Аркадий Никитин - Мельников

– Что там? – Полковник сразу встрепенулся

– Когда учился в школе, занимался тхэквондо. На тренера ничего нет.

– Почти?

– Совсем.

– Да как так-то?! – Надточий рыкнул так громко, что сыщик рефлекторно попятился, – Я смотрел запись с камеры наблюдения. Там полное ниндзюцу. Он там такое творит, только что пули зубами не ловит. Надо дома с пивом пересмотреть. А у тебя все «почти» да «почти». Металлоискателем проверили? – Не дожидаясь ответа, полковник фамильярно похлопал подчиненного по животу, – да, Калинин. Собой займись уже, в спортзал запишись, что ли. Или на тхэквондо. В зеркало давно смотрелся? Ты так до очередного звания не дотянешь. Свободен! – нарочно не удостоив лучшего сотрудника даже осуждающим взглядом на прощание, полковник продолжил, – обыскали?

– Одна купюра сто рублей и сорок четыре рубля мелочью. Ключ от квартиры. Без брелка. Более ничего не обнаружено! – младший офицер отрапортовал и замер, виновато отводя взгляд.

– Та-ак. Господа из мобильной лаборатории. Вы чем обрадуете? – в голосе полковника прирастала нескрываемая досада. Похожие друг на друга молоденькие мужчина и девушка, оба в очках, переглянулись. Заговорила девушка:

– Экспресс анализ крови показал запредельный уровень адреналина. – на ее щеках проступил румянец, – Пока можем точно сказать, что наркотиков, стимуляторов и вообще… чего-либо подозрительного он накануне не употреблял. Он вообще не завтракал, только выпил кофе «три в одном» – румянец сгущался, – подробный анализ в лаборатории возможно…

– Спасибо. По этому поводу вам позвонят. Калинин позвонит. – Надточий кивнул в ту сторону, куда удалился сыщик, поднял брови и глубоко вздохнул, чем существенно снизил установившееся напряжение. – тебя, Арсланбековна, я полагаю, спрашивать и не стоит? – Арсланбековна с искренней досадой на лице хлопнула руками по округлым бокам. Лежащий у ее ног Блюз все понял и молча положил голову себе на лапы.

– Ладно. Все свободны.

Надточий заглянул в туалет, где, судя по установившейся тишине, Родион наконец-то расстался с унитазом. Он забился в угол и лепетал под нос:

– Я сдох… Я же…Сдо-о-ох! – он тихо застонал и собрался расплакаться, но внезапно явили себя серебряные колокольчики:

– Если ты так представляешь себе ад, я еще могу согласиться, а если рай, то у меня есть к тебе вопросы…

На Родиона упала широкая тень. Он вздрогнул. Подняв голову, он уставился непонимающим взглядом в склонившегося над ним Надточего.

– Да не сдох ты. Никто не сдох. У тебя шок. Встань и умойся. – он посмотрел на черные Родионовы ступни, – твои штиблеты мы искать не стали. Сейчас принесут новую обувь и носки. Трико, футболку. Куртку. А то, как мясник.

Успокоившийся было Родион снова вздрогнул и забормотал:

– Но я… Как я тут…

Полковник, кряхтя поднял его с пола и принялся оттряхивать парня от пыли.

– В женской раздевалке тебя ждут врач и психолог. Если не хочешь, не ходи. К врачу – потому что целехонький. К психологу… Вообще, надо бы. Может, у тебя там чего откололось. – хмыкнув, он показал пальцем себе на висок, – сразу бы и приклеили обратно. Если все нормально, насильно тебя держать не будут. – он взял Родиона за руку и крепко пожал, – по-хорошему я должен тянуть из тебя душу до ответного гудка. Но я не буду. После того, что ты сделал, это будет е****й стыд. – Родион молчал, изредка вздрагивая, возвращаясь мыслями к разлитому кофе, – С протоколом (полковник сделал ударение на первый слог) мы как-нибудь сами разберемся. Короче. Пошли, товарищ. – Надточий, осторожно придерживая, повел пребывающего в прострации Родиона, в новом спортивном костюме, дорогих кроссовках и белым неживым лицом больше похожего на бессловесный манекен, нежели героя дня, прочь из раздевалки, мимо застывших как восковые фигуры автоматчиков.

***

– Вот, что. К главному входу сейчас подъедет серебристый «Ниссан» с шашечками и вмятиной на правой двери. Ты не спутаешь. Водитель – наш человек. Морда запоминающаяся – это на будущее. Куда везти знает. Потом. Держи телефон. – полковник вложил Родиону в ладонь допотопный с виду аппарат, – выглядит так себе, девчонки от такого не потекут. Ты им позвонить даже не сможешь. Только мне. – он усмехнулся, – а теперь плюсы: на решетке – тревожный сигнал. Кнопка устроена так, что случайно не нажмешь, видишь? Жмешь, и через четыре минуты мои ребята у тебя в гостях. Найдут тебя по маячку в телефоне. Демонстрировать не буду. Канал связи защищен. Не перехватывается, не глушится. Аппарат работает под землей и под водой. Зарядку не забудь. – он на секунду умолк. – твое участие во всем этом засекречено. Официально – ты в списках пострадавших. Ты, конечно, знатно почистил генофонд страны. Но как бы этот говнофонд тебе не прописал в обраточку. Тебя полторы сотни человек знают в лицо. Мои птенцы, конечно, каждого персонально обработают. Но жизнь-такая х**ня несимметричная… – полковник помолчал, шаря в правом кармане, махнув в итоге рукой, – бросил же. Забыл. Да. Завтра тебе вручают звезду Героя. Слышишь? Мельников? – Родион смотрел пустым взглядом в пол, бессмысленно шевеля губами. Полковник вздохнул, – ладно, пошли до кареты. Ты парень крепкий, до завтра оклемаешься. – как будто стремясь опровергнуть его слова, Родион обмяк и, проваливаясь в глубокий обморок, едва не ударился головой о каменный пол, но полковник, успел подхватить его. Поморщившись, он аккуратно поднял без пяти минут Героя России на руки, послал по испепеляющему взгляду двум зазевавшимся полицейским и, хромая, отнес его к такси. Когда неприметное авто уже скрылось за поворотом, Илья Александрович на секунду закрыл глаза и пробормотал, – Шаолинь какой-то… Полный Шаолинь… – он пожал плечами, развернулся и неторопливым шагом направился в сторону университета, где все еще копошились десятки полисменов.

Когда серебристый «Ниссан» остановился возле пятьдесят второго дома по улице Мира, Родион все еще был без сознания. Строго следуя полученным указаниям, Рамон, черноволосый таксист с первыми признаками седины, пробежался у спящего по карманам брюк, извлек оттуда ключи и не без гордости принял от руководства эстафету по транспортировке Героя России. Собственно, таксистом он был для всех кроме работодателя. Желая быть причастным к чему-то большему, чем традиционные для его национальности «ремесла», Рамон, чистокровный цыган, в свое время не задумываясь пополнил ряды осведомителей «конторы», а со временем, доказав свою преданность и полезность, стал штатным сотрудником. Поднимаясь по лестнице с Родионом на руках, на четвертом этаже он столкнулся с Лидией Никифоровной, его соседкой снизу, что нисколько его не смутило:

– Маладэц, студент, на атлично сессия закрыл, красаучик есть жи! – Рамон говорил достаточно громко, многозначительно потрясая оттопыренным указательным пальцем, но в то же время как будто шепотом, – выпиль немношьк, ну что тэперь, заслужиль, э! – и, пока почтенная старушка качала головой, он одолел последний этаж.