Аркадий Никитин - Мельников

– Все нормально, это моя сестра. Тихо, она спит. – Настя споткнулась об этот, никак не предусмотренный камень на ее до этого мгновения ровном пути, и безукоризненный план начал быстро рушиться:

– В смысле спит? Это наш с тобой вечер! И вообще! – она захлопала голубыми глазенками, – я знаю, никакая она тебе не сестра!

– Выходи из машины. – Настя по-прежнему обнимала Игоря и еще не поняла, что произошло.

– В смысле выходи? Мы же…

– Я сказал пошла вон из машины! – Игорь стряхнул с себя девушку, перелез через водительское сидение, обошел машину, открыл дверь, одну за другой выставил наружу ошарашенную Настю, ее туфли, сумочку и бутылку текилы, пошарил по карманам, достал купюру зеленого цвета, просунул ее под бутылку и холодно добавил, – вызовешь себе такси, – захлопнул дверь и, не теряя времени, переместился на заднее сидение. Коротко спросил, – Сашок, что случилось? – она уже проснулась и сидела, неловко растирая щеки ладонями, и на вопрос Игоря ответила коротко и хрипло:

– Папа…

Игорь не стал требовать дополнительных объяснений, он достал из кармана пиджака телефон, быстро осмотрел сам пиджак и с сожалением швырнул назад.

– Сергей Трофимович? Спуститесь, пожалуйста, вы мне нужны, я немного выпил, не могу вести. – он на секунду убрал трубку от лица, коротко ругнулся и застегнул ширинку – Только поскорее. Хорошо. Жду вас. – Через две минуты с иголочки одетый водитель при безукоризненно симметричных седых усах уже занимал законное место, – Тружеников тыла, 29. И еще. Остановите у ближайшего киоска с газетами.

***

Сухой, но, в общем, крепенький мужичок стоял у зеркала и прилизывался. Один вихор в редеющей шевелюре никак не хотел поддаваться и все время топорщился. Мужичок нервничал, хмурил брови над маленькими злыми глазками и поджимал губы. После того как сдобренная очередной порцией пенки непослушная прядь все же легла на положенное место, он нервно потер сначала руки, потом затылок и принялся примерять галстуки, которые в изобилии расположились на металлических плечиках, висящих на ручке шкафа по соседству с зеркалом. Все же долго выбирать ему не пришлось – в замочной скважине громко хрустнул ключ. Мужичок поморщился и отложил галстуки, вышел на середину комнаты и встал в выжидательную позу. Он собрался было выпалить заранее заготовленное «И где ты до сих пор шлялась, тварь неблагодарная?», но запнулся – в комнату, громко топая, вошел высокий, дорого одетый мужчина, точнее, парень с со свернутым в трубку журналом в руке. Мужичок по-хозяйски уперся руками в бока, сосредоточенно придумывая новый пассаж, но завершить творческий процесс ему было не суждено. Парень, с виду спокойный, сходу спросил – Вы в курсе, кто я такой? – быстро разглядел отрицательный ответ в недовольной гримасе хозяина квартиры и с размаху швырнул ему в лицо журнал. Не дав мужичонке опомниться, парень тремя громадными шагами приблизился к нему, схватил за ворот рубашки, еще тремя такими же шагами приблизился к шкафу и вдавил напомаженного хозяина квартиры в дверцу. Плечики испуганно звякнули. Ты знаешь мою фамилию? – Парень цедил каждое слово, крепко удерживая перепуганную добычу на уровне своего лица. У потерявшего мужской облик трофея перехватило дыхание, в спину острым углом врезалась ручка, он нашел в себе силы только слегка мотнуть головой.

В распахнутую дверь робко глядели двое – рано увядшая женщина средних лет и бледная напуганная девушка.

Парень уперся лбом в лоб дрожащему мужичку – Моя фамилия Баскаков. Я тебя, суку, могу хоть на месте придушить, хоть в окно выбросить, а по телевизору завтра скажут – по такому-то адресу стареющий мудила выбросился из окна, потому что он был такой мудила… – Последнее слово он произнес с сильнейшей злобой – …Что не смог с этим жить . А могу сделать так, что ты, сука, сам на своем галстуке повесишься, да на том, сука, который выберу я. – Он заговорил быстрее – А пока ты будешь на табуретке под себя ссаться и сраться, рядом будут дежурить врач и полковник полиции при погонах, сука, один, чтобы чпокнуть тебя, если сачканешь, а другой, чтобы проверить пульс. И знай, сука, так и случится, если еще хоть раз твоя дочь будет из-за тебя плакать, ты понял меня? – Мужичок захрипел – Меня зовут Игорь Баскаков! – Парень прокричал это ему в лицо с такой силой, что дрогнуло оконное стекло, и отпустил руку – Свергнутый тиран рухнул на пол как сдутая ростовая фигура и часто задышал. Парень подтолкнул к нему валяющийся неподалеку журнал носком ботинка – Если еще не дошло, почитаешь.

Парень быстрыми шагами вышел из комнаты, быстро бросил – Сашок, пойдем. – Дверь хлопнула.

Хозяин квартиры, отдышавшись, но, все еще не вставая с пола, подгреб к себе рукой журнал. На обложке был изображен в полный рост его обидчик, поразительно похожий на стоящего рядом мужчину с импозантной сединой, оба – в пестрых фанатских шарфах. Надпись под фото гласила: «Лига выдающихся бизнесменов. Семья Баскаковых покупает хоккейный клуб «Сибирские гризли».

Когда университет крепко спит, один из его корпусов лишь дремлет, прикрыв глаза маской для сна на резинке. Если подойти к педагогическому корпусу со стороны главного входа часов этак в десять, покажется, что он, как и следовало бы ожидать, закрыт. Тишина. В самом корпусе горит только режущий глаза дежурный свет на входе, где разгадывает свой бесконечный сканворд ночной вахтер. Но стоит только постоять минут пять, может быть семь или десять, и новая, необыкновенная, но ставшая всего лишь за год привычной ночная жизнь неспешно потечет мимо тебя. Прошуршит мимо сначала один, потом второй, потом третий студент растворится во внезапно оказавшейся открытой двери. А там, впереди, мимо пустующих поточных аудиторий и кабинетов начальничков разных ведомств тянется освещенный глухим матовым светом коридор. И за первым его же поворотом тайна раскрывается. В малых аудиториях горит свет, за первыми партами склонились над конспектами и книгами молчаливые фигуры. Библиотека работает! И за стойкой библиотекаря даже собралась небольшая очередь! И самое невероятное – единственное на километры в округе круглосуточное кафе – тоже здесь. Оно называется Solo’way. Под излучающими мягкое, неосязаемое тепло зелеными буквами вывески укрылись те, кто решил распорядиться временем, отпущенным для сна иначе. Начиная от бармена – разговорчивой и до невозможного сентиментальной красноволосой большеротой девушки, о которой достоверно никто не знал, спит ли она вообще, но о ее привычке восторженно целовать постоянных клиентов вне зависимости от их пола и настроения и называть «ночными эльфиками» или «ночниками» знали все. Что, впрочем, никого не отталкивало. Напитков крепче «американо» в «Соловье», конечно, не подавали.