Владимир Корчагин - Подкидыш

— Ну, не деньги, так наследство какое-то. Всякое болтают. Помнится, мне еще дядя рассказывал, что ее не просто подбросили Полипчукам, а оставили при ней какие-то несметные богатства: золото, каменья разные. Все это Полипчуки, конечно, припрятали. Да ведь шила в мешке не утаишь! И если бы, скажем, убили ее или она сама умерла, то все эти богатства, естественно, остались бы у них. А если она жива и только сбежала от них? Шиш тогда достался бы Полипчукам! Вот они и придумали всю эту историю с убийством и распустили слухи о ее смерти.

— Так, значит, она все-таки жива? И вы говорите, точно это знаете?! — вскричал Кирилл, снова переходя от отчаяния к надежде.

— Как не знать, когда я сама разговаривала с человеком, который видел ее живой и невредимой уже после всех этих толков об убийстве.

— А где? Где он видел ее? С кем вы разговаривали, Маша?

— На днях к одним моим знакомым приезжал их родственник, продавец прибрежненского сельпо. А до этого пришлось побывать ему в селе Хотском, что за перевалом. Там он и видел эту девушку. И было это всего неделю назад.

— Значит, она действительно жива? Жива?! Вы уверены, что он не ошибся, что видел именно ее? И не далее, как неделю назад? — забросал Марию вопросами Кирилл.

— Какая может быть ошибка? Она выросла у него на глазах. А из Хотского он приехал всего три дня назад.

— Где же это Хотское? Вы бывали там?

— Нет, в Хотском я не была. А рядом с ним, в поселке Солнечном бывала не раз. Там тетка моя жила. Красивый был поселок, действительно, солнечный. А сейчас словно вымер. И все из-за карьера…

— Так расскажите, расскажите, как проехать или просто пройти туда, в Хотское? — перебил Марию Кирилл. — Ведь тот человек, которого я разыскиваю, отец этой девушки.

— Отец этой девушки! Так вот почему вы так… А найти Хотское нетрудно. Сразу, как подниметесь на перевал, тропа раздвоится: одна пойдет прямо вниз, к главной усадьбе овцесовхоза и дальше, к тюямунитовому карьеру…

— Как вы сказали, к тюямунитовому?! — не мог скрыть удивления Кирилл.

— Да… А что, неправильно сказала?

— Нет, правильно. Только… Вы знаете, что это такое — тюямунит? Для чего он нужен?

— Что такое тюямунит? — задумалась девушка. — Руда какая-то… А для чего она нужна? — она пожала плечами. — Не знаю, право. Слышала, что, кажется, применяется для приготовления каких-то лекарств.

— Может быть, в какой-то степени и так, — постарался замять разговор Кирилл. — Так вы говорите, одна тропа пойдет прямо к карьеру. А другая?

— Другая повернет направо, пройдет мимо развалин древней башни, потом пересечет небольшой ручеек и выйдет к кошарам совхоза. Туда заходить не надо. А лучше обогнуть кошары поверху и сразу свернуть к Солнечному: он виден оттуда. Ну, а от Солнечного до Хотского рукой подать. Там спросите, да и сами увидите.

— Спасибо, Маша. За все спасибо! Сейчас же еду в Прибрежный.

— Сейчас? — она взглянула на часы. — Сейчас вы едва ли уедете: в это время почти не бывает машин в ту сторону. Переночуйте здесь, вот хоть у Анны Игнатьевны. А завтра поутру…

— Нет-нет! Я должен ехать сейчас, сию минуту!

Выбравшись ранним утром из переполненного автобуса на знакомой остановке у Прибрежного, Кирилл решил сразу же, не заходя в поселок, свернуть на тропу к перевалу: очень не хотелось встретить кого-нибудь из знакомых поселян. Однако не успел он взвалить рюкзак на спину, как перед ним, словно из-под земли, вырос Афоня. Тот медленно снял с плеч объемистый и, должно быть, очень тяжелый мешок, осторожно положил его на землю и только после этого подошел к Кириллу:

— А-а, и ты здесь. А я думал, ты совсем уехал.

— Собирался совсем, да пришлось возвратиться.

— Из-за нее?

— Кого ты имеешь в виду? — сделал вид, что не понял Кирилл.

— Да брось ты! До того ли сейчас. Или ты в самом деле ничего не знаешь? Нет ведь ее. Нет больше нашей горлинки. Прикончил ее какой-то ирод. Кое-кто тут даже на тебя кивает. Но я знаю, что это чушь собачья. А если б в самом деле довелось встретить того подонка, я б его вот так, собственными руками! — он крутанул в воздухе сжатым кулаком и стиснул зубы так, что побелели скулы.

— Постой, Афанасий. Тут надо еще разобраться…

— Что толку разбираться, этим ее не воскресишь. А ведь я… Теперь уж можно сказать: я ведь молился на нее, готов был целовать землю, по которой она ходила. Хоть и знал, что она никогда даже не взглянет на меня. И вот я, гнида раздавленная, живу, а ее нет…

— Да говорят тебе, постой! Вчера я точно узнал, что выдумки все это. Жива Ольга.

— Что-о? Это ты вправду? Ты не дуришь меня?

— Правда, Афанасий. Просто ушла она от Полипчуков. Сбежала от этих извергов, решила найти своего родного отца. И сейчас ищет его где-то за перевалом. Один человек, близко знавший Ольгу, видел ее совсем недавно в Хотском. Знаешь ты такое селенье?

— Еще бы не знать! Это почти у самой зоны.

— Так вот, там и видели Ольгу, живую и здоровую.

— Ух ты! Ну, порадовал ты меня! Так порадовал, что… Да теперь я на радостях такой фейерверк закачу, небу станет жарко. Достал ведь я взрывчатку. Достал, сколько смог унести. Вот тут, в мешке она.

— Как же ты умудрился достать взрывчатку?

— Ну, этого я тебе не скажу. Хотя, конечно, легче было через себя перепрыгнуть. Зато теперь полдела сделано. Осталось переправить ее куда надо. Вещь тоже не простая. Тебя просить об этом без толку…

— Да, в этом я тебе не помощник.

— Ладно, обойдусь без тебя. Ездит тут один парень на ту сторону на ослике, он подкинет. Правда, бутылка понадобится. А где ее взять? Может, ты поставишь?

— Бутылку я тебе дам хоть сейчас. Вчера прихватил на всякий случай, только… Скажи, ты действительно хотел бы добра Ольге?

— Что я хотел бы для Ольги, — я один знаю. И хватит о ней! И так я сболтнул с горя больше, чем надо. А теперь…

— А теперь хочешь сам отправить ее на тот свет?

— Как это?

— Я же говорил тебе, если взлетит на воздух обогатительная фабрика тюямунита…

— Чего-чего? Какого тюмонита?

— А ты даже не знал, что вы перелопачиваете там, в зоне? Так вот, я выяснил, что в карьере добывается, а на фабрике перерабатывается радиоактивный минерал тюямунит, из которого впоследствии извлекается начинка для атомных бомб. И если ты взорвешь фабрику, то это будет не просто взрыв, он будет подобен взрыву атомной бомбы, и на огромной территории, по крайней мере на всем заперевалье, погибнет все живое. Ты, правда, сказал, что судьба людей тебя не очень трогает: они не стоят этого. Но теперь за перевалом и Ольга. Она, по-твоему, тоже не заслуживает остаться в живых?

— Постой-постой! Ты это точно узнал? Ну, про этот тюмонит, что из него, дескать, атомные бомбы делают, и все, что ты сказал про взрыв? Может, вранье все?