Аркадий Никитин - Мельников

– Вот так вот просто, да?.. По-пацански? Так все просто… А если б он знал, что я рассчитался через Интернет, тогда что?.. После пар ткнул бы за углом отверткой в печень?.. Я сам с себя в шоке… Как я его не убил там?.. Даже в сортир не макнул. Мама всегда говорила, что всех нужно прощать, а как простить эту падлу?

– Время простит. – хрустальный голосок в голове повеял холодом, – оно всех прощает. Простит даже Моросько. Иссушит его тело и оставит с той самой монтировкой, которой он бил тебя, в руке, где-нибудь в лесу на границе с томской областью. Время простит, а я не прощу.

– Монтировка?.. – Родион открыл правый глаз, – он ничего не говорил про монтировку. Хотя, это же ты… Ты все знаешь. И то, что отучила меня удивляться, тоже знаешь… Но все-таки скажи. Это ты сейчас вангуешь или просто философствуешь?..

– Истина где-то между. Я нашла у тебя в памяти одну песню… Наверное, я от тебя заразилась, начинаю интерпретировать реальность…

– Интер…-что? – Горячая вода начинала действовать, и Родион уже порядком размяк, мысли начинали путаться.

– Не важно. Насчет песни догадайся сам, одна из твоих любимых групп как-никак. Если ее перевести с английского чуу-уть неточно, то там обнаружится строчка – «гонка сумасшедших мозгов». И тогда уж гонка в смысле борьба, поединок. Сам по себе поединок меня не пугает, меня пугает его результат. Мне известно, что людям свойственно думать о прошлом. Я знаю, что такое ностальгия. Но что это за сцены из « неслучившегося » – я не понимаю. Это как будто результат дуэли двух калькуляторов. Точнее одного – меня и твоего мозга. – нотки холода уступили место тихой грусти. Родион открыл второй глаз, – выходит, я обладаю способностью оценивать субъективно. Какая ирония… Не бери в голову.

– Жек. – Родион не до конца понял смысла сказанного невидимой подругой, но все равно растрогался. – Не грусти,а? Знаешь, что. Я тебе дико благодарен. У меня теперь есть человек … ну… да, человек , в чьем присутствии я не боюсь сверкнуть своим инвентарем… Ты только не вздумай тут сейчас передо мной появиться, я к такому не готов…

– Вот позвольте! Разгадал мои намерения! – Серебряные колокольчики вмиг оттаяли и зазвенели с прежней уверенностью.

– Ну так… У кого я учился разгадывать ребусы?.. М-м-м… Хорошо… Завтра в ЕДЦ этот идти еще. Так влом. Поваляюсь еще немного, и надо… Не знаю… Как-то закончить вечер на позитиве, что ли?

Родион снова оказался в чреве «Окуня» возле бара. Бармена не было. Цветомузыки почему-то тоже, непонятно откуда идущий свет был настолько тусклым, что он едва мог разглядеть ногти у себя на пальцах. Зато басы глухо гремели, продавливая все органы чувств, зрачки как будто дрожали с каждым ударом, толпа безликих тел выглядела стаей мотыльков, бестолково и невероятно кучно роящейся на слабо освещенном танцполе. Родиона не покидало тревожное чувство, но он никак не мог ухватить его причину. Во рту ощущался стойкий сладковато-мерзенький привкус. Он вздрогнул, мысли в голове оживились

– Б***ь, я отключился? Санек, мудила, чем он меня напоил?..

Неожиданно толпа расступилась, образовав ровный коридор прямо к диджейскому пульту

– Ну е-мое, сейчас потащат на какой-то конкурс… Хотя… Лучше сделать вид, что все нормально…

Родион двинулся было вперед, но ноги были как две поролоновые колбаски, те, которые в детстве брались непонятно откуда, а потом дети на них устраивали поединки мечников. Он пошатнулся и на долю секунды увидел в колыхающейся массе лицо Алисы, старосты, она смотрела строго, осуждающе, но в тоже время как-то добродушно и с умилением.

– Ну, точно Санек иуда. Б****, б****, б**** – сердце спряталось подальше, лицо уверенно и ощутимо наливалось красной краской, – ладно еще тут темно… На улице поговорим… Кот?.. Как кот, какой нафиг кот?!

За пультом стоял самый настоящий кот, управляясь с обязанностями диджея большими мягкими лапами. Не DJ в маске кота, и не какое-то там нечто, привидевшееся под кайфом и напоминающее своими очертаниями кота. Это был вполне конкретный «DJ Кот» камуфляжно-полосатого окраса, с длинными белыми усами, торчащими двумя аккуратными пучками, и белым пятнышком на правой щеке. Внезапно кот подмигнул ошалевшему парню и приятным мягким басом с характерным кошачьим акцентом объявил в микрофон:

– Следующий тмур-р-рек – спмур-р-рциально для одного большой души человека! Для Мур-р-р-рдиона!

Родион стоял, как вкопанный. Внимание к себе, он не чтобы не любил, – оно вгоняло его в ступор. А знакомая композиция, по меркам электронной музыки, казалось бы, давно перешедшая под юрисдикцию археологических наук, и, непонятно как вообще оказавшаяся в арсенале шерстяного повелителя танцпола, приправленная тяжелыми басами, поднимающими волосы на голове, уже гремела вовсю, перекрывая и без того убойных децибелов вопли экзальтированной толпы. Ту-ду-ду-ду-дум! Ту-ду-дум! Кот, как видно, весьма довольный происходящим, раскрыл клыкастую пасть и умаслил микрофон своим бархатным басом:

– The time is… МЯУ!..

Родион отчего-то заволновался и быстро, запинаясь, принялся возражать хвостатому диджею:

– Но там же… Но там же не так! Там на самом деле «The time is now»!

Невероятным образом кот расслышал это за непрекращающимся адским грохотом, заглянул Родиону в глаза своими желто-зелеными фарами, загадочно ухмыльнулся, и, погрозив пушистым пальчиком с торчащим из него грозным изогнутым когтем, повторил: – Because the time is МЯУ!..

Музыка гремела нестерпимо громко. Ту-ду-ду-ду-дум-ту-ду-дум-ту-ду-дум! Глаза кота то загорались мощью двух зеленых прожекторов, то так же стремительно гасли. Все вокруг сливалось в сплошной комок хаоса. Родион попробовал закрыть уши руками, но они слушались еще хуже, чем ноги. Вдруг он как будто то ли всплывая на поверхность из самой глубины своего подсознания, то ли вырываясь из когтей полосатого диджея оставил позади все, кроме не желающего отпускать его инфернального шума, сделал решающее усилие и открыл глаза.

Из-за конвульсивных движений вода в ванне заходила волнами. Она практически не остыла, так что удовольствие от пребывания в ней вполне можно было бы получать еще минут десять-двадцать. Незапертая на шпингалет дверь в ванную в какой-то момент предательски отворилась, так что, даже не покидая своей купели, Родион видел последние отпечатки предзакатного солнца на полу и стенах. Торжественность обстановки нарушал лишь неумолкающий шум, окончательно утративший свою ритмичность. Несколько секунд Родион молча прислушивался к нему, потом пробормотал:

– Камаз… Компрессор… Орут что-то… Чинят дорогу. Какая нафиг музыка… А ну… Или так ее и сочиняют?.. Я это вслух сказал?..