Аркадий Никитин - Мельников

– Жека! Получилось!!!

– Называй как хочешь, только спаси нас! Я звоню в полицию! – донеслось из-за стойки.

На лестнице показались еще двое, Родион выпустил в их направлении остатки обойм и быстро перезарядился.

– Нестандартно мыслить, говоришь… Нестандартно! – он прокричал это, покинул укрытие, выстрелил еще пару раз для острастки, поднял с пола пакет с фруктами, брошенный кем-то из посетителей, вырвал чеку у гранаты, сунул смертоносный плод прямо в гущу мирных собратьев и швырнул пакет на лестницу – фруктовый микс, сука! Фруктовый мии-и-и-и-и… – сочный взрыв громыхнул прямо посреди не слишком понимающих специфичный юмор террористов. – твоя школа! – Родион жадно дышал, в голосе звучали кровожадные нотки, – Че, похавали яблочного пюре? А-ха-ха-ха-ха!.. – он расхохотался не своим голосом, – Жека сколько их, по-твоему, там?

– Я насчитала минимум двенадцать разных голосов.

– Может автомат?

– Не тупи! Там коридор в обе стороны, как ты будешь стрелять с двух рук? Целимся только в голову! Посмотри на покойников – на них кевлар!

– Точно, Жека. – самые смелые из лежащих на полу пятого этажа подняли головы и с искренним ужасом следили за действиями своего спасителя, который явно был не в себе. – а я тут придумал еще один финт. – Родион бросил взгляд сначала под ноги, где корчился в агонии раненный в шею террорист, затем на лестницу, – там возле пандуса стояла табличка «Осторожно мокрый пол» и солидная емкость на колесиках, наполненная мыльной водой, – Жека, ты не помнишь? Ниже стоят такие же?

– Я если честно, с тебя в шоке… – колокольчики снова зазвенели серебряной хитрецой – да, такая же есть на каждом этаже. Раздельный обзор с двух глаз я тебе сделаю.

– Тогда, вперед. – Родион поднял с пола автомат, быстро подполз к емкости и, ткнув стволом, опрокинул ее на многострадальный пандус. Судя по испуганному тону голосов внизу, нападавшие затаились, опасаясь очередного подвоха. Он схватил истекающего кровью террориста за штаны и воротник, разбежался и со словами – Прости, ты это заслужил, – вскочил на него и начал скоростной спуск навстречу неизбежному. Сошедший с орбиты Юпитер по-прежнему обретался где-то в районе Воида Волопаса.

С первых метров пандуса Родион понял, что не владеет своим телом. Точнее владеет, но не так как всегда. Пока его «доска» собирала синеющими губами буруны из мыльной пены, он без остановки вращал головой вправо и вправо, без промаха сажая заботливо направленное невидимым помощником металлическое семя. Один разочарованный взгляд заслужил и попранный враг, заплевавший кровью вычищенные накануне до неестественной белизны кроссовки. Сначала, как сладкую карамельку он смаковал спонтанные капризы воображения – то как будто он, обхватив свою неосязаемую боевую подругу за талию, танцует с ней исключительно новый вид танго – спускаясь на сноуборде с горы и отстреливаясь в процессе от стерегущих его за каждой второй сосной волков и медведей. Потом представил, что сам он, стены, лестницы, террористы, как говорят любители «бугуртов», даже твердь небесная, даже Сварог, – абсолютно все происходит не на самом деле, а в каком-то аниме, которое прямо сейчас, едва поспевая за воображением ваяет неизвестный аниматор: под ногами ховерборд, на голове развеваются длинные волосы, а за спиной – плащ. Евгения с готовностью меняла и без того нескучные декорации на родионовы фантазии. Непонятно как, но он чувствовал, что она улыбается. Это было удивительно и странно.

А один очищенный этаж спустя, внезапно для него самого, вместо кайфа от вершащегося возмездия Родион испытал недоумение. Мысли вдруг навалились друг на друга быстрее долгов по учебе:

– Какая хрень заставила взрослых бородатых дядек собраться с утреца, чтобы поиграть в пейнтбол свинцом? Обиделись на студика? Rly? Это вообще, как: прожить полжизни, чтобы вот так слиться? Стать кучкой тухлого мяса? Которое сутки спустя стряхнут с тарелки в вонючее ведерко. Неужели ни один из этих упырей даже не подумал – А что, если это, с*ка, я неправ? А что, если этот пацан просто жить хочет? Он же, с*ка, не лазил ко мне домой через форточку! Не тыкал пушкой в жену или детей! А если мы его все-таки завалим, а тогда че? Спецназ же все равно зарешает!.. Может, их лидер сказал – Бразерсы, епт! Если мы примем смерть от руки психа, спускающегося по лестнице верхом на одном из нас, то узрим чертоги Вальгаллы!?.. Не знаю, как вы, с*ки, а мне в Вальгаллу рано!..

Последние мгновения слалома вышли богатыми на впечатления. Сначала очередной соискатель «премии Одина» высунулся из приоткрытой двери, как бонусная мишень в тире, держа вдобавок пистолет у виска заложника. Родион стрелять не решился, и на курок нажала Евгения: с похолодевшим нутром он смотрел, как пуля касается дужки очков офисного бедолаги, откалывая крохотную частицу, а его мучитель благополучно падает, подминая под себя бледного чиновника. Едва бездыханный «сноуборд» успел затормозить, как еще один густобородый бросился на Родиона с ножом. Но дроп с этого, чересчур агрессивного моба вознаградил все старания – у парня в руках оказалась светошумовая граната. Веселый цилиндрик, похожий на елочную игрушку, немедленно улетел за наспех сооруженные террористами из местной мебели баррикады. Морщась от их отчаянных воплей, Родион в последний раз перезарядил неприятно обжигающие ладони стволы.

Танго подходило к концу. Оставалась лишь пара формальностей: те, кто еше предпринимал робкие попытки подстрелить «богохульника и убийцу», один за другим пополняли его и без того солидный список фрагов, а экземпляры, затаившиеся в кабинетах, не удостоились даже шанса свершить священную месть – у офисных перегородок не было крыш, и Родион заметил их еще на спуске. Одно за другим он проделывал в крашеной фанере новые отверстия, не предусмотренные нехитрой конструкцией. Горстью опилок рассыпались бездарно потраченные жизни.

Уже по инерции кружась в смертельном танце, Родион приближался к выходу. Сквозь установившуюся тишину прорывалось только его собственное тяжелое дыхание. Под ногами хрустели стекло, щепки, канцелярская утварь. Все громче раздавались шепот и слезы людей, лежащих на полу, оставшемся этим утром невымытым.

Из-за одного из банкоматов появился последний террорист, с перекошенным от страха и бессмысленной злобы лицом. Он еще не начал целиться из какого-то, видимо самодельного, смешного пистолетика, а Родион уже его рассмотрел с ног до головы. На нем не было бронежилета и маски. Наверное, сорвал. На теле белела майка-безрукавка. На лбу красовалась повязка с надписью на арабском. Евгения заботливо заменила вязь переводом на русский, но Родион и не думал читать. Лет последнему из преступников было, видимо, немало. Смуглое лицо украшала изрезанная сединой борода едва ли не до глаз. Но сами маленькие карие глаза, несмотря на характерный узор морщин вокруг, не выражали привычной для мужчин среднего возраста житейской мудрости – только слепую ненависть.