Аркадий Никитин - Мельников

– Запиши там себе на жестком диске: я соглашаюсь только из-за тебя. – он вздохнул, – мда, последние чистые джинсы остались…

***

Санек по традиции донимал таксиста, требуя ехать побыстрее. Сидя на переднем сидении, он насколько было можно полувываливался в открытое окно. Подошвами непонятного барахольного фасона туфель он отбивал бешеный, неконтролируемый ритм, который почерпнул видимо из бездонной ямы самопальной «электроники». Когда машина подпрыгивала на очередном ухабе, вместе с ней подпрыгивали, бессмысленно бренча, пустые банки из-под энергетиков. Санек с видимым удовольствием давил их ногами. На его переносице красовались по всей видимости дорогие, но до нелепого большие темные очки. Родион так и не понял, остался ли еще при его возбужденном товарище смартфон- чудо техники, но так или иначе, пассажирам не давала скучать неожиданно громкая портативная колонка и ее скудный репертуар, состоящий из до боли в ушах знакомого русского рэпа и самолепного хауса авторства МС Антохи, DJ Перфоратора и других великих композиторов, чьих имен не знал и сам составитель треклиста. Сам он практически не замолкал:

– Радамант, кароч такая постанова! – в ход пошла шестая банка ягуароподобной бурды, – Движуха пошла без нас, но мы не пролетим! Двигаемся к бару, делаешь раз, делаешь два, делаешь три по стопочкам, потом врываемся…

– Саня, ну не позорься, в лучших домах Филадельфии это сейчас называется «шот», во множественном числе – «шоты», запомни, я тебя прошу, может не спалимся, что мы из села.

Родион заранее настроился перетерпеть этот вечер и знал, что его ремарка ни на секунду не прервет пламенную речь товарища.

– …Потом врываемся на танцпол, куражимся мацаем кралек, ты, кстати, бабулеты взял? – Родион даже не успел ответить, что этим вечером вместо платиновой карты у него «студень», – хотя пох, нам на стройке выдали за переработку, до утра хватит, короче, нормуль, ты если сечешь, что кралька не против, давай, тереби ее за мохнатос, ночка долгая, я уже придумал, куда перемещаемся дальше…

Санек притормаживал свой бешеный речитатив, только если припев или бэйслайн очередного трека пробуждал его специфическое чувство прекрасного. Тогда он махал руками и приговаривая – «Тихо,тихо, братан!» – хотя Родион итак молчал практически всю дорогу – «Ща вообще тема будет, я прибавлю!» – жал на «плюсик» на колонке, не обращая внимания на то, что она итак уже тужилась из последних сил.

«Окунь» находился практически в самом центре, поэтому, даже учитывая крейсерскую скорость «Лексуса», стойкости могло не хватить даже водителю – апатичному красноглазому бородачу, возрастом где-то между 30 и 50, которого неизвестная нужда при таком-то автомобиле негаданно определила в таксисты.

– …И я ему такой короче говорю: ты как кирпич кладешь? Ты че раньше только коровники клал? Или толчки? Ты че, колхозан вообще, да? А-ха-ха-ха-хах!..

Родион закрыл глаза и откинулся на сидение. Когда он нехотя открыл их, то сначала вздрогнул, а следом не смог сдержать улыбку: Евгения визуализировалась перед ним в совершенно новом образе – она «сидела» у другого окна, одетая в изящное, белое с черным вечернее платье – что-то между викторианским стилем и нарядами мультяшек в японских сагах, если действо вершилось в Старой Европе или вроде того. (Один из таких мультфильмов попадался и Родиону на глаза, – он хоть и был о некой «невинной леди», но невинным отнюдь не был. Тем не менее, именно платья, а не плоды измученного воздержанием японского сознания запомнились ему больше всего). Ее Руки скрывались под белыми перчатками, на лоб спадали озорные каштановые кудряшки. Вчерашняя девчонка в джинсах и с распущенными волосами как-то уж слишком резко преобразилась. Что-то в ее образе скользнуло Родиону по сердцу металлической пластинкой, он сам не понял, что это было, но внезапное и непонятное чувство не собиралось его отпускать. Нежданная гостья вечернего такси сделала вид, что ничего не заметила и вызывающе улыбалась:

– Ну, как я тебе?

Родион хотел было восхититься вслух, но вовремя сообразил и зашептал:

– По-моему, блеск. Только ты сильно не обольщайся, сейчас так в клубы не ходят.

– Фи, как будто мой эстетический вкус обязан поддаться всеобщему упадку? Не бывать тому!.. –

– …А Андреича они знаешь, за что хотели отмудохать? Ты слушай, слушай! Короче, мы по срокам тогда горели…

Евгения рассыпалась хрусталиками смеха:

– Веселая у тебя, однако компания. Со мной, небось скучнее? И не шепчи ты, не услышит все равно он тебя!

– Да глаза бы мои этого пролетария не видели. – Родион сделал «фейспалм», – дожить бы до конца поездки.

– Слышь, ты с кем там?

Санек неожиданно просунул голову между кресел, выражение его лица, как назло, скрывалось за очками. Родион быстро сориентировался и повысил голос:

– Ты еще погромче сделай, ага! Я говорю, дожить бы до клуба, на улице ни разу не + 30, а мы с открытым окном едем!

– Не вопрос, братиш! – Санек нехотя, но нажал на кнопку и стекло встало на свое место, – Так-то да, не лето, а х***я, если честно.

***

Окунь встретил парней предсказуемо. С вывески глупой и безвольной, но вполне себе зубастой улыбкой сиял символ заведения. В одной руке, то есть плавнике он держал бокал с коктейлем, в другом – трубку от кальяна. Буквы «О» и «К» являли собой не что иное как «О.К.». На рекламных щитах и подсвеченных диодами постерах под грозным слоганом «Антитеррор-party» расположились полураздетые девушки в откровенных позах, одни в шлемах, кевларе и другой экипировке спецслужб, другие – при автоматах Калашникова или со взрывчаткой, всем своим видом как бы намекающие, что они и не против, чтобы их обезвредили. Санек отпустил таксиста и приканчивал последний, уже утративший живительную прохладу липкий и противный «редбулл».

– А ниче так у вашего ректора вкус, качественно оторвемся. Че, он там, брейком зажжет? – Саня, епт, его внучке лет как нам с тобой, сам-то как думаешь? – Родиону не доставляли никакого удовольствия коммуникации на подобном уровне, но иначе было нельзя, – ему, наверное, поссать нормально за счастье, а ты говоришь – оторваться. – Родион накинул капюшон, – Мне так норм, потом сниму.

Растолкав курильщиков на входе, и почему-то не обнаружив никаких признаков секьюрити, парни вошли внутрь.

***

– …Подходим, присоединяемся! Кто готов отстрелить шары международному терроризму?

Ударная волна тяжелых басов и словесного спама сходу врезалась Родиону в уши, на некоторое время он остановился и зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел как под вопли разгоряченного и еще не успевшего охрипнуть МС трое щуплоногих мажоров в обтягивающих джинсиках разряжают магазины игрушечных пистолетов в стенд, украшенный бумажными портретами Брейвика, Бен Ладена, Джихади Джона и других видных деятелей террористического подполья.