твоем месте…

— Перестань, Сергей. Я с тобой как с другом…

— Ну что ты, шуток не понимаешь? Да я, если хочешь знать, никогда не был так рад за тебя, как сейчас, хоть и завидую белой завистью. Но речь идет о настолько важном для науки феномене, что ты, независимо ни от чего, просто обязан довести дело до конца, обязан поехать сейчас же в Чернореченск и попытаться найти отца этой девицы или дневник ее матери. Но сначала отца! Дневник может подождать до будущего лета. Тогда и я смогу помочь тебе. Одному тебе со Званцевой не справиться. А тут надо действовать наверняка. Малейшая осечка, и дневник исчезнет навсегда. Этого допустить нельзя. Ни в коем случае! Так что принимай меня в союзники.

— Спасибо, Сережка. Я знал, что могу на тебя положиться. А для меня… Для меня теперь это дело всей жизни.

— Вот и поезжай. Да, слушай, захвати эти фотографии, покажи своей Огги. Может, ты все-таки ошибаешься, может, тут просто случайное сходство в очертании букв? Ну согласись, трудно допустить, чтобы письменность, возникшая более десяти тысяч лет назад, сохранилась до наших дней.

— Трудно. А разве легче объяснить появление в Прибрежном Огги и ее родителей?

— Это совсем другое дело! Хотя тоже чертовски интересно. Может быть, действительно похлеще, чем наши раскопки. Что стоит одно упоминание матери Огги о какой-то надвигающейся катастрофе! И главное — никто еще об этом знать не знает. Мы первые! Так что… Знаешь, Кирилл, брошу я, пожалуй, археологию, не поеду больше на раскопки. Пусть те, кому надо, этим занимаются. А мы с тобой… В общем, поезжай, Кирилл, поезжай! А в будущем году махнем вместе. Да, кстати, как у тебя с деньгами? Если трудновато, то я…

— Подожди, — остановил его Кирилл, прислушиваясь к звонку в прихожей. — Кто-то пришел… Нет, кажется, ушли, видимо, ошиблись номером. Так вот, с деньгами у меня порядок, и я завтра же…

Но в это время в дверях комнаты показалось бледное растерянное лицо матери:

— Кирюша, взгляни, тебе повестка…

— Какая еще повестка?

— Не знаю… Вызывают к следователю. С чего бы это?..

— Фамилия, имя, отчество? — следователь, плотный, упитанный мужчина лет тридцати пяти, бросил на Кирилла быстрый пронизывающий взгляд и придвинул к себе большой лист бумаги с крупным выразительным заголовком: «Протокол допроса».

— Так вы сами прислали мне… — начал было Кирилл, торопливо развертывая злополучную повестку.

— Потрудитесь отвечать на мои вопросы. Только на мои вопросы! — прервал его следователь. — Итак, ваше имя, отчество, фамилия?

— Градов Кирилл Павлович, — послушно ответил Кирилл. — Вы же знаете…

— Год рождения, место жительства, род занятий? — продолжал следователь низким гнусавым голосом, не обращая внимания на недоуменно-растерянный взгляд Кирилла.

Тот ответил и на эти вопросы, хотя было совершенно непонятно, зачем сидящий перед ним служитель Фемиды теряет время на то, что черным по белому сам же написал в присланной ему повестке.

Наконец, задав еще с десяток подобных вопросов, следователь откинулся на спинку кресла и, со вкусом затянувшись сигаретой, снова смерил Кирилла цепким пронизывающим взглядом:

— Так вот, гражданин Градов, верно ли, что в начале этого лета вы провели несколько недель в Прибрежном?

— Да, я был там на отдыхе.

— И вам известна тропа, идущая от Прибрежного на перевал? — Следователь впился в него острыми, прощупывающими глазами.

— Да, я ходил по ней.

— Так-так… А какие отношения связывали вас с гражданкой Полипчук?

— Хорошие отношения.

— Что значит хорошие? Это была связь, сожительство, просто случайное знакомство?

— А, собственно, с какой стати… — не смог не вспылить Кирилл.

— Это уж наше дело, с какой стати! — жестко прервал его следователь — Ваше дело отвечать. И отвечать точно, без всяких фокусов! Итак, что за отношения были у вас с гражданкой Ольгой Полипчук?

— Ну, мы гуляли, разговаривали…

— Только и всего? — ехидно усмехнулся следователь.

— Чего же еще… А в чем все-таки дело?

— Будет и дело. Скажите, когда вы выехали из Прибрежного?

— Когда я выехал из Прибрежного? — постарался вспомнить Кирилл. — Числа… Числа двадцать пятого. Да, точно — двадцать пятого июня.

— А прибыли сюда?

— Приехал к концу вторых суток, значит, двадцать седьмого.

— К концу вторых суток! Так медленно шел поезд? Или с ним что-нибудь случилось?

— Все было нормально. Но двадцать пятого я опоздал на единственный поезд, идущий к нам из Чернореченска и вынужден был провести сутки в этом городе.

— Так-так… И что же вы делали в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое?

— Что я мог делать? Промучился на диванчике в зале ожидания.

— У вас есть свидетели, которые могли бы подтвердить это?

— Какие свидетели на вокзале! Я же не думал, что придется отчитываться перед вами за эту ночь. Так уж и не думали! А между тем именно в эту ночь… Кстати, вам известна эта вещица? — вынул он из стола женский носовой платок.

— Да, это платок Ольги Полипчук.

— Вот как! Как это вы так сразу его узнали?

— Я видел его не раз. И потом запах ее духов…