Аркадий Никитин - Мельников

– Он еще там, помогите ему, ему плохо!

Ему вторили многие из недавних заложников:

– Врача скорее! Помогите же ему! Не бросайте его!

Командир «Альфы», не понимая толком, чего он него хотят, разобрался по-своему:

– Решетки на окнах слева на абордаж! Первый и второй взводы готовность!

Крюки закрепили. Камаз взревел, решетки полетели прочь, в считанные секунды бойцы установили штурмовые лестницы и хлынули внутрь, снося ко всем чертям убранство рабочего стола в кабинете завхоза Филимонова В. А.

У дверей спортзала в луже еше не засохшей крови с перерезанным горлом лежал один из боевиков. В этой же луже одиноко плавал острый обломок пластиковой линейки, использованный не по прямому назначению. Но то, что бойцы увидели, войдя в спортзал, поразило настолько, что рвота подкатила к горлу даже у самых стойких. Паркет был залит кровью, то тут, то там еще дымились пулевые отверстия. Сквозь те, что пришлись на внешнюю стену, проникали безмятежные пучки света. И трупы. Командир насчитал двадцать восемь, начав с застрявшего ногой в кронштейне баскетбольного щита и висящего вниз головой. Безымянный террорист как будто тянулся к прикладу лежавшего неподалеку «Браунинга», слегка покачиваясь в такт царившей тишине. Но не в трупах было дело и не в их количестве. Если большинство из них объединяло аккуратное отверстие в голове, то четыре выглядели, мягко говоря, шокирующе – у первого же, сидящего, если можно так сказать, у самого входа, голова была разбита в лепешку 16-килограммовой гирей, лежащей тут же, неподалеку. Удар был такой силы, что остатки горячей когда-то головы впечатались в штукатурку вперемешку с опилками от шведской стенки. Один из бойцов не выдержал вида разбрызганных мозгов и выбежал наружу, зажимая рот. Со шведской стенкой оказались связаны последние мгновения лежащего рядом – одна из перекладин торчала у него прямо изо рта, и, как видно, глубоко вошла в пол. Еще у одного, лежащего лицом в пол, из затылка торчала рукоять «Пустынного орла». Командир, не отдавая себе отчета пробормотал:

– Это же с какой силой…

Четвертый экземпляр оставил самое сильное впечатление: у него были прострелены в нескольких местах обе руки, одна дырка чернела в районе живота. Но не это заставило крепких мужчин вздрогнуть – кости неудавшегося террориста были смолоты в труху серией тяжелейших ударов. Тело напоминало собой набитое соломой желеобразное чучело, лишь изображающее человеческую форму. Орудие, окровавленный гриф от штанги, валялся поблизости. Головы не было – метра на четыре в радиусе вокруг тела рассыпались крупные ошметки мозга и обломки черепной коробки. Командир снова не сдержался:

– Я понимаю, террорист, но чтоб так…

– Товарищ старший лейтенант, здесь живой! Наверное, тот парень!

– Врачей в спортзал! Только…у кого нервишки покрепче…

– Да не, Юрич, мы ж с тобой не дурачки. – пока спортзал тонул в жужжании сонма погон, кителей и белых халатов, на крыльце спортзала беседовали двое, начальник управления восточносибирского ГИБДД Катков и высокий, нескладный, коротко стриженный мужчина лет пятидесяти в плаще точь в точь как у детектива Коломбо, – сказки про студента это намек для умных людей. – Катков изъяснялся размерено и чинно, но его волнение передавалось через поступки: со свойственной ему степенностью он не переставая делал совершенно необязательные вещи: оттряхивал с брюк несуществующую пыль, доставал из кармана и вновь прятал ключи с диковинным логотипом «Теслы» на брелке, качал головой, высматривал в смартфоне пробки на дорогах, как будто ему было до них какое-то дело, – прикинулся жмуриком и вынес всех в одну калитку. Студент. Ха! Ну че уж там. Мы люди сообразительные, понимаем, кадры надо беречь. – собеседник, пожал плечами, которые располагались одно выше другого, как будто не был до конца уверен в причастности к этому «мы». На самом деле присутствие Каткова, с которым он дружил еще со школы, ему изрядно мешало. Во-первых, Каткова знали все. Плавный и неторопливый на первый взгляд, он страдал от острейшей нехватки впечатлений в своем высоком кресле: играл в любительской хоккейной лиге на позиции вратаря, катался на сноуборде, не единожды был замечен на премьерах фильмов про «мстителей», даже собирался сколотить рок-группу, но его вовремя отговорили. На всех мало-мальски важных операциях вверенного ему ведомства он появлялся лично, вот и сейчас, когда его присутствие было совсем не обязательно, он с важным видом прогулялся среди тел террористов, без малейшего признака брезгливости и с искренним любопытством разглядывая останки, и удаляться все еще не спешил, – Юрич, а че трупы-то не увозят, не знаешь?

Юрич снова, на этот раз немного нервно пожал плечами. Ему уже пять минут как пора было начинать монтаж победоносного освобождения заложников объединенными силами группы «Альфа» и спецназа ФСБ.

– Документалку для академии будем снимать про место преступления. Борь. А ты бумагу-то подписал?

– Какую бумагу?

– О неразглашении. – у Каткова загорелись глаза, «Коломбо» не дал ему ответить, – если нет, на выезде чирканешь.

Дальнейший диалог потерял для Каткова всякий интерес, он по-медвежьи приобнял одноклассника, сдавил ему руку, едва не сломав пару косточек и, торопясь ровно настолько, насколько позволял ему установленный уровень солидности, поплыл седлать «Теслу», дабы закрепить свое участие в этой истории факсимильно. «Коломбо» проводил глазами до временного КПП дитя американской инженерии и громко свистнул. Двое ассистентов, куривших неподалеку немедленно затушили сигареты и принялись осторожно выгружать из синей Газели «Почта России» хрупкое оборудование.

***

Неподалеку от одного из тел по полу беспорядочно стелился баннер из синтетической ткани, новый, еще пахнущий химией, но уже отмеченный двумя грязными следами от обуви прямо посередине. Он был примечателен скорее не этим, а содержанием: на фоне российского триколора была изображена взмывающая вверх в победном жесте рука с пистолетом, сверху от нее надпись шрифтом в стиле милитари – «Brother in arms», снизу другая, арабской вязью, больше похожая на какой-то зловещий узор. Все это творчество внимательно изучал Сыромятов, начальник отдела по борьбе с организованной преступностью, из-за специфической формы лица и столь же специфической фигуры, на которой скроенный на заказ китель все равно сидел криво, попирая все законы геометрии, похожий на дикого кабана. Увидев такую картину, он не смог сдержать эмоций:

– Вот же суки?! – он покривился, развел в сторону трясущиеся руки и скользнул по окружающим бегающими глазками, – это че, получается, эта гнида пришла себе спокойно куда-то и заказала ЭТО? И ни одна сука не напряглась?! Найти надо эту контору и закрыть их всех годиков на пять, чтоб осознали! Другим не… – на этих словах он споткнулся о руку «брата по оружию» и фуражка, которая вроде бы слилась в один незыблемый монолит с его головой, лихо с нее соскочила, обнажив завершающие и без того цельный образ дикорастущие вихры, и шлепнулась на пыльный пол совсем рядом с лужей крови, разлившейся из тела. Сыромятов сразу как-то остыл, рывком поднял фуражку, несколько раз нервно дернулся, водрузил головной убор обратно, не оттряхнув, и зашагал прочь из зала, тяжело сопя и глядя под ноги. Криминалисты, корнеевцы и сотрудники прочих ведомств, заполонившие спортзал, не почтили вниманием это тактическое отступление.